Прелюбезный слушатель мой! В нынешний праздник Пресвятой, Единосущной, Животворящей и Нераздельной Троицы, кланяясь и целуя святую икону, на которой Святая Троица изображена в трех Ангельских ликах, я как бы вижу Святую Троицу, сидящую не на Херувимском Престоле на небе, но у стола Авраамова на земле под зеленым дубом Мамврийским. Вижу и старца Авраама с состарившеюся во днях своих Саррою, усердно и охотно хлопочущих около стола, услуживающих Святой Троице и потчивающих, и думаю (я говорю по-человечески), что теперь с доброй мыслью мы имеем самое подходящее время прийти и поклониться Отцу и Сыну, и Святому Духу.
До неба высоко, не всякий ум даже и умными богомысленными ногами может взойти туда, а плотскими это и совсем невозможно. До Мамврийского же урочища и до Авраамова обиталища гораздо ближе. На земле мы можем путешествовать если не телесными ногами, то скоротечным умом, обходя им в одно мгновение всю вселенную. Бог на небесах имеет непрестанную славу в неприступной хвале ангельских духов и душ святых, на земле же Он под тенью утешается разговором с Авраамом и Авраамовой подругой. Там тысячи тысяч и тьмы тем окружают Его, а тут как на безлюдье не видать никого, кроме семьи Авраамовой. Здесь-то мы и имеем удобное время поклониться в нынешний праздник Отцу и Сыну и Святому Духу, Святой Троице, сидящей на пиру за Авраамовым столом.
Как же или каким способом мы поклонимся? Какой подарок принесем на поклон?
Поистине недостаточно господину кланяться только головой; необходимо с головой и тело повергнуть к господским ногам и принести подарок господину. Теперь поклоном больше и называется именно то, если ты что-либо поднесешь господину, а не только голову преклонишь перед ним. И господа больше обращают внимания на такой поклон, когда ты им что-либо подносишь, а не просто кланяешься головой.
Подобно тому и Бог Творец, хотя и никакого лакомства нет в Нем, однако же любит, чтобы не ни с чем Ему поклонялись, не с голыми руками люди являлись к Нему, ибо в Святом Писании говорится: Не являйся пред лицом Господа с пустыми руками (Сир.35:4). Достанем же какой-либо подарок на поклон, угодный для Святой Троицы, и положим его на столе Авраамовом пред Святой Троицей.
На небе, когда почтенные и важные особы кланяются Богу, то они кладут перед Ним свои короны, как видел это св.Иоанн Богослов: Двадцать четыре старца падают пред Сидящим на престоле, и поклоняются Живущему во веки веков, и полагают венцы свои перед престолом, говоря: достоин Ты, Господи, приять славу и честь и силу (Откр.4:10-11).
Мы на такой поклон неспособны, ибо мы еще не имеем корон и венцов небесной славы, мы еще не увенчаны небом, и, Бог знает, кто этого удостоится. Ну что же? Поступим поземному, по обычаю нынешних приношений!
В нынешние времена, когда кланяются младшие старшим, подданные господину, то приносят ему деньги — серебряную или золотую монету, вместо округлых корон — большие, круглые золотые червонцы, из которых иные называются коронатами. Господь же Бог и таких поклонов не презирает, ибо принял и похвалил даже и малые два гроша, две лепты вдовицы (см. Мк.12:42; Лк.21:2). А что, если бы та вдовица положила пару золотых червонцев? Поистине они, принимая их, сказали бы: «Эта убогая вдовица вложила больше всех». Но и на такой поклон не у каждого из убогих хватит. Богатый скуп, а убогий не имеет.
Потому-то я, недостойный и убогий, помыслил с Божией помощью взять, как духовная (хотя и грешная) особа, из духовного, богатого и неистощимого хранилища три таинственных червонца, выкованных в Священном Писании из веры в Святую Троицу, и принести их на поклон Святой Троице от трех частей человека: от души, от тела и от духа. От души — Богу Отцу, от тела — Богу Сыну, от духа — Богу Духу Святому.
