Митр.Казанский и Свияжский Кирилл (Смирнов)
Митр.Казанский и Свияжский Кирилл (Смирнов) |
Отсутствие сведений о судьбе митр.Петра, его местопребывании и состоянии здоровья стали порождать опасения за саму его жизнь. Аресты и ссылки епископов, прямая угроза митр.Сергию, ввиду его нежелания в то время идти на унижающие церковное достоинство компромиссы со светской властью, отсутствие на свободе надежных и испытанных епископов, которым бы митр.Сергий мог передать управление Церковью в случае своего ареста, неопределенность положения в случае смерти митр.Петра, с каковою должны были бы прекратиться полномочия и митр.Сергия, наконец, не вполне ясные перспективы полномочий митрополитов Кирилла и Агафангела — все это, видимо, вынудило некоторых иерархов поднять вопрос о своевременности и целесообразности решительного пересмотра вопроса об управлении Православной Церковью, дабы обеспечить ее законным и отвечающим своему назначению руководством, даже и в том случае, если бы «внезапно» умер митр.Петр.
Осенью 1926, по мнению группы епископов, близких митр.Сергию (среди инициаторов назывались архиеп.Иларион (Троицкий),160 в действительности к этому непричастный, и еп.Павлин (Крошечкин), наиболее целесообразное решение вопроса об управлении Православной Церковью следовало видеть в немедленном же избрании нового патриарха, если не на всеобщем Соборе духовенства и мирян, то на Соборе епископов, а ввиду невозможности его созыва — путем опроса и собирания мнений большинства православных епископов. Избранный таким образом патриарх, даже если бы он и был в ссылке, во-первых, мог бы ясно и определенно установить авторитетный для всех порядок преемства власти, а во-вторых, возглавил бы Церковь в тот сложный момент, когда ей предстояло определить допустимые пределы компромисса с властью. Кроме того, сами выборы патриарха способствовали бы общецерковному воодушевлению и резкому укреплению позиций православных (или как их называли — тихоновцев, староцерковников) и ослаблению влияния на церковные дела обновленчества.
Стоит ли говорить, что это осознавала и светская власть и потому внимательно отслеживала всякое брожение в среде православной церковной иерархии.
Что касается канонической стороны дела, то епископы-инициаторы, с которыми, видимо, соглашался и митр.Сергий, находили, что при наличии подписей подавляющего большинства епископов под актом выборов, таковые были бы неоспоримы и с канонической стороны.161
Однако каноническая сомнительность этого предприятия состояла не в том, что избрание патриарха осуществлялось без мирян (на древних Соборах участвовали исключительно клирики, не считая, конечно, императоров) или что выборы происходили путем опроса епископов, без созыва Собора, а только через изъявление своей воли посредством подписи за того или иного кандидата, ибо согласно 4 правилу I Вселенского Собора и 4 правилу VII Вселенского Собора162 в случае если епископы области не могут принять участие в избрании епископа, то по крайней мере трое «во едино место да соберутся, а отсутствующие да изъявят согласие посредством грамат» (это каноническое правило можно без сомнения распространить и на избрание патриарха). Однако и это еще не последнее условие избрания (именно избрания, а не поставления) епископа (патриарха). Утверждать эти действия должен митрополит области. В рассматриваемой ситуации избрание патриарха не может, конечно, утверждаться кем-либо, кроме самого Собора, но утверждающие функции на предварительной стадии выборов (вернее — инициатива подобных выборов) должны принадлежать патриаршему местоблюстителю. Таким образом, выборы патриарха не должны происходить в обход патриаршего местоблюстителя. У нас же нет полной уверенности в том, что «тайные выборы патриарха» в 1926 годы не оставались тайными и для митр.Петра, во всяком случае до тех пор, пока не последовали аресты инициаторов этих выборов. В этом-то и состояла основная каноническая двусмысленность предпринятой попытки выборов патриарха.
Трудность задуманного предприятия заключалась в том, что, во-первых, необходимо было посетить православных епископов, томившихся в ссылках и тюрьмах, разбросанных по необъятным просторам СССР (от Сибири и Казахстана до Коми-Зырянской области). Во-вторых, собирать подписи заключенных и ссыльных иерархов следовало конспиративно и в кратчайшие сроки, что было трудно осуществить при тотальной слежке, организованной ГПУ. Впрочем, некоторые современные церковные историки (например, Дамаскин (Орловский) не сомневаются, что ГПУ было осведомлено о «выборах» с самого начала. «Мероприятие с тайными выборами патриарха, — пишет во втором томе своего исследования “иеромонах” Дамаскин (Орловский), — если и не было целиком задумано в секретном отделе ГПУ, то во всяком случае было им прослежено от начала».163 Это замечание, если оно, конечно, справедливо, бросает определенную тень и на самих инициаторов выборов.
История этих выборов до сих пор не вполне ясна. «Дело» о «тайных выборах патриарха, хранящееся в ведомственном архиве, имеет неудовлетворительный вид и страдает отсутствием многих важных документов, в числе которых упоминающееся в деле как изъятое при аресте еп.Павлина (Крошечкина) обращение митр.Сергия по поводу предпринимаемых выборов, формы выборных бюллетеней и пр. Посему мы приведем две наиболее распространенные теперь версии этих тайных выборов.
Согласно первой версии, основанной больше на предании, нежели на документальных материалах, и существовавшей уже давно, но в последнее время дополненной некоторыми новыми фактами, по единогласному решению епископов-инициаторов кандидатом в патриархи был избран митр.Казанский Кирилл, томящийся в ссылке с 1922 и не раз являвший свою стойкость в Православии. Как раз настал конец срока ссылки Казанского владыки (осень 1926), и можно было, хотя и без особой уверенности, надеяться на его освобождение. Митр.Сергий составляет особое тайное обращение к епископам, в котором излагает сущность предпринятого мероприятия.
С этим обращением митр.Сергия еп.Рыльский Павлин (Крошечкин), архим.Таврион (Батозский) и еще несколько близких митр.Сергию лиц стали объезжать епископов, собирая подписи.164 Доверенные лица парами посещали епископов. Один из посланцев являлся к епископу, а затем помеченный бюллетень передавал второму, чтобы сохранить бюллетень в случае ареста того, кто посещал ссыльного епископа. Один из таких посыльных, участвовавших в объезде епископов, впоследствии игумен Иоанн (Котляревский), свидетельствовал, что в бюллетенях была не одна кандидатура митр.Кирилла, а три, причем третьим кандидатом в патриархи значился митр.Сергий (Страгородский).165 В ноябре 1926 были собраны уже подписи 72 епископов под актом избрания митр.Кирилла патриархом, за второго кандидата проголосовало немного епископов,166 за митр.Сергия было подано не более одного голоса. Но именно в тот момент, когда казалось, что вопрос об избрании нового Всероссийского патриарха почти решен, был внезапно арестован еп.Павлин (Крошечкин), находившийся проездом в Москве. Вслед за этим последовали и другие аресты. Были арестованы и епископы, чьи подписи стояли одними из первых под актом избрания митр.Кирилла патриархом — архиеп.Корнилий (Соболев), еп.Григорий (Козлов) и др. Арестовали в Нижнем Новгороде и митр.Сергия, который в декабре 1926 был переведен в Москву. В ссылке, в Зырянском крае (по другим не вполне достоверным сведениям — при возвращении из ссылки, при подъезде к Казани167) митр.Кирилл был арестован и препровожден в Вятскую тюрьму. Митр.Сергий был помещен во внутреннюю тюрьму ГПУ в Москве.
По утверждению еп.Павлина и митр.Сергия никакие документы компрометирующего характера не попали в ГПУ. Однако многих церковных иерархов смутило то обстоятельство, что если арестованные по этому «делу» епископы были сосланы во все концы СССР по лагерям и ссылкам, то наиболее активные из устроителей выборов нового патриарха — еп.Павлин и митр.Сергий оказались в скором времени на свободе.168
Если следовать этой версии, то выборы фактически состоялись, ведь нельзя же игнорировать мнение 72 православных епископов, почти единогласно высказавшихся за кандидатуру митр.Кирилла. Но здесь возникает закономерный вопрос: почему это мнение все-таки проигнорировали, причем проигнорировали сами иерархи, участвовавшие в выборах? Почему в полемике, возникшей после издания памятной Декларации между «непоминающими» и митр.Сергием, столь явный аргумент в пользу «антисергиевской оппозиции» так и не был использован? Среди 72 подписавшихся были те, кто после 1927 оказался в оппозиции митр.Сергию. Так почему же ни у митр.Иосифа, ни у других «непоминающих» иерархов (о которых нам доподлинно известно, что они подписали выборные бюллетени) мы не находим аппеляций к результатам «тайных выборов» 1926 года? Столь естественными вопросами в нашей цсрковно-исторической науке почему-то никто не задавался.
Ответы на эти вопросы мы постараемся сформулировать ниже, а пока приведем вторую версию, которая возникает после исследования тех ведомственных материалов, что хранятся в соответствующем архивно-следственном деле.
Из материалов дела по так называемым «тайным выборам патриарха» вырисовывается более полная и несколько иная картина событий, произошедших осенью 1926. Одновременно подобная реконструкция ставит перед нами новые, пока неразрешимые вопросы.
Инициатором проведения «тайных выборов патриарха» являлся еп.Павлин (Крошечкин), бывший викарием Курской епархии. Осужденный еще в 1923 Курским губсудом по ст.91 УК РСФСР на два года тюрьмы без строгой изоляции вл.Павлин после своего освобождения был 14 октября 1926 назначен митр.Сергием на Полоцкую (Витебскую) кафедру, на каковую, по определенным причинам, ехать не хотел и, как еще не получивший официального уведомления о новом своем назначении, решил отправиться в Нижний Новгород к заместителю патриаршего местоблюстителя. Но еп.Павлина заботила не только собственная судьба. Он предложил митр.Сергию обратиться к православной иерархии с предложением путем опроса (через сбор письменных мнений) избрать первоиерарха с титулом патриарха,169 причем в качестве наиболее подходящей кандидатуры еп.Павлин указывал на митр.Казанского Кирилла. Но митр.Сергий на предложение это отвечал неопределенно и уклончиво, заявив, что «сам он этого дела начать не сможет, и что непременным условием его (дела. — А.Ж.) начала является обращение к нему (митр.Сергию. — А.Ж.) епископов».170 Предъявленное же еп.Павлином обращение на имя митр.Сергия, подписанное архиеп.Корнилием (Соболевым), еп.Павлином и еп.Афанасием (Сахаровым), было признано митр.Сергием недостаточным. «Для моего обращения к иерархии по этому поводу, — заявил заместитель патриаршего местоблюстителя, — необходимо иметь более половины подписей под документом, примерно до 20-30».171 Эта цифра была названа митр.Сергием, вероятно, исходя из числа иерархов (60 архипастырей),172 подписавших 30 марта (12 апреля) 1925 документ о вступлении митр.Петра в права патриаршего местоблюстителя и находившихся в пределах досягаемости для выяснения их мнения по этому вопросу. Неопределенность же необходимого и достаточного числа подписей (от 20 до 30) показывает, что митр.Сергий осознавал, что с 1925 многие из иерархов, прежде находившихся на свободе, к осени 1926 уже томились в заключении, и потому не смогут высказать своего мнения.
После беседы с заместителем патриаршего местоблюстителя еп.Павлин составляет текст обращения к митр.Сергию. О характере текста этого обращения сообщал сам вл.Павлин на допросе: «Ввиду тревожного положения Церкви желательно начать дело об избрании патриарха, и ввиду наименьшей спорности [митр.Сергий в этом обращении. — А.Ж.] указывал на кандидатуру митр.Кирилла, причем способом избрания называлось собрание мнений (письменных) только православных епископов».173 Последнее обстоятельство (избрание патриарха голосованием одних только епископов) объяснялось практической невозможностью созыва Собора с участием представителей всего клира и мирян. Именно с этим обращением еп.Павлин начинает объезжать архиереев.
Прежде всего он собирает подписи у находившихся в Новгороде еп.Дионисия (Прозоровского), архиеп.Фаддея (Успенского)174 и еп.Григория (Козлова), бывшего тогда викарием Нижегородской епархии. Последний подписывается первым, причем, по свидетельству митр.Сергия, не соглашаясь с обязательностью при проведении выборов одной только кандидатуры митр.Кирилла (что понятно, если принять во внимание, что еп.Григорий был викарием митр.Сергия); такого же мнения будто бы придерживались епископы Дионисий и Фаддей.175 Сам еп.Григорий по этому поводу отозвался так: «Не знаю, кого бы там выбрали, но митр.Сергий в качестве патриарха был бы для меня приемлемее».176 Впрочем, как свидетельствовал один из инициаторов этих выборов еп.Павлин: «Не все писали одинаково, но на необходимости патриарха согласились все; впрочем, большинство было за Кирилла».177
 Еп.Старицкий Петр (Зверев), будущий представитель ИПЦ, в ссылке. Перовск (1924) |
Еп.Павлин уезжает из Нижнего Новгорода и в короткий срок объезжает архиереев, собирая их подписи под документом, который уже прежде подписали три епископа. Среди подписавших документ были: еп.Серпуховский Алексий (Готовцев), викарий Московской епархии, в Курске за проведение выборов патриарха подписался митр.Назарий (Кириллов). Кроме того подписались: архиеп.Полтавский Григорий (Лисовский), митр.Ленинградский Иосиф и викарии Ленинградской епархии — еп.Гдовский Димитрий (Любимов), проживавший на покое архиеп.Кингисеппский Гавриил (Воеводин);178 и еще два архиерея, не указанных на допросе еп.Павлином, причем один из них недавно вернувшийся с Соловков и сообщивший о решении епископов-соловчан в пользу выборов патриарха, с указанием кандидатуры митр.Кирилла;179 еп.Василий (Богдашевский), проживавший в Киеве на покое; еп.Митрофаи, которого еп.Павлин встретил у митр.Сергия;180 проживавшие в Харькове епископы Макарий и Аркадий (Остальский); за арестованного в Харькове еп.Константина (Дьякова) подписался сам еп.Павлин, поскольку еще прежде заручился его согласием. Епископы Рязанский Борис (Соколов), Рыбинский Серафим (Силичев), и Воронежский Петр (Зверев) сказали, что пришлют свое мнение особо.181 Таким образом известно доподлинно, что не менее девятнадцати архиереев поставили свою подпись под бумагой о необходимости выборов патриарха.
Учитывая одобрение этого решения иерархами из числа соловецких узников, число согласных с необходимостью проведения негласных выборов достигало не менее трех десятков епископов. Было понятно, что при желании можно было бы собрать и большее число подписей, но это означало бы затягивание выборов и увеличение опасности привлечь болезненное внимание ГПУ.
Будучи в Москве для переговоров с гражданскими властями об условиях легализации, митр.Сергий беседует с архиеп.Свердловским и Ирбитским Корнилием (Соболевым), который, между прочим, после ареста на допросе назвал себя одним из инициаторов проведения выборов патриарха, о предпринимаемых еп.Павлином усилиях. Архиеп.Корнилий был освобожден из тюрьмы совсем недавно, 18 августа 1926, под подписку о невыезде.182 О характере беседы с архиеп.Корнилием митр.Сергий потом скажет:
И я, и Корнилий — мы оба смотрели одинаково, что в случае если бы мне удалась регистрация (юридическое оформление моего положения), все Кирилловское дело, то есть выборы его в патриархи, а вернее выборы патриарха вообще — отпало бы, так как в таком случае летом 27 года предполагался созыв Поместного Собора, где вопрос о патриархе был бы решен. В случае неудачи регистрации — дело продолжалось бы дальше (то есть собирание голосов), независимо ни от чего. Говорилось это между прочим, а не было предметом особого обсуждения. Мои мысли Корнилий разделял вообще полностью, не исключая и вопроса легализации.
Здесь стоит отметить, что митр.Сергий трактует предпринятые выборы в патриархи, как «Кирилловское дело», противопоставляя ему предпринимаемые собой меры к регистрации или, как он говорит, «юридическое оформление моего положения», вольно или невольно противопоставляя митр.Кириллу себя, хотя, как известно, о предпринимаемых выборах не было известно не только местоблюстителю (митр.Петру Крутицкому), но и выдвигаемому в патриархи митр.Кириллу. Это несколько личностное восприятие митр.Сергием выборов и легализации может, конечно, смутить, особенно в том, что вопрос легализации Церкви митр.Сергий воспринимает как вопрос юридического оформления своего положения, а не положения, например, митр.Петра, как будто бы было заранее известно, что митр.Петр не выйдет из заключения.
Впрочем, если отвлечься от неоправданного оптимизма, какой питал митр.Сергий в отношении возможности созыва Поместного Собора в 1927, то следует признать, что если бы митр.Сергию все же удалось после регистрации довести дело до Собора, то, конечно, тайные выборы патриарха голосами одних только архиереев не понадобились бы.
После сбора необходимого количества подписей (подписавшихся было 24183 по другим сведениям — 25184 человек) еп.Павлин приезжает к митр.Сергию, который уже возвратился из Москвы в Нижний Новгород. Одновременно еп.Павлин вместе с представлением документа, снабженного подписями, сообщает митр.Сергию о том, что находящиеся в Соловках епископы согласны, что выборы патриарха необходимы, и произвести эти выборы можно путем подачи мнений епископами, то есть так же, как предлагает еп.Павлин.185 Письменного документа от соловецких епископов с указанием мнения о выборах патриарха митр.Сергий, по собственному утверждению, не видел. Что это был за документ, можно в некоторой степени уяснить из слов архиеп.Корнилия, который уже после ареста в декабре 1926 на вопрос следователя, каким образом еп.Павлин явился выразителем мнений заключенных в Соловках епископов, отвечал:
Епископ Павлин имел на руках документ за подписью одного лица,186 недавно возвратившегося из Соловков, называть которое я отказываюсь по уже приводившимся мною мотивам. Это лицо удостоверяло, что все заключенные в Соловках епископы единодушны по вопросу о необходимости иметь в качестве кандидата в патриархи именно митр.Кирилла. Эта кандидатура была обсуждена в Соловках гораздо ранее, чем началось дело по проведению самого избрания Кирилла.187
Следует заметить, что никакой связи между решением вопроса о патриаршестве Кирилла в Соловках и его избранием, вернее, подготовкой избрания, на практике — нет. Этот документ еп.Павлин показывал мне, но как будто бы копию, а не подлинник. Содержание его приблизительно таково: находящиеся в Соловках епископы считают наиболее, или единственно, подходящим кандидатом в патриархи именно Кирилла.188
Из слов вл.Корнилия мы заключаем, что у еп.Павлина был документ за подписью одного епископа, прибывшего с Соловков и удостоверявшего, что епископы-соловчане единогласно высказались за митр.Кирилла как кандидата в патриархи.