Священное Писание, поучающее вере, — это как бы золотая руда, как само золото, даже лучше золота и топазов, почему великие учителя веры и были названы златоустами, златословесными и златоглаголивыми. Да будет же позволено сделать из этого золота червонцы, согласно словам Давида, говорящего: Закон уст Твоих лучше для меня, чем тысячи золота и серебра (Пс.118:72), то есть лучше тысяч золотой и серебряной монеты. Говоря проще, слово Божие, утверждающее в человеке веру в Бога и научающее его богоугождению, лучше тысячи золотых червонцев и тысячи чеканенных талеров: Лучше, чем тысячи золота и серебра. Тот царь был такой, что считал тысячами, для нас же, бедных рабов, достаточно и того, если мы звякнем перед Господом хотя бы тремя червонцами.
С этой целью и пойду прежде всего в сокровищницу святого Иеронима, хотя и нищего духом и вещами, как законника, присягавшего хранить нищету, но не убогого духовным богатством и не последнего учителя в Церкви Христовой, пойду в его сокровищницу и скажу по его книге, в которой он пишет, что «в древности имя Божие было в таком почете, что писать его не позволялось ни на чем другом, кроме одного чистого золота: ни на бумаге, ни на пергаменте, ни на дереве, ни на камне, ни на серебре, но исключительно на золотой доске». Да будет же та доска нашим первым червонцем, на котором имя Божие мы напишем не просто, но символически, и принесем его в дар Первому Лицу Святой Троицы.
Червонцы, как и всякая монета, не бывают гладкими, но всегда имеют на себе разные изображения: то лица каких-либо из монархов, то их гербы, то знаки и символы. И Христос Спаситель, повелев некогда показать Ему монету, которой платилась подать, спрашивал у фарисеев: Чье это изображение и надпись? (ибо там было чье-то изображение и написание). Говорят Ему: «Кесаревы». Тогда говорит им: «Итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф.22:20-21).
На первой золотой монете нашей веры я полагаю такое изображение: старец Ной держит в руках голубицу с масличной веткой, а внизу мною подписано: «Спасение мира». Спросите же меня, набожность ваша: чей образ этот и написание? Я отвечу вам: это образ Ветхого днями Бога Отца, ибо от Него, как от масличного корня, родился Сын, как масличная ветвь, и Дух Святой исходит, как голубь. Скажи и ты, святое послушание: воздадите Отчее Отцу. Это будет поклон Богу Отцу, и поклон этот будет происходить от души нашей.
Но мне кажется, что этот червонец немного потемнел, не всякий его видит, не всякий и разумеет. Поэтому я его немного почищу и объясню толкованием.
Червонцем, или золотом, я называю святую веру не по своему измышлению, но на основании церковного песнопения, на основании того места, где Церковь, воспевая в предпразднственных гимнах Рождеству Христову трех царей, пришедших ко Христу с тремя дарами, сравнивает святую веру с золотом в таких словах: «Веру яко злато, любовь яко смирну, яко ливан деяния принесем Зиждителю». «Веру, — говорит, — как золото», — ибо вера является золотом, потому что как золото очищается огнем, так и святая вера очищается бедствиями и гонениями: Испытал их как золото в горниле (Прем.3:6).
Золото это чищено было камнем: Были побиваемы камнями, пилено пилами: Перепиливаемы, резано железом: Умирали от меча, испробовано разными способами: Испытали поругания и побои, а также узы и темницу. Оно было положено и испытано то в огне, то в воде: Переходили через огонь и воду. Все это было причинено и вере святой (Евр.11:36-37). Это золото достойно быть в небесном хранилище: Нашел их достойными Себе (Прем.3:5). Изображен на нем образ мысленного Ноя, Царя Небесного, Бога, ибо апостол говорит так: Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос! (Гал.4:19). Нарисована на этой монете веры голубица Святого Духа, действующего в Таинствах, изображен и сучок масличный, оливковый, — плод неотъемлемой благодати Христовой.