Поначалу митр.Сергий высказал свои сомнения в целесообразности столь спешных выборов, особенно имея в виду возможный успех начатых им переговоров о регистрации церковных управлений. Он полагал, что инициаторы этих выборов могут «возбудить недовольство гражданской власти». Еп.Павлин, в свою очередь, уверял, что «контрреволюции здесь нет, а есть частное церковное дело». Но с этим не была согласна сама гражданская власть, и здесь опасения митр.Сергия, увы, оправдались.
К доводам рассудка примешивалось, вероятно, и некоторое личное несогласие митр.Сергия с кандидатурой митр.Кирилла (который, по мнению заместителя местоблюстителя, был слишком изолирован от последних событий, чтобы в случае своего избрания повести дело столь же деликатно, как это делал прежде архиеп.Иларион (Троицкий), а затем — сам митр.Сергий). Подобный вывод можно сделать из слов архиепископа Корнилия (Соболева): «Он (митр.Сергий. — А.Ж.) как будто не особенно склонен был вести, по-моему мнению, дело об избрании Кирилла, но положение и каноны обязывали его это сделать».189
И, действительно, в конце концов митр.Сергий согласился написать обращение к иерархам (текст этого обращения, к сожалению, остается нам неизвестен). Это обращение, снабженное печатью и подписью митр.Сергия, и было изъято при обыске у еп.Павлина (документ в конспиративных целях был спрятан в шапке).190 Вл.Корнилий (Соболев) характеризовал этот документ как «обращение митр.Сергия к русской иерархии с предложением высказаться и голосовать запечатанными пакетами».191 Вероятнее всего в этом обращении митр.Сергия содержался призыв подать свой голос за митр.Кирилла как за основного кандидата в патриархи (в пользу этого предположения свидетельствует и опись документов, изъятая позже при аресте у еп.Павлина, где среди прочего значится и «обращение митр.Сергия о избрании митр.Кирилла», следовательно, в обращении указывался один кандидат на патриаршество).
Кстати, заместитель патриаршего местоблюстителя при встрече с еп.Павлином «поставил условие sine qua non192 — получить отзыв митр.Петра Крутицкого».193 Характерно, что митр.Сергий не взял на себя ответственность известить о предстоящих мероприятиях митр.Петра, хотя, вероятно, был обязан это сделать. Однако можно с полной уверенностью утверждать, что до декабря 1926 (времени ареста инициаторов и основных участников выборов) томящийся в тюремном заключении митр.Петр извещен не был. Впрочем, и времени на его извещение у инициаторов выборов не оставалось.
Помимо мнения соловецких епископов-исповедников о митр.Кирилле как наиболее достойном кандидате в патриархи, еп.Павлин привез митр.Сергию и «Соловецкую декларацию» (так нарек вл.Афанасий (Сахаров), передавший этот документ еп.Павлину при их встрече, майское 1926 года послание соловецких епископов). Эту декларацию митр.Сергий оставил у себя, а когда еп.Павлин собирался уезжать, вернул ему, сказав, что «читать ему это документ некогда было».194
 Еп.Угличский Иосиф (Петровых), будущий предстоятель ИПЦ |
С полученным от митр.Сергия обращением еп.Павлин стал объезжать архиереев, собирая их решения, кои запечатывались в пакеты самими иерархами. В этом деле вл.Павлину помогали игумен Таврион (Батозский) и двое мирян — Иван Алексеевич Кувшинов и его сын Иван Иванович Кувшинов, бывшие купцы, проживавшие на Швивой горке в Москве. Полагают, что был еще четвертый помощник, имя которого осталось неизвестным.195 Сам вл.Павлин посетил еп.Астраханского Фаддея (Успенского), который написал свое мнение и «высказался утвердительно», еп.Бийского Иннокентия (Соколова), еп.Бронницкого Иоанна (Василевского). Митр.Иосиф (Петровых), по свидетельству еп.Евгения (Кобранова), «подал было голос за Сергия, но потом сказал последнему: “Владыка, Вы все равно не пройдете”, — и подал за Кирилла».196
Еп.Евгений (Кобранов) написал, что митр.Кирилла считает достойным избрания в патриархи, и «это единственный выход для спасения Церкви в случае неуспеха легализации». На вопрос еп.Павлина, бывали ли ранее в истории Церкви выборы патриарха одними только епископами, вл.Евгений припомнил только избрание патр.Константинопольского Максима197 на III Вселенском Соборе. При этом вл.Евгений выразил свое удивление, что митр.Сергий «при его уме и дипломатичности решился одновременно с работами по легализации Церкви, не дожидаясь результатов, дать движение такому делу». Еп.Евгений согласился по просьбе вл.Павлина составить в течение двух месяцев по историческим образцам обращение будущего патриарха к пастве, Константинопольскому патриарху (с греческим вариантом) и обращение епископов к митр.Кириллу, чтобы он согласился принять патриаршество.198 Последнее явно указывает на неосведомленность митр.Кирилла о предпринятых тайных выборах.
Вновь полученные мнения, около 20-ти, запечатанные в пакеты, как и прежде имевшиеся у него («документ 25-ти»), еп.Павлин отдал на хранение Клавдии Нефедовой, проживавшей у Спасской заставы в Москве.199 Пакеты эти должна была забрать некая Варвара, муж которой работал на железной дороге, для передачи их в Нижний Новгород митр.Сергию. В случае опасности пакеты должны были быть переданы Ивану Ивановичу Кувшинову.
Кувшинов действительно получил запечатанные пакеты то ли от Варвары, то ли от Нефедовой, но незадолго до своего ареста передал их еп.Филиппу (Гумилевскому).200 Известно точно, что запечатанные пакеты еп.Павлин передал 8 декабря 1926 за несколько часов до своего ареста Клавдии Нефедовой. Но ничего не известно о судьбе этих пакетов или об аресте Нефедовой. Подобное упущение, конечно, удивляет, особенно если учитывать склонность ГПУ к «организации» массовых процессов. Правда, насколько отсутствие информации есть свидетельство «упущения», а не какой-то оперативной работы ГПУ, тоже остается вопросом без ответа.
Если же «тайные выборы», как утверждает Дамаскин (Орловский), были инициированы ГПУ, то вопросов возникает еще больше. И ответы на эти вопросы относятся более к области предположений (не имеющих подтверждающих их фактов).
8 декабря 1926 еп.Павлин был арестован.201 Он находился в Москве проездом. Его задержали по адресу: Новоспасская застава, д.11. Судя по протоколу обыска, в руки чекистов попали практически все документы, относящиеся к делу о выборах патриарха. Вот текст этого протокола:
На основании ордера № 5257 от 8 декабря 1926 года произведен обыск и арест Крошечкина Павлина в д. № 11, кв.1 по ул.Новоспасская застава. Взято для доставления в Объединенное Госполитуправление следующее: Список епископов Православной Церкви 1926 года, обращение митр.Сергия о избрании митрополита Кирилла, назначение епископа Павлина, записная книжка, три письма, разбросанные списки епископов 7 листов, молитва рукописная, заявление Павлина к митрополиту Сергию и удостоверение личности № 0061945.202
Уже на следующий день после ареста, то есть 9 декабря, еп.Павлин был впервые допрошен.
Именно в день ареста еп.Павлина 8 декабря 1926 митр.Иосиф (Петровых), находившийся в Ростове, пишет свое завещательное распоряжение о замещении высшей церковной власти в случае невозможности ему исполнять обязанности заместителя патриаршего местоблюстителя.
Имея в виду неизбежное лишение возможности и мне исполнять ответственное поручение патриаршего местоблюстителя от 23 ноября (6 декабря) 1925 г., как последний из указанных им заместителей его должности, на случай устранения моего и обоих моих предшественников, преемственно призываю к канонически неоспоримому продолжению наших полномочий Преосвященнейших: Корнилия, архиепископа Свердловского и Ирбитского, Фаддея, архиепископа Астраханского, и Серафима впредь до возвращения возможности кому-либо из нас покорно выполнять порученные нам непосредственно от самого патриаршего местоблюстителя полномочия.203
Действительно, уже через день после опубликования своего завещательного распоряжения, митр.Иосиф был арестован и 10 декабря 1926 допрошен. Поначалу митрополит не называет имени еп.Павлина, но когда следователь напрямую спрашивает, звали ли приезжавшего еп.Павлином, митр.Иосиф отвечает утвердительно:
Павлин мне объяснил, что, желая положить конец неопределенному положению в Церкви, он собирает мнения о возможности избрания патриарха (или вообще главы Церкви). Я указал на записочке, запечатанной в конверт, что желательным кандидатом считаю Кирилла митрополита или Сергия. Я вовсе не считал, что, давая свое мнение, присоединяюсь к какому-то решению, долженствующему заменить собой соборное решение. Я имел в виду совещание, которое должно было состояться в г.Владимире, и полагал, что это просто предварительный обмен мнениями перед совещанием. Павлин мне не говорил, что сумма мнений по этому вопросу будет иметь характер постановления Собора, и я сам считаю «Собор по переписке» — нелепостью. Знай я это, я ни в коем случае своего мнения не подавал бы, по указанной причине. Сам я лично митрополита Кирилла не знаю, настроений его и отношения к Соввласти тоже не знаю. Но знаю, что ему доверяют церковные деятели. И мое мнение, и конверт, в котором было оно вложено, были скреплены печатью. Впрочем, не помню, была ли печать на конверте.
Обратим внимание, что митр.Иосиф полагал, что голосование, проводимое среди епископов, является всего лишь предварительным обменом мнениями, который не может, с его точки зрения, заменить соборное решение. Вероятно, в этом кроется причина того, что к результатам выборов 1926 никто из епископов (даже «непоминающих») не апеллировал.