Золотом покупаются дорогие вещи, и за червонец веры чего только не купишь! Если бы твое духовное золото веры было так велико, как зерно горчичное, то ты купил бы себе такую силу, которой мог бы и горы переставлять: Если будете иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что сделано со смоковницею, но если и горе сей скажете: «Поднимись и ввергнись в море», — будет (Мф.21:21).
Этим золотом наши предки покупали, что хотели.
Захотели покорить себе монархии всего света: Верою побеждали царства.
Захотели возрасти в достоинствах и, взойдя наверх добродетели, заслужить звание праведников: Верою творили правду.
Захотели получить от Бога обещанное: Верою получали обетования.
Захотели укротить свирепых зверей, львов и леопардов: Верою заграждали уста львов.
Захотели быть храбрыми рыцарями, чтобы победить неприятелей: Верою укреплялись от немощи, были крепки на войне, прогоняли полки чужих.
Захотели, наконец, видеть мертвых встающими из гробов, и это получили: Верою получали умерших своих воскресшими (Евр.11:33-35).
Вот какие дорогие вещи покупали они золотом веры!
Как святая вера есть золото, так и Бог Троица, в Которого мы веруем, тоже является золотом. Однако же понимать это нужно не в том смысле, что золотом является Само Божество, Которое не создано, невещественно, не так, будто Бог имеет в Себе горы вещественного, созданного золота, не так, как бог или идол Навуходоносоров, у которого было золотое тело, но в том смысле, что через уподобление золоту может познаваться нами Божественная сила. Священное Писание и учителя часто имеют обыкновение уподоблять Творца сотворенным вещам и приписывать Богу имена сотворенных вещей, называя Его то огнем, то солнцем, то морем, то золотом. Это не потому, что Бог действительно таким бы и был, но исключительно с той целью, чтобы разумный человек, ступая как бы по ступеням при рассмотрении сотворенных вещей и размышляя о различных совершенствах многих сотворенных вещей, домыслил бы и до того, как бесконечны совершенства в Боге Создателе.
Потому-то и Давид говорит: Находил я поучение во всех делах Твоих, творениями рук Твоих назидался (Пс.142:5). «Из творения Твоего, Боже, — говорит он, — я научился познавать Тебя, Бога». Если прекрасно небо и видимые на небе солнце, луна и звезды, то, о как прекраснее Тот, Кто сотворил все эти прекрасные вещи! Если хороша земля и на ней радующие нас виды, горы, холмы, леса, дубравы, сады, виноградники, нивы, цветы, а кроме этого, и дорогие вещи, серебро, золото, драгоценные камни и, наконец, прекрасные люди с лицами, подобными ангельским, то насколько лучше, дороже и необходимее Тот, Который все это создал Своей силой и премудростью!
Поучаясь таким образом познавать Творца из творения, мы в настоящий час берем для уподобления золото.
Золото рождается в глубоких, сокрытых недрах земных, и не скоро его находят, а Божество Святой Троицы кому открыто? Кто может изыскать и познать Его? Хорошо говорит пророк Исайя: Истинно Ты Бог сокровенный, Бог Израилев (Ис.45:15). Золото полированное блестит прекрасным блеском, а иногда испускает из себя как бы солнечные блестки.
Подобно этому и Божество Пресвятой Троицы, о, как исполнено Оно пресветлыми лучами неизреченного сияния! — того сияния, которого и малую частицу, показанную на Фаворе, не могли видеть очи святых, и даже взор остроглазого евангельского орла, святого Иоанна Богослова, должен был притупиться, не будучи в состоянии зреть незримое.
Как золото обогащает людей, так и Божество Святой Троицы наполняет весь свет богатством Своих даров. Поэтому святой Иоанн Дамаскин в антифонах и воспевает: «Богатит бо всяку тварь, Тому послужим». Как золото любят все, так и Бога, о, как любят Его те, которые имеют правое мнение о Нем: Сколь благ Бог Израилев к правым сердцем (Пс.72:1). Как из одного золота делаются разные монеты, так и в Едином Божестве различаются Три Лица: Отец, Сын и Святой Дух. Как золотая монета кругла, так и Божество имеет Свою округлость, ибо, как в круге, так и в Нем нет ни начала, ни конца: Он есть Бог безначальный, Он же и бесконечный.