На том же допросе прозвучал и такой вопрос следователя: «А Вам известно было, что митр.Кирилл подвергался репрессиям за антисоветскую деятельность?» Митрополит Иосиф ответил: «Мне было известно, что он страдал, а за что, я не знаю».204 После двух допросов 10 декабря митр.Иосиф был выслан в бывший Моденский Николаевский монастырь Новгородской епархии без права выезда.205
Далее в истории «тайных выборов патриарха» начинаются некоторые странности. В соответствии с документами, хранящимися в архивно-следственном деле, заместитель патриаршего местоблюстителя митр.Сергий был арестован 12 декабря 1926 Нижегородским губотделом ОГПУ. Однако это очевидно не вполне соответствует действительности, поскольку митр.Иосиф еще 8 декабря пишет завещательное распоряжение, а значит, уже некоторое время пребывает в правах заместителя местоблюстителя, что можно объяснить только нахождением митр.Сергия (Страгородского) в тюремных узах.
Как бы то ни было, но из Нижегородского губотдела ОГПУ под грифом «Совершенно секретно» и за подписями начальника Нижегородского ОГПУ Леймана, начальника СОЧ Загвоздина и начальника I отделения Вашунина приходит телеграмма под № 5791/с от 13 декабря 1926 на имя коменданта ОГПУ г.Москвы:
Вследствие распоряжения СО ОГПУ за № 84107/с, при сем препровождается арестованный СТРАГОРОДСКИЙ Иван Николаевич (митр.СЕРГИЙ), подлежащий, согласно указанного распоряжения, заключению в одиночную камеру Внутренней тюрьмы ОГПУ. О приеме СТРАГОРОДСКОГО под стражу, просим поставить в известность Нач. 6-го отделения СО ОГПУ т.ТУЧКОВА.206
Тучков в известность, конечно, был поставлен, и первый допрос митр.Сергия (если, конечно, в деде сохранились все протоколы допроса) был проведен 20 декабря небезызвестным следователем по церковным делам А.В.Казанским. Митр.Сергий, уже зная, вероятно, об аресте еп.Павлина, не стал скрывать обстоятельств предпринятой подготовки к выборам митр.Кирилла:
Раньше ноября с.г. ко мне в Нижний Новгород приехал епископ Павлин Рыльский и повел беседу о необходимости для выхода из создавшегося церковного положения — выборов патриарха путем подачи голосов епископами, т.е. путем, далеко не обычным. Такое избрание было бы спорным, как применяющееся, по-видимому, в первый раз. Павлин привез с собой обращение ко мне с просьбой дать делу ход, подписанное самим Павлином и еп.Афанасием Ковровским. Впрочем, там была на первом месте подпись еп.Корнилия, хотя, может быть, он подписал эту бумагу потом, а на первое место его подпись попала как подпись архиепископа, каковым он является.
Далее шло описание того, о чем рассказывалось выше. Здесь впервые прозвучало имя еп.Афанасия (Сахарова), и вскоре, помимо уже произведенных арестов, последует и арест вл.Афанасия.
На вопрос следователя, почему все дело по избранию патриарха велось так секретно, митр.Сергий отвечал:
Во-первых, мы не хотели до времени предавать огласке вопрос об избрании патриарха в церковных кругах, пока он не выяснится среди хотя бы епископов. Во-вторых, исходили из соображений, что гражданская власть может в самой технике работы (разъезды и т.д.) усмотреть какой-нибудь заговор, и предпочитали, чтобы она узнала об этом после, когда вопрос примет практический серьезный характер.207
Но еще до допроса митр.Сергия в Москве 17 декабря 1926 был арестован архиеп.Корнилий (Соболев),208 чья подпись стояла первой в обращении к митр.Сергию. Всего лишь несколько месяцев назад, 18 августа, вл.Корнилий был выпущен из тюрьмы после ареста 26 мая 1926 во Владимире. (В Москве архиеп.Корнилий проживал по адресу: Приютский переулок, д.4, кв.10). 19 декабря арестованный епископ был допрошен.
В тот же день, 19 декабря был второй раз допрошен еп.Павлин (Крошечкин). Среди прочего, следователя интересовала «политическая» подоплека выборов.
— Почему это избрание Кирилла, — спрашивал следователь у арестованного епископа, — Вы проводили в такой тайне, беря слово не говорить никому и т.д.
— Потому, что это дело касается только Церкви и делалось в частном порядке, — отвечал еп.Павлин.
— По Вашему мнению, Церковь в целом должна следить за политической благонадежностью своих членов?
— Не должна, — отвечал епископ, — потому что она преследует религиозные цели, и если ее член подходит к ней с религиозной точки зрения, ей нет дела до его политической физиономии. Последнее является личным делом каждого, и дело государства иметь дело с его политической деятельностью.
Но подобный ответ не удовлетворил следователя, пытавшегося вернуть разговор на тему «церковной конспирации»:
— Почему Вы считали нужным дело, «чисто церковное», делать в такой глубокой тайне?
— Я считал, что дело будет лучше, если я его сохраню от всех в тайне, кроме епископов.
— А почему Вы хотели, чтобы совсем никто, кроме епископов, об избрании Кирилла не знал?
— Я считал — так будет лучше, пусть после бы лучше узнали.
— Вам известно, что выдвинутый Вами кандидат в патриархи подвергался репрессиям за антисоветскую деятельность? — спросил следователь, настаивая на «политической» подоплеке выборов.
— Я не знаю, за что он был наказан, — был ответ епископа Павлина.209
22 декабря в Москве был арестован еп.Евгений (Кобранов), проживавший по адресу: Крестьянская площадь, д.8, кв.9. В Москве еп.Евгений стал известен активной поддержкой идеи выборов патриарха. Некоторые не подозревали даже, что его активность как-либо связана с деятельностью еп.Павлина. Тотчас после ареста вл.Евгений был допрошен (в деле сохранился только один протокол допроса).210
Что касается моих претензий попасть в число инициаторов движения за выборы патриарха, то они основывались на следующем: во время моего посвящения в епископы (март 1926 года), даже немного раньше, я, желая улучшить отношения мои с митрополитом Сергием, предложил во время обеда тост «за будущего патриарха, подобного Тихону», подразумевая личные мои отношения с патриархом Тихоном. Тогда Сергий отвечал: «Если ты говоришь обо мне, то я согласен. Если за другого, то нет».211
Далее еп.Евгений описывал уже известные нам обстоятельства своей встречи с еп.Павлином и объяснял свое согласие участвовать в подготовке текстов обращений будущего патриарха к пастве и к Восточным патриархам.
Митр.Сергий, видимо, мало знал об участии в этом деле еп.Евгения или просто не хотел, чтобы следователи предположили в такой разветвленной организации выборов какой-нибудь заговор, и потому на вопрос: «А что Вы скажете относительно деятельности по “выборам патриарха в Москве”, которой занимался епископ Евгений Кобранов?», митр.Сергий ответил: «Епископ Евгений Кобранов у меня бывал, но я ему никогда поручения что-либо предпринимать по части выборов патриарха не давал, и сам узнал об его намерениях в этой области от других. Считал это сплетней. Эта деятельность со стороны Кобранова не имеет никакого отношения к последнему предприятию Павлина; я так представляю себе это дело».212 Это было сказано на первом допросе митр.Сергия, то есть 20 декабря.
22 декабря, в шестом часу вечера,213 в один день с еп.Евгением (Кобрановым), был арестован и вызванный в Нижний Новгород еп.Григорий (Козлов), проживавший дотоле в Печерском монастыре. Из Нижнего Новгорода еп.Григорий был отправлен в Москву, где 24 декабря заключен в Бутырскую тюрьму. В анкете арестованного, в графе «Отношение к соввласти», епископ записал: «Сегодня затрудняюсь формулировать отчетливо мое отношение идеологическое к соввласти, т.к. над этим не задумывался до сих пор».214
— Скажите, — спросил следователь епископа на допросе 8 января 1927, — почему Вы сочли возможным принять участие в выборах патриарха, производившихся таким секретным образом?
— Я не заметил, чтобы эта кампания проводилась секретно, — отвечал владыка Григорий. — Я видел епископа Павлина в комнате келейника, где подписался под заявлением некоторых епископов о необходимости избрания патриарха, причем, однако, оговорился, что вопрос о кандидате должен был остаться открытым. Я не знаю, кого бы там выбрали, но митр.Сергий в качестве патриарха был бы для меня приемлемее. Самая постановка вопроса носила, по-моему, анкетный характер, о возможности избрания патриарха путем голосования записками на случай, если бы власть так и не разрешила нам Собора, на котором, в случае разрешения, вопрос об избрании патриарха явился бы одним из наиболее важных.
Представляет интерес тот факт, что еп.Григорий был арестован в Нижнем Новгороде 22 декабря, в Бутырскую тюрьму заключен 24 декабря, допрошен дважды 8 января (во всяком случае, в деле хранятся протоколы именно этих двух допросов), а обвинение ему было предъявлено уже 6 января (хотя и позже, чем другим арестованным, но прежде допроса, состоявшегося спустя два дня после предъявления обвинения). Обвинялся еп.Григорий в том, что «оказывал содействие реакционной группировке, поставившей своей задачей борьбу с соввластью при помощи Церкви, укрывая ее действия и т.д., и вообще оказывал этой группировке, состоящей из Страгородского И.Н., еп.Павлина Крошечкина, еп.Соболева Корнилия и др. помощь, т.е. совершал преступные действия, предусмотренные ст.58-12 УК».215
Вероятно, уже до допроса еп.Григория, то есть до января 1927, дело представлялось следователям вполне ясным, и потому прежде арестованным архиереям начинают предъявляться обвинения. 24 декабря 1926 уполномоченный 6-го отделения СО ОГПУ Казанский, «рассмотрев следственное производство по делу № 42195 на гражданина КРОШЕЧКИНА Петра Кузьмича (Павлина), по профессии — служителя культа (епископа), нашел, что таковой явился деятельнейшим участником группировки черносотенного епископата, ведшей конспиративную а/советскую деятельность, подготовляя антисоветское выступление демонстративного характера, т.е. совершая преступные действия, предусмотренные ст.62-й УК, а посему полагаю: предъявить КРОШЕЧКИНУ обвинение по ст.Шестьдесят второй УК, избрав мерой пресечения содержание под стражей».216
28 декабря подобное же постановление о предъявлении обвинения было зачитано и архиеп.Корнилию (Соболеву). Архиепископ обвинялся в том, что «явился одним из непосредственных участников и организаторов антисоветской группировки церковников, поставивших себе задачей повести Церковь на открытую борьбу с соввластью, путем использования авторитета, амвона и др.возможностей — для возбуждения недовольства населения (верующего).217 Обвинение предъявлялось по все той же ст.62 УК, мерой пресечения, естественно, избиралось содержание под стражей.
1 января еп.Павлина вновь вызывают к следователю. На прежних допросах еп.Павлин старался назвать как можно меньше имен. К сожалению, очень многое ГПУ узнало из изъятых бумаг еп.Павлина. Однако вл.Павлин в первые допросы предпринимает попытки запутать следствие, не называет среди подписавших документ еп.Афанасия (Сахарова), еп.Фаддея (Успенского), митр.Иосифа (Петровых), занявшего после ареста митр.Сергия (Страгородского) место временного управителя Русской Церкви. Первый допрос еп.Павлина был 9 декабря 1926, завещательное распоряжение на случай своего ареста, в котором упоминалось имя и еп.Фаддея, вл.Иосиф огласил 8 декабря.
Когда от еп.Павлина следователь требует имя архиерея, передавшего ему отзыв соловецких епископов о необходимости избрания на патриаршество именно митр.Кирилла, вл.Павлин, словно в насмешку над следователем, говорит: «Точно не помню, кто именно из Ленинградских епископов подал мне этот документ и составил его; возможно, что Зосима, или Серафим, или Савватий».218 В то время православных иерархов (тем более среди викариев Петроградской епархии) с именами Зосимы или Савватия мы не находим. Был, правда, обновленческий еп.Зосима (Сидоровский),219 носивший титул Фрунзенского, и обновленческий же еп.Савватий с титулом Слуцкий.220 Но не их же имел ввиду арестованный архиерей. Зато был еп.Колпинский Серафим (Протопопов), который вполне мог быть, как мы уже писали, тем, кто привез с Соловков отзыв. В общем-то, еп.Павлин откровенно издевался над слабо ориентирующимся в церковной иерархии следователем, называя в качестве возможных авторов «Соловецкого отзыва» имена небесных покровителей Соловецкой обители преподобных Зосимы и Савватия. Увы, это не помогло избежать новых арестов и новых обвинений.
5 января 1927 обвинение было предъявлено митр.Сергию. Следователь нашел, что гражданин Страгородский И.Н. «состоя одним из активнейших членов церковно-антисоветской группировки, поставившей своей задачей борьбу с Соввластью — при помощи возбуждения населения верующих через Церковь, используя возможности, предоставляемые последней, т.е. совершая преступные действия, предусмотренные ст.58-6 УК».221 Мерой пресечения, также как и прочим арестованным иерархам, было избрано содержание под стражей.
15 января следователь вновь вызывает еп.Павлина, теперь уже для выяснения обстоятельств его встречи с еп.Афанасием (Сахаровым). Становится совершенно ясно, что ГПУ знает об этой встрече. Следователь задает прямой вопрос:
«Что Вы расскажите сегодня по поводу «Соловецкой декларации»? Вы никаких документов от епископа Афанасия не получали?»
Еп.Павлин не отрицает факта встречи, но имя священника, передавшего декларацию, не называет.
«Соловецкая декларация» попала ко мне чисто случайно. Я, разъезжая и собирая подписи, попал в г.Владимир к епископу Афанасию. У последнего — застал священника, мне неизвестного, и последний, узнав от меня, что я еду к митрополиту Сергию, предложил мне отвезти к Сергию документ, помещавшийся в незапечатанном конверте размером приблизительно в ученическую тетрадь и сообщил мне, что это — декларация соловецких епископов, или, вернее, он сказал просто, что это — «Соловецкая декларация».
Далее шел уже известный нам рассказ о передаче еп.Павлином «Соловецкой декларации» митр.Сергию, который не нашел возможности ознакомиться с этим документом.
 Еп.Ковровский Афанасий (Сахаров) |
16 января 1927 в соответствии с секретным телеграфным распоряжением Тучкова от 15 января во Владимире был арестован на своей квартире, находившейся по адресу: ул.Большая Ильинская, д.17222 еп.Афанасий (Сахаров). Владыка при обыске потребовал занести в протокол свой протест против изъятия именной печати: «Изъятие у меня именной печати считаю неправильным и противоречащим циркуляру НКЮ и др. от 15 августа 1926 г.»223 А в анкете арестованного собственной рукой еп.Афанасия было записано: «Протестую против снятия с меня креста и парамана224»225. В то время подобная смелость была уже редкостью. Решение по поводу дальнейшей судьбы еп.Афанасия было принято уже заранее, местное ОГПУ постановило: «Руководствуясь п.5 ст.144 УПК гражданина Сахарова Афанасия Григорьевича арестовать и направить в распоряжение СО ОГПУ спецконвоем, о чем объявить Сахарову Афанасию Григорьевичу и копией настоящего постановления уведомить губпрокурора».226 Все формальности незатейливого советского УПК были соблюдены: прокурора «уведомили», и вл.Афанасий был отправлен в Москву.
Кстати, по иронии судьбы, начальником Владимирского губотдела ОГПУ был тогда некто Извеков. Если вспомнить, что другие следователи по церковным делам носили фамилии Полянский, Смирнов и Казанский (фамилии виднейших русских иерархов), то остается только удивляться тому, с какой странной избирательностью подходила партия большевиков к направлению работников на этот ответственный фронт борьбы с «религиозной контрреволюцией».
Вл.Афанасий был допрошен первый раз 16 января, но следователя на этом допросе интересовали бумаги и печать, изъятые у епископа при аресте. «Обнаруженные при обыске у меня девять бланков со штампом и печатью архиепископа Владимирского и Шуйского, — сказал на допросе вл.Афанасий, — остались из канцелярии архиерейского дома, были переданы с разными ненужными делами-бумагами и мною предназначались для черновиков, никакого официального значения эти бланки не могли иметь, т.к. с 1918 года нет архиепископа Владимирского и Шуйского, а с 1924 года Шуя совершенно неподведомственна епископу Владимирскому. Печать мною приобретена в начале 1925 года, когда вернулся из ссылки, разрешения из административного отдела не брал, т.к. в мастерской меня не спрашивали, заказал я печать в Москве, на Никольской улице (точно не помню)».227
20 января 1927 состоялся второй допрос еп.Афанасия, когда следователь уже не скрывал истинной причины столь внезапного ареста. Интерес, который представляет собой этот допрос, заставляет нас практически полностью опубликовать текст этого документа.
— Вы знаете епископа Павлина? Давно ли он был у Вас? — интересовался следователь.
— Епископа Павлина знаю. Он был у меня в октябре или ноябре, хорошо не помню.
— Зачем он к Вам приезжал?
— Вы знаете.
— А все-таки? — настаивал чекист.
— Насколько я представляю, по УПК имею право и не давать показаний, — спокойно отвечал епископ Афанасий.
— А Павлин заставлял Вас поклясться, что Вы никому не скажете о причине его прихода?
— Клятвы мы не употребляем вообще; само собой разумеется, что то, о чем мы говорили, говорилось не для того, чтобы стать всеобщим достоянием.
Тогда следователь решил несколько изменить тему разговора.
— А каково Ваше личное мнение об избрании митр.Кирилла в патриархи?
— Я считаю его наиболее достойным кандидатом, — отвечал епископ.
— А не является ли по вашему мнению несколько неудобным для этого кандидата то, что он за а/советскую деятельность подвергался репрессиям?
Следователь явно провоцировал епископа на резкость, но вл.Афанасий находит достойный ответ.
— При отделении Церкви от государства, оформленному законом, я полагаю, для государства безразлично, кто будет стоять во главе Церкви. В данном случае, я думаю, что политическая деятельность Кирилла нас, церковных деятелей, не касалась. Достаточно того, что он подходил, по моему мнению, для возглавления Церкви; кроме того, я знал, что в последнее время власть облегчила его положение, а раньше отзывалась о нем как о человеке лояльном.
Допрос шел явно не по намеченному плану, и тогда следователь задает прямой вопрос, требуя столь же откровенного ответа.
— Каким образом попала к Вам так называемая «Соловецкая декларация» и насколько Вы разделяете изложенные в ней взгляды?
Но и здесь чекист терпит неудачу, вновь встречаясь с тактикой корректной неопределенности (отвечать так, чтобы не называть ни одного нового имени, обязательно ссылаться на законы соввласти в той их части, где декларируются права граждан, ответ формулировать так, чтобы, при внешней лояльности и корректности по отношению к следствию, он — для следствия же — оставался бессодержательным).
— Как попала, — отвечает епископ, — я не помню; не могу точно определить, каково мое к ней отношение, т.к. я ознакомился с ней мельком, проглядев ее.
— А почему Вы отрекомендовали ее именно «Соловецкой декларацией»?