Я сказал, что на золотой монете веры нашей, приносимой в дар Богу Отцу, символически изображает Отца личность Ноева, держащая голубицу с масличным сучком, ибо и Сын, и Дух в Отце пребывают нераздельно от Отца и с Отцом. Сын — как масличная ветвь от корня масличного, то есть оливкового, а каков корень, такова и ветвь от него: каков Отец, таков и Сын.
Маслина, или олива, является знаком мудрости в пяти мудрых девах. Она является знаком милосердия в самарянине, возлившем елей на человека, израненного иерихонскими разбойниками. Она есть знак царства в помазании Давидовом от Самуила, она есть и знак радости в псалме Давидовом, говорящем: Помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости (Пс.44:8). Она является знаком мира и покоя в тех масличных ветках, с которыми встречали Христа у Иерусалимских врат и воспевали: Осанна! Благословен Грядущий! Мир на небесах! (Лк.19:38).
Бог Отец — корень всей мудрости, всего милосердия, всей царственной власти, всего покоя. Он — Царь мира, Отец будущего века (Ис.9:6) и всей радости, согласно апостолу: Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, утешающий нас во всякой скорби нашей (2 Кор.1:3-4).
А что же есть Бог Сын? Как ветвь, рожденная от корня, от Отца, Он является единой с ним Премудростью, согласно написанному: Мы проповедуем Христа, Божию Силу и Божию Премудрость (1 Кор.1:23-24).
Он — самое милосердие: Милость же Господня от века и до века на боящихся Его (Пс.102:17).
Он — Царь всей твари. «Его Царствию не будет конца».
Он — радость наша, ибо говорит: Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас (Ин.16:22).
Он — покой наш, согласно написанному: Он есть мир наш, соделавший из обоих одно (Еф.2:14).
Тот же сучок масличный, который был принесен голубем от Небесного Ноя, Бога Отца, — это Дух Святой, ниспосланный в виде голубя. Он принес как бы масличную ветвь в утробу Пречистой и Преблагословенной Девы, совершив в ней воплощение Слова: И Слово стало плотию (Ин.1:14), — и тем даровав миру спасение, что утверждает и тропарь Благовещенского праздника, говоря: «Днесь спасения нашего главизна». Отступили от земли воды всенародной клятвы, которые упали на род человеческий за Адамово преступление, и в которых потонуло было наше естество; отступил потоп гнева Божия, и явилась суша; высохло клятвенное, греховное болото: «Клятва потребися» (Богородичен, глас 2).
Объяснив, что такое та золотая монета, таким толкованием, мы положим ее на столе Авраамовом, то есть поклонимся по примеру верующего Авраама, о котором Писание говорит: Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность (Рим.4:3). Да будет этот поклон Богу Отцу от души! Кланяться от души — это значит при вере приносить Ему и душу нашу, ибо Он дал нам ее Божественным и животворящим дуновением; и поклон веры нашей Богу Отцу будет только тогда достоин быть принятым, когда при нашем поклоне мы принесем в жертву и душу, как некий дорогой червонец. Душа наша будет для Бога как золото, и даже дороже золота, ибо Он и Сына Своего любимого не пощадил дать за нее: Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного (Ин.3:16).
На сей драгоценной душе, как на золотой монете, есть и образ Божества, ибо известно, что создана она по образу Божию, почтена разумом и свободной волей и является как бы малым богом, знающим доброе и злое и творящим свободно и доброе, и злое. Об этом-то и говорится: Я сказал: «Вы боги и сыны Вышнего» (Пс.81:6). Изображен Бог на этой золотой монете, то есть в душе человеческой, так что образ Бога Отца находится в памяти, Бога Сына — в разуме, Бога Духа Святого — в воле. Эта монета имеет изображение или подобие Ноя потому, что она сидит в теле, как Ной в ковчеге, и плавает по великому и пространному морю мира сего. Изображение же маслины она имеет потому, что ей уподобляется обилием духовных плодов, говоря: Я же как маслина плодовитая в доме Божием (Пс.51:10). Наконец, изображение голубя она имеет потому, что в некоторых церковных историях рассказывается, что души людские (особенно же души святых) были иногда видимы в образе белой голубицы для свидетельства об их чистоте. Эту-то золотую монету, душу нашу, принесем на поклон Богу Отцу, веруя в Него и любя Его от души нашей.