— Вот уж этого я объяснить точно не могу. Вероятно, по аналогии, т.е. м.б. по аналогии с «Соловецкой челобитной», поданной раскольниками в XVII столетии царю. Впрочем, я это говорю несерьезно.
— Для чего Вы передали эту декларацию (Соловецкую) епископу Павлину?
— Да просто для ознакомления; он мог с ней делать, что хочет.
— А не говорили ли при передаче декларации, чтобы Павлин отвез последнюю митрополиту Сергию?
Еп.Афанасий понимал, что следствию известно про обстоятельства его встречи с еп.Павлином, поэтому факт передачи «Соловецкой декларации» епископ опровергать не стал, но и ничего нового сообщать следствию не собирался, следуя уже упомянутой нами тактике неопределенного ответа.
— Да, я знал, что он едет к Сергию, и передача декларации сама собой предполагалась, да я и не считал уж очень важным это событие, а потому в точности и припомнить все обстоятельства передачи затрудняюсь.
— Будьте добры напомнить мне, что такое за «Соловецкая челобитная XVII века», о которой Вы говорили в показании, и на аналогию с которой Вы указали.
— «Соловецкая челобитная» была подана бунтовщиками против церко монахами соловчанами, не принимавшими церковные исправленные книги. Содержание ее я не помню.228
В конце этого протокола было рукой еп.Афанасия занесено примечание: «Зачеркнутое “бунтовщиками” и “против церко” — не читать». Еп.Афанасий, видимо, решил не давать чекистам повода для двусмысленной трактовки приведенной им аналогии, иначе бы получалось, что еп.Афанасий находил аналогию в деятельности, с одной стороны, узников Соловецкого монастыря, а с другой, соловецких монахов-старообрядцев, взбунтовавшихся против патр.Никона и царских властей. Такой трактовки приведенной им аналогии еп.Афанасий не желал.
18 января арестовывается и допрашивается диакон Даниловского монастыря Иоанн Смирнов,229 заключенный в тюрьму по обвинению в том, что «будучи служителем культа (диаконом) пропагандировал среди церковников мысль об избрании патриархом активного а/советского деятеля митрополита Кирилла, используя для своей деятельности авторитет Церкви, т.е. совершил преступление, предусмотренное ст.58/14 УК».230 Сам диакон Иоанн на допросе сказал:
Я по существу предложенного мне вопроса о поминовении мною по формуле митрополита Кирилла как патриарха могу сказать следующее. Я считаю митрополита Кирилла единственным лицом, возглавление коим Церкви положило бы конец всем церковным нестроениям. Разговоры об его избрании — слышал у нас, в Донском монастыре, а первый раз услыхал о выступлении епископа Павлина и его деле «выборов патриарха» в церкви Спаса на Спасской, не помню от кого. Но несмотря на то что я Кириллу как патриарху очень бы сочувствовал, я, как строгий уставщик, ни в каком случае за службой Кирилла как патриарха не помянул бы и не поминал. Формулу же его поминовения «великого господина и отца нашего Святейшего Кирилла, Патриарха Московского и всея России» я только предположительно сказал за обедом в общей монастырской столовой и прибавил при этом: «А вот если бы помянуть этим титулом в церкви, то что бы из этого вышло?» Мне на это сказали, что такое поминовение невозможно! А в церкви я по этой формуле Кирилла не поминал.231
Вот такие были времена. Сказал в монастырской трапезной, а за слова свои отвечал в ГПУ...
20 января следствие предъявляет обвинение вл.Афанасию. Следователь нашел, что епископ «был участником группы антисоветских епископов, производившей а/советскую демонстрацию и использовавших церковь в а/советских целях, причем он, Сахаров, явился передатчиком антисоветского документа, носящего характер платформы антисоветской группировки, а посему, принимая во внимание, что изложенные преступные деяния предусмотрены ст. 58-6 УК, полагаю: предъявить Сахарову С.Г. (Афанасию) — обвинение по ст.58-6 УК, избрав мерой пресечения содержание Сахарова под стражей».232
12 февраля последовало постановление о продлении срока содержания под стражей арестованных митр.Сергия и еп.Павлина, содержавшихся во внутренней тюрьме ОГПУ, а также архиеп.Корнилия с еп.Григорием, томившихся в Бутырской тюрьме. Постановление было составлено следователем А.В.Казанским, согласовано с Тучковым и утверждено 15 февраля Г.Ягодой, который собственноручно красным карандашом (в традициях кремлевских вождей) начертал: «Утверждаю». Постановление следователя по этому делу гласило:
По рассмотрению означенного дела нашел, что срок содержания под стражей перечисленным лицам истекает; дело требует продолжения следствия и ввиду серьезности состава преступления (черносотенная группировка церковников, ведущих за собой всю Церковь) — изменение меры пресечения по отношению к перечисленным обвиняемым возможным не представляется. Ввиду изложенного полагал бы: войти с ходатайством перед Президиумом ВЦИК СССР о продлении срока содержания под стражей перечисленных лиц на два месяца, т.е. КРОШЕЧКИНА П.К. по 8 апреля, СТРАГОРОДСКОГО И.Н. по 14 апреля, СОБОЛЕВА Г.Г. по 17 апреля и КОЗЛОВА по 24 апреля сего 1927 года.233
В результате решением Президиума ЦИК от 23 марта 1927 за подписью секретаря ЦИК Енукидзе сроки содержания под стражей были увеличены.
Что происходило в период между 23 марта и 2 апреля можно только догадываться. Но 2 апреля было принято «Постановление об изменении меры пресечения» по делу № 36960, где следователь утверждал, что «следственное производство по делу в отношении Страгородского в основных чертах можно считать оконченным».
«Принимая во внимание изложенное, — говорилось в постановлении, — и то, что нахождение СТРАГОРОДСКОГО на свободе никакого влияния на ход следствия оказать не может, а также учитывая преклонный возраст и болезненность состояния здоровья, считаю возможным изменить примененную к нему меру пресечения на все время ведения дальнейшего предварительного следствия по данному делу в отношении других проходящих по делу лиц. Посему полагаю: СТРАГОРОДСКОГО Ивана Николаевича (Сергия), арестованного 12 декабря 1926 года и содержащегося во Внутр.тюрьме ОГПУ освободить под подписку о невыезде из Москвы. Дело следствием продолжить».234 Постановление, естественно, было согласовано с Е.А.Тучковым, чья подпись тоже стоит под этим документом.
Мотивировка, конечно, может смутить всякого, знакомого с методами работы ГПУ тех лет. Например, преклонный возраст и болезненность митр.Петра Крутицкого не могли способствовать облегчению его тюремного и ссыльного содержания. Кроме того, предварительное следствие в отношении «других проходящих по делу лиц» не влекло их освобождение, хотя их участие «в организации» тайных выборов было несопоставимо менее деятельным, чем митр.Сергия или еп.Павлина.
Очевидно, что к этому времени между Тучковым и митр.Сергием была достигнута договоренность о легализации церковного управления и о той степени компромисса, которая потребуется от заместителя местоблюстителя.
21 апреля 1927 последовало еще одно постановление, теперь уже в отношении еп.Павлина. Следователь нашел, что «следственное производство в отношении КРОШЕЧКИНА закончено, а потому, принимая во внимание и незначительность угрожающего ему, как лицу, лишь технически выполнявшему задания других проходящих по делу лиц, наказания — полагал бы: впредь до окончания следствия меру пресечения, избранную по отношению к КРОШЕЧКИНУ, изменить, освободив под подписку о невыезде из г.Москвы. Дело следствием продолжать».235
Быть может, митр.Сергий, соглашаясь на уступки гражданской власти, обусловил свой компромисс немедленным освобождением из заключения не только себя, но и других иерархов. Но и в этом случае не ясна «избирательность» этого «реабилитационного» процесса: почему из всех арестованных иерархов был освобожден именно еп.Павлин (Крошечкин) — инициатор «тайных выборов»?
Дальнейшая судьба пакетов с бюллетенями проголосовавших иерархов неизвестна. Можно предположить, что они также попали в руки ГПУ. Но тогда почему в деле нет ничего о еп.Филиппе (Гумилевском), которому их передал И.И.Кувшинов?
Прежде чем высказать собственное предположение, заметим, что свидетельство о передаче пакетов еп.Филиппу имеется только в протоколе допроса И.И.Кувшинова. Но протокол допроса не датирован! На втором протоколе допроса Кувшинова стоит дата —24 марта 1931! То есть этот протокол допроса взят из архивно-следственного дела 1931, по которому Иван Иванович Кувшинов был расстрелян.
Можно предположить, что первый (недатированный) протокол допроса был составлен тогда же, когда и второй, — в 1931. В этом случае в 1927 ГПУ так и не узнало, где именно находятся пакеты.
Тогда объясним тот факт, что не был арестован еп.Филипп. Пакеты, вероятно, были уничтожены, как уже едва ли могущие пригодиться в условиях, когда гражданская власть раскрыла попытку проведения «тайных выборов патриарха» и любое повторение подобных действий восприняла бы как открытый вызов себе. Последнего митр.Сергий не желал, и, вероятнее всего, все бумаги с мнениями епископов были уничтожены.
В этом случае становится понятно широко известное утверждение митр.Сергия и еп.Павлина, что документы голосовавших иерархов не попали в руки ГПУ, чему, конечно, не верили многие проголосовавшие в 1926 епископы, подвергшиеся в 1927 арестам и ссылкам, тогда как инициаторы выборов — еп.Павлин и митр.Сергий — были освобождены. Это противоречие в результате наших объяснений устраняется.