Теперь, возлюбленные, я пойду в сокровищницу возлюбленной райской, сокрытой в Песни Песней, пойду за другой монетой для другого Лица Святой Троицы.
Та, сильно возлюбив своего любезного Жениха, Небесного Сына Божия, и желая всегда иметь Его пред очами, изображает Его вид на скрижали своего сердца, изображает же не простыми красками, но самим золотом. Обрисовав сначала Его голову, говорит: Голова Его — чистое золото. Обрисовав Его руки, говорит: Руки Его — чеканные золотые (Песн.5:14). Я же беру это золотое рисование для таинственного червонца нашей веры в Бога Сына, и полагаю на нем такой символ: Исаак несет бремя подобно тому, как Он понес наше.
Если кто-либо из вас, набожность ваша, спросит меня: «Чей это образ и написание?» — то я отвечу: Бога Сына, ибо Он, поистине, сделавшись мысленным Исааком, понес на Себе бремя грехов наших, и ты, святое послушание, знай это. Итак, воздадите Сыновнее Сыну, и будет это нашим поклоном Богу Сыну.
Вера в Бога Сына или, вернее, Сам Бог Сын, в Которого мы благочестиво веруем, есть как бы некое золото, хотя и невещественное. Один из толкователей, рассуждая о вышеприведенных словах из Песни Песней, заключает так: истинно то, что Сам Сын Божий восхотел быть золотом. А для чего это? Сын Божий, видя, что мало на свете таких людей, которые Его любят, а золото любят все настолько сильно, что иной дал бы и глаз выколоть, или даже за золото отдал бы и душу свою, — видя это, Сын Божий помыслил в Себе: «Буду же и Я золотом; тогда и Меня полюбят люди, как золото». Этот толкователь, развивая свой вывод, приводит и слова Самого Христа, как бы говорящего так: «Был Я поистине виноградом: Я есмь Лоза, а вы ветви (Ин.15:5), — и как виноградная лоза к колу, так и Я был привязан ко Кресту железными гвоздями, но на Мои красные гроздья, на кровавые раны, никто и не взглянет, о чем говорит блж.Августин: «Многие хотят царствовать, но страдать — никто».
Был Я и рекой, призывая так: Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек (Ин.4:14). Но кто же пришел черпать эту воду? Одна только самарянка пришла было почерпнуть, но и та, оставив свой водонос, побежала в город.
Был Я виноградом, но не нашлось тех, кто взял бы гроздья Наши. Был рекой, но не было черплющего Наши воды. Был, — говорит Он, — древом («Христос есть древо животное», как поет св.Церковь), распростер, как ветви, руки Мои: «На Кресте пречистеи руце простер», — но кто же сел под тенью того дерева? Кто любит почивать под крестом, под страданиями?
Был Я, — говорит, — Вождем, и даже самим путем: Я есмь путь; идите за Мною (Ин.14:6; Мф.4:9), — а много ли нашлось таких, которые пошли за Мной? Больше было тех, о которых в Евангелии написано: Оставив Его, убежали (Мф.26:56).
Был Я деревом, но никто не сидел в Нашей тени. Был Вождем, но никто не мог идти Нашим путем.
Был Я, — говорит Он, — еще и солнцем: Я свет миру (Ин.8:12), приступите ко Мне и просветитесь (Пс.33:6). Но все уклонились в темноту, никто не хотел освещаться Моим светом: Всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его (Ин.3:20).
Был Я, говорит, и Пастырем овцам: Я есмь Пастырь добрый: Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец (Ин.10:11), — но много ли этих овец? Мало было избранных, да и те разошлись врозь: Поражу пастыря, и рассеются овцы (Мф.26:31; Мк.14:27; Зах.13:7). Оставив Его, бежали. Был солнцем, но никто не сиял Моим светом; был Пастырем, но никто не хотел идти за Мной.