Митр.Сергий и еп.Павлин, говоря о том, что документы епископов не попали в руки ГПУ, в некотором смысле имели право на подобные утверждения, если под документами подразумевали исключительно пакеты с мнениями иерархов. Но даже если выборные бюллетени не были обнаружены следствием, то при аресте инициаторов «тайных выборов» в руки ГПУ попали другие важные документы, в том числе — списки епископов-выборщиков, что и стало причиной организованной ГПУ волны арестов и ссылок.
В архивном деле не хранится свидетельств о вынесении приговора кому-либо из привлекавшихся по этому делу, но о дальнейшей судьбе некоторых из них известно по другим источникам. Так, еп.Григорий (Козлов) был приговорен к трем годам ИТЛ и в течение почти пяти лет пребывал в Соловецком лагере особого назначения, затем проживал в Орле, а в период 1936-1937 управлял Уфимской епархией (был в числе поминающих заместителя патриаршего местоблюстителя). В августе 1937 был арестован в Уфе и 29 ноября того же года расстрелян.236
Архиеп.Корнилий (Соболев), после заключения в Бутырской тюрьме, уже в мае оказался на Соловках и умер 16 апреля 1933 в ссылке.237
Еп.Афанасий (Сахаров) был приговорен в апреле 1927 к трем годам концлагерей и уже в июне, также, как преосвященные Григорий и Корнилий, оказался на Соловках.238
Заседание “Временного Патриаршего Священного Синода” под председательством митр.Сергия (Страгородского). Москва. 16 ноября 1927 (1928?) года
Среди тех, кто подписал выборные документы, некоторые также оказались в заключении и ссылках. Так, например, еп.Гавриил (Воеводин) находился в апреле-октябре 1927 в заключении в Ленинграде. В апреле 1927 был арестован еп.Аркадий (Остальский).
А как дело о «тайных выборах патриарха» коснулось самого митр.Кирилла? Митр.Кирилл был арестован 21 декабря 1926 в г.Котельничи Вятской губернии. В период с конца декабря 1926 по апрель 1927 владыка находился в заключении в вятской тюрьме. Дело, инкриминируемое ему, было напрямую связано с попыткой митр.Сергия и его окружения провести выборы патриарха. В отношении святителя Кирилла ГПУ вынесло следующее определение:
При рассмотрении означенного дела нашел следующее. Группа черносотенных церковников, проходящих по следственному делу № 36960, во главе с митрополитом Страгородским Сергием, патриаршим местоблюстителем,239 решила придать Церкви окончательно характер определенной антисоветской организации, и с этой целью возглавить ее патриархом, произведя выборы его нелегально и наметив в качестве ее кандидата в таковые наиболее антисоветски настроенное лицо. В качестве наиболее желаемого кандидата группа наметила именно Смирнова Константина Иларионовича, митрополита Кирилла, наиболее черносотенного и активного контрреволюционного церковника, с 1919 года по настоящее время, с несколькими перерывами, подвергавшегося репрессиям за активную антисоветскую деятельность, с которым и снеслась по этому поводу. Смирнов в это время для окончания отбытия административной высылки был переведен в город Котельнич, где близко сошелся с местным священником Агафонниковым. Немедленно у Кирилла начались приемы, как у патриарха. Причем обставлялись они крайне конспиративно, двери запирались и беседы велись шепотом. Посещение церковников приняло повальный характер, приходило к нему до пяти человек зараз. На основании вышеизложенного Смирнов и Агафонников были арестованы вместе с арестом черносотенной группировки церковников. Настоящее дело, ввиду законченности его следствием, полагаю не присоединять к делу № 56960, следствие по которому еще продолжается. Виновность Агафонникова и Смирнова полагаю считать доказанной.240
23 марта 1927 митр.Кирилл был осужден ОСО при Коллегии ОГПУ СССР по ст.58-10 на три года ссылки.241 Так, опальный митрополит вновь оказался в ссылке, теперь уже в Туруханском крае.
Если следовать версии Дамаскина (Орловского), то выборы были инспирированы ГПУ и как таковые не состоялись (проголосовало, по мнению о.Дамаскина, всего около двадцати иерархов). Если верить наиболее распространенной версии, основанной на церковном предании, то выборы можно считать фактически состоявшимися, поскольку 72 иерарха проголосовало за митр.Кирилла.
Из архивно-следственного дела ясно, что помимо «документа 25-ти» иерархов, высказавшихся за тайные выборы патриарха с кандидатурой митр.Кирилла, существовали еще запечатанные пакеты с мнениями приблизительно 20 иерархов, проголосовавших почти единогласно за митр.Кирилла. Таким образом, голосовавших было 45 человек. Сюда следует присоединить мнение епископов-соловчан, которых к 1926 было не менее 24-х человек.242 Таким образом, число иерархов так или иначе (устно или письменно) высказавшихся за избрание митр.Кирилла Всероссийским патриархом, достигает 69-ти (не считая митр.Сергия).
Напомним, что число иерархов, подписавших акт о вступлении митр.Крутицкого Петра в права патриаршего местоблюстителя, составляло 60 человек, из которых часть епископов к концу 1926 оказалась в заключении, например: архиеп.Херсонский Прокопий (Титов), архиеп.Иркутский Гурий (Степанов), еп.Чистопольский Иоасаф (Удалов), еп.Каменец-Подольский Амвросий (Полянский), еп.Гомельский Тихон (Шарапов), еп.Житомирский Аверкий (Кедров), еп.Петропавловский Алексий (Буй), архиеп.Владимирский Николай (Добронравов), еп.Ладожский Иннокентий (Тихонов) и др., некоторые иерархи, как, например, еп.Малоярославецкий Иоасаф (Шишковский-Дрылевский), еп.Иваново-Вознесенский Августин (Беляев), пребывали в ссылке.
Наконец, несколько человек из числа иерархов, подписавших акт о вступлении митр.Петра Крутицкого в права патриаршего местоблюстителя, уклонились в григорианский раскол, а следовательно, и не могли участвовать в выборах патриарха, это: архиеп.Екатеринбургский Григорий (Яцковский), еп.Царицынский Тихон (Русинов), еп.Бутурлиновский Митрофан (Русинов), еп.Можайский Борис (Рукин), еп.Симбирский Виссарион (Зорин).
Итак, из 60-ти архиереев, поставивших свою подпись 12 апреля 1926, по крайней мере, 16 человек были лишены возможности голосовать, либо в силу физической невозможности это сделать (будучи в заключении или ссылке), либо в силу своей канонической несостоятельности (являясь раскольниками). Был лишен возможности участвовать в выборах и сам митр.Петр Крутицкий. Оттого мнение, по меньшей мере, 69-ти иерархов Церкви становилось еще более весомым.
Трудно сказать, как бы сложилась дальнейшая судьба Церкви, если бы епископат более решительно обратил внимание па факт почти удавшейся попытки избрания митр.Кирилла патриархом. Изменилось бы что-либо в ситуации, сложившейся с церковным центром? С высоты сегодняшний знаний архивных материалов и учитывая методы работы ГПУ можно сказать, что попытка провозгласить уже избранного большинством епископских голосов митр.Кирилла патриархом едва ли была бы успешной.
Это только осложнило бы ситуацию с церковным управлением и предоставило ГПУ новые возможности в инициировании дальнейших церковных расколов и размежевании. Это, по всей видимости, отчетливо осознавалось православными иерархами. Кроме того, осуществление выборов помимо патриаршего местоблюстителя, санкцией одного только его заместителя тоже настораживало часть епископата, слишком привыкшего во всех странностях видеть «руку Ивана Васильевича» (ГПУ). Не зря же церковные острословы и люди, посвященные в курс событий «выборов» 1926 года, дали этой таинственной истории название «Павлин в клетке», прозрачно намекая на изначальную осведомленность ГПУ о ходе выборов и о лицах, в них участвующих.
Материалы архивно-следственного дела не позволяют сделать столь категорических выводов, хотя бы уже потому, что аресты происходили постепенно, по мере упоминания арестованными на допросах тех или иных лиц, а не сразу, как было бы в случае, если ГПУ еще прежде поименно знало всех участников.
Вероятно, именно уверенность в том, что выборы происходили не без участия (или, по меньшей мере, не без заинтересованности) ГПУ, в обход митр.Петра и без согласия митр.Кирилла, заставляли православных епископов относиться с осторожностью к результатам выборов и не ссылаться на них, даже после опубликования Декларации 1927, когда, казалось бы, у наиболее «непримиримых» иерархов имелась возможность напомнить митр.Сергию о «волеизъявлении» значительной части епископата.
Ни разу не апеллировал к результатам этих выборов и митр.Кирилл. Следовательно, и он не придавал этим выборам канонической силы.
Сомнительной для многих оставалась и форма подобных выборов, осуществлявшихся без созыва Собора и голосованием одних только епископов.
Но при всем этом, соглашаясь с мудрой осторожностью церковных иерархов, не усугубивших сложной ситуации с церковным центром (а, может быть, и не догадывавшихся о подобной возможности?), следует особо отметить очевиднейший факт: при всех оговорках церковно-канонического характера избрание патриархом митр.Казанского Кирилла в 1926 могло бы состояться, не последуй за этими выборами карательных санкций государственной власти. Безусловно, выборы могли бы быть признаны имеющими каноническую силу только в том случае, если бы митр.Петр признал законность выборов, инициированных не им.243
Митр.Кирилл, как мы уже говорили, ни в одном из известных нам писем не упоминал этих выборов в качестве легитимных и не ставил себя вне послушания митр.Петру, которого неизменно считал единственным полномочным Предстоятелем Русской Православной Церкви в те годы. Это дает нам основание полагать, что сам митр.Кирилл не придавал принципиального значения этим выборам, как не получившим одобрения местоблюстителя патриаршего престола. Кроме того, обращение к митр.Кириллу в 1926 Тучкова с предложением «сотрудничества» в связи с тем, что архиереи просят вл.Кирилла в патриархи и ради этого затеяли нелегальные выборы (тогда Казанский митрополит от переговоров на эту тему отказался), давали основания митр.Кириллу полагать, что выборы есть инициатива если не инспирированная ГПУ, то в чем-то им полезная. Непонятна и сомнительна для митр.Кирилла была и роль в этих выборах митр.Сергия.