Что же Мне делать, — говорит Господь? Но Я знаю, что сделать. Люди во всем свете любят теперь золото, так Я и сделаюсь золотом, чтобы все люди полюбили Меня. Вот почему и сказано, что голова Его золотая, руки Его золотые.
Это золото искупило нас от вечной погибели адской: Не тленным золотом искуплены, — говорит апостол, — но драгоценною Кровью Христа, как непорочного и чистого Агнца (1 Петр.1:18-19). Это золото приготовило нам вечный пир на небе: Я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, царство, да ядите и пиете за Трапезою Моею в царстве Моем (Лк.22:29-30). Это золото и увенчало, и вечно увенчивает наши головы. Венец — Христос, корона эта золотая: На голове Его много венцов. Изображен на этом золоте образ Бога Отца, согласно написанному: Сияние славы Отчей и образ ипостаси Его (Евр.1:3). Изображен в Нем Отец так, что видящий Его видит Отца: Видевший Меня, видел Отца (Ин.14:9).
Я сказал, что на червонце веры нашей в Бога Сына Его Божественное, Сыновнее Лицо изображает Исаак, несущий на плечах бремя дров. Сие потому, что Христос, Сын Божий, собрал в единое бремя все наши грехи, подобно дровам: преступление Адамово, как большое и тяжелое полено, срубленное с запретного древа; братоубийство Каиново; посмеяние над отцом Хама; идолопоклонство, детоубийство и любодейство израильтян. Все это собранное вместе стало таким тяжелым бременем, что Он был вынужден даже жаловаться: Подобно бремени тяжкому, отяготели на Мне (Пс.37:5). Подняв это бремя людских грехов на Свои плечи, как некогда Исаак дрова, Он понес его вместе с тяжким Крестом, понес на Голгофу, чтобы там стать Жертвой за нас: Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, — говорит апостол Петр (1 Петр.2:24).
За такое Его благодеяние, за вольное страдание ради нас, мы должны быть благодарными не только в настоящей жизни, но и в бесконечные веки, в благословенной вечности. В настоящей жизни мы должны полагать перед Ним с поклоном в знак благодарности этот червонец памятования о Его страданиях и о нашем искуплении.
Да будет этот поклон от тела нашего достойным и приятным для Бога Сына. Возможно же это только тогда, если этот поклон мы соединяем с червонцем, то есть с благодарным памятованием о страданиях Христовых и нашем искуплении; если будем умерщвлять тела наши и приносить их как бы в жертву Богу, как Авраам Исаака, слагая с себя греховное бремя истинным покаянием, закалывая греховные вожделения ножом страха Божия, не щадя и не жалея себя для Бога, ибо Бог не пощадил для нас Сына Своего.
Только тот является истинным поклонником, кто не жалеет подарка, приносимого на поклон господину. Подобно этому и у Бога истинным поклонником будет только тот, кто не со скорбью, но с охотой умерщвляет себя, жертвует собой для Бога и все свое отдает Ему.
В настоящем случае я присоединю еще и следующее рассуждение на основании Священного Писания.
В Священном Писании указываются два человека, которые приносили в жертву Богу своих детей. Это Авраам и Иеффай, вождь израильского воинства и судья израильский. Один приносил в жертву сына, а другой дочь. Последний, идя на войну против аммонитян, обещал Богу: «Если Ты, Господи, — говорил он, — дашь мне победу над неприятелем и я возвращусь домой здоровым, то я принесу Тебе в жертву то, что выйдет навстречу мне из ворот моего дома: то будет Господу, и вознесу сие на всесожжение (Суд.11:31).
Когда Господь дал ему покорить неприятеля и он с триумфом возвращался в свой дом, то из ворот навстречу ему вышла его единственная дочь, которую он очень любил, ибо не имел другого потомства: И вот, дочь его выходит навстречу ему с тимпанами и ликами. Ее-то он с немалым сожалением и заклал на жертву Богу. Вот событие, достойное удивления и уважения.