Выскажем и такое предположение. Если бы выбор русских иерархов оказался не столь единодушным, то ГПУ, с целью внесения нового раскола в жизнь Церкви, поддержало бы выборы, поскольку в интересах советской власти была максимальная дестабилизация и децентрализация (атомизация) церковной жизни, обезглавливание Церкви и компрометация виднейших иерархов.
Вероятно, в ГПУ осознавали, что выборы 1926 года способны качественно изменить ситуацию с церковным управлением в лучшую для Церкви сторону, в случае если часть епископата твердо и настойчиво будет высказываться за придание юридического статуса фактическому избранию митр.Кирилла на патриаршество. Это беспокоило богоборческую власть, ей следовало что-то предпринять. Арест и новая ссылка митр.Кирилла были, с точки зрения ГПУ (Тучкова), не лучшим выходом из создавшейся ситуации. Гораздо желательнее было бы согласие известного и уважаемого иерарха сотрудничать с властью, что, конечно, предполагало не одну только лояльность. В этом случае могла бы, видимо, последовать и инициированная властью легализация выборов митр.Кирилла.
 Е.А.Тучков |
Поэтому в середине февраля 1927, когда митр.Сергий (Страгородский) еще пребывал в заключении, к митр.Кириллу в вятскую тюрьму, где владыка находился с декабря 1926 по апрель 1927, явился начальник VI Секретного отдела ОГПУ Тучков и предложил владыке, как одному из наиболее авторитетных среди духовенства и мирян иерарху, возглавить Российскую Церковь. Тучков выразил надежду, что судьба заключенного владыки скоро изменится, что он, Тучков, нисколько не сомневается, что разговаривает с будущим патриархом. Заговорил чекист и о «легализации» Церкви, поставив одно только условие:
— Если нам нужно будет удалить какого-нибудь архиерея, вы должны будете нам помочь.
— Если он будет виновен в каком-либо церковном преступлении — да, — спокойно отвечал вл.Кирилл. — В противном случае я скажу: брат, я ничего не имею против тебя, но власти требуют тебя удалить, и я вынужден это сделать.
— Нет, не так, — нетерпеливо и резко возразил Тучков. — Вы должны сделать вид, что делаете это сами и найти соответствующее обвинение.
— Евгений Александрович, вы не пушка, а я не бомба, которой вы хотите взорвать изнутри Русскую Церковь, — с достоинством отвечал митр.Кирилл.244
После этого ответа, сохраненного церковным преданием словно в назидание будущим поколениям христиан, приговор ОСО при Коллегии ОГПУ СССР по ст.58-10, присудивший митр.Кирилла к трем годам ссылки, был приведен в исполнение.
Сам митр.Кирилл спустя три года так описывал это событие:
В половине февраля 1927 г. в том же Вятском ОГПУ был допрошен прибывшим из Москвы Е.А.Тучковым. Из его слов я узнал, что меня кто-то избрал в патриархи Русской Церкви, и Е.А.Тучков интересовался, как я отнесся бы к этому избранию и как осуществлял бы свои патриаршие полномочия? Я отвечал, что для меня на первом месте стоит вопрос о законности избрания, т.е. о избрании законно созванным Собором. Таким же Собором может быть только созванный м.Петром или по его уполномочию м.Сергием. Мне было отвечено, что в данном случае инициатором выборов и является м.Сергий, и выборы произведены епископатом. Тем не менее, не зная ни повода, ни формы произведенных будто бы выборов, я отвечал, что совершенно не могу определить обязательное для себя отношение к таким выборам, если они были. Во всяком случае, были они без моего ведома. Но Вы, сказал мой собеседник, являетесь центральной личностию, и снова перешел к вопросам о моем церковном credo. Беседа с Е.А.Т[учковым] по этому вопроce была продолжена и на следующий день, после чего через два месяца мне был объявлен приговор ОГПУ об отправлении меня в ссылку в Сибирь на три года, начиная с 21 декабря 1926 г., и я в тот же день с экстренным поездам был отправлен в сопровождении уполномоченного Ополева и конвоира — в Новосибирск; откуда доставлен в Красноярск и с первым пароходом отправлен в Туруханск. Там мне было указано отбывать срок ссылки на станке Хантайка...245
Сам митр.Кирилл не без скорби отнесся к выборам 1926 года. В письме к еп.Иоасафу (Удалову) 7 (20) ноября 1929 (ровно за восемь лет до своей мученической кончины), опровергая подозрения митр.Сергия и гражданских властей в своей связи с волнениями, поднятыми в Вятке последователями еп.Виктора (Островидова), вл.Кирилл писал:
Но м.Сергий опытный делец. Он сделал меня «центральной личностию» в совершенно неведомой мне затее об избрании меня в патриархи, а теперь хочет сделать центром каких-то неведомых мне, но граничащих, по Вашим словам, с уголовщиной, выступлений против него. Sapienti sat [лат. — мудрому достаточно].246
Справедливости ради заметим, что не митр.Сергий был инициатором «тайных выборов», хотя и выступил в качестве легитимизатора их. В раздувании тлеющих угольков недоверия между ссыльным митр.Кириллом и заместителем местоблюстителя слишком уж очевидно участие Е.А.Тучкова, не преминувшего на допросе упомянуть о выборах как личной инициативе митр.Сергия.
Видимо, с подобными же предложениями, что и к митр.Кириллу и митр.Агафангелу, Тучков обратился и к митр.Сергию, поскольку тот вскоре был освобожден из тюрьмы и подписал известный документ, вошедший в историю под названием «Декларация митр.Сергия». Как теперь известно, ее окончательный вариант, навязанный госвластью, существенно отличался от той Декларации, которая была составлена самим митр.Сергием. Кроме того, по свидетельству митр.Сергия (Воскресенского), заместителю местоблюстителя угрожали в тюрьме расстрелом его сестры и многих арестованных архиереев и священников.247
Декларация 1927 вызвала размежевание в среде староцерковнического движения. Однако оценка этого важного в истории Русской Церкви документа не входит в задачу настоящего исследования, как, впрочем, и анализ последовавших за этой Декларацией трагических разделений. К тому же митр.Кирилл не вменял митр.Сергию эту Декларацию в сугубую вину, в отличие от многих других церковных иерархов. Возможно, потому что, как писал прот.Владислав Цыпин, «по аттестации самого автора Декларации, она представляет собой всего лишь “заявление земных людей, граждан СССР, а не самой Церкви”. Совершенно очевидно, что автором ее поэтому отнюдь не предполагалась и не могла предполагаться обязательность совершенного согласия с нею всех епископов и клириков».248
Вместе с тем, помимо трагического размежевания в среде староцерковников, Декларация привела и к новой активизации обновленцев. Последние, увидев в деятельности митр.Сергия прежде всего желание легализовать высшую церковную власть, чего ранее уже добилось обновленческое ВЦУ, ревниво заявили о беспринципности заявлений митр.Сергия. Было ясно, что с появлением Декларации обновленцы окончательно потеряют всякую базу для своей деятельности.
Весьма характерна реплика, опубликованная в «Православном церковном вестнике», печатном органе казанских обновленцев. Заметка интересна тем, что по-своему излагает ход несостоявшихся «выборов патриарха» и даст собственную оценку Декларации:
Епископы тихоновского толка сговорились избрать сами без всякого Собора «на вдовствующий патриарший престол» митрополита Казанского Кирилла. С этой целью они собрали около 45 подписей епископов из признаваемых ими шестидесяти249 и направили объявить свою волю через особо посланных двух епископов митрополиту Кириллу Расчет сделан сергиевцами просто: Кирилл будет сидеть в своем заточении, а народу будет внушаться мысль, что Российскую Церковь возглавляет патриарх-мученик. Вместо же него всеми благами мира сего будут пользоваться епископы-тихоновцы. Затея была своевременно раскрыта одним изменником, из числа самих заговорщиков (удивительная осведомленность обновленцев. — А.Ж.), и в результате явилось обращение митр.Сергия к «безбожной» власти с знаменитым отселе уверением: «ваша радость — наша радость». В этом уверении заключается и разгадка, почему тихоновцы никогда не выступают на диспутах против безбожников; для тихоновцев успех безбожия составляет настоящую радость. Но народ они держат во тьме, по примеру фарисеев, говоривших, что народ, не ведущий закона, — прокляти суть.250
Так, Декларация 1927 года, опубликованная митр.Сергием, видимо, из благих побуждений (легализация высшей церковной власти, освобождение томящегося по тюрьмам и концлагерям духовенства и пр.) и явившаяся компромиссом с гражданской властью, оказалась в поле критики как со стороны православных, так и со стороны обновленцев. Не преминули высказать своего негодования и карловчане, собственное каноническое положение которых оставалось зыбким.
Однако немалое количество иерархов Русской Церкви не прекратили церковного общения с заместителем патриаршего местоблюстителя, признав во избежание раскола и вынужденную внешними обстоятельствами необходимость Декларации, и учреждение Временного Патриаршего Священного Синода, и ту позицию, какую занял митр.Сергий в отношении к советской власти.