Когда Авраам вознес на жертвенник Исаака, сына своего, и уже занес руку для заклания его, то Господь Бог тотчас послал Своего Ангела, который удержал руку Авраамову с ножом, говоря: Не поднимай руки твоей на отрока, — и не дал заколоть Исаака (Быт.22:12). Когда же Иеффай принес в жертву свою дочь тому же Господу Богу, то в этом случае Бог не послал Ангела, не удержал руку Иеффая и не избавил той госпожи от смерти.
Почему же в одном случае Ангел избавил Исаака от заклания, а девицы не избавил? Может быть, причина этого заключается в том, что Иеффай хотя и был человеком храбрым, военным, как пишется о нем: Был человек храбрый (Суд.11:1), — но имел укоризну на своем рождении, ибо произошел от неблагословенного ложа, был сыном жены-блудницы, а Авраам был человек благородный и знатного рода? Быть может, Ангел и пощадил потомка его, Исаака, и избавил его от смерти как сына из знатного рода, чтобы добрые больше размножались, а Иеффаевой дочери не избавил от смерти, не желая щадить плохого рода, чтобы та госпожа, придя в возраст, не пожелала стать такой же, как и ее бабушка — жена-блудница?
Но не гнушается Господь Бог потомством и от неблагословенного ложа, не отвращается от него, ибо и в роде Христовом можно найти много таковых. Тогда, быть может, причина в том, что Исаак был мужчина, а та — женщина? Быть может, мужчина находится в большем почете у Бога, нежели женщина, и потому Он мужчину избавляет от смерти, а женщину не избавляет?
Но у Господа Бога все души, как мужские, так и женские, в одной цене и достоинстве: Он равно сотворил как ту, так и другую, почему апостол и говорит: Нет мужеского пола, ни женского (Гал.3:28). Нет у Бога особенного почтения мужчине перед женщиной, все у Него равны.
Что же за причина тому? Если мы сами не додумаемся, то нам скажет эту причину святой Амвросий, который рассуждает так: «Так как у обоих была не одинаковая степень усердия к Богу, то и защита была не одинаковой. А раз не одинакова заслуга, то не одинакова и награда. Как же неодинакова их заслуга? Родитель Иеффай скорбел своим сердцем и плакал о своей дочери, родитель же Авраам не скорбел и не плакал». Вот в этом и заключается ясная причина того, что Ангел Исаака избавил, а дочери Иеффаевой не защитил. Иеффай жалел свою дочь, скорбел и плакал, а Авраам не жалел сына, не скорбел и не плакал. Авраам с охотой вознес Исаака, а Иеффай вознес свою дочь не с охотой, а как бы по принуждению. За это ты, Исаак Авраамов, будь живым, а ты, Иеффаева дочь, умри. Не одинакова была степень усердия у обоих, потому не одинакова и защита.
Подобно этому Богу бывает приятен тот дар, который приносится без сожалений, а тот, о котором жалеют, давая, тот менее приятен для Него. Поэтому и наш поклон, приносимый от нашего тела Богу Сыну, бывает приятным или неприятным в зависимости от того, щадим мы или не щадим себя, жалеем или не жалеем, скорбим или же приносим себя Ему охотно, закладывая как жертву наше тело умерщвлением и воздержанием от греховных склонностей.
За третьим червонцем для Третьего Лица Святой Троицы, для Бога Духа Святого, я иду к хранилищу царскому, к сокровищам царя Давида, где между разными царскими драгоценными вещами вижу голубя с серебряными крыльями и с золотыми плечами: Крылья голубиные серебристые, с междоплечиями, блестящими, как золото (Пс.67:14). Беру я это золото на наш червонец веры в Бога Духа Святого и полагаю на нем такой символ: огонь, горящий всегда в храме на алтаре, по повелению Бога, сказавшего Моисею так: Огонь непрестанно пусть горит на жертвеннике и не угасает (Лев.6:13). Над огнем же напишу знак и надпись: В поучении моем (то есть в богомыслии) разгорится огонь (Пс.38:4). Если вы спросите меня: чей это образ и написание? — то я отвечу: Бога Духа Святого, ибо Он сходит и в виде голубя, и в виде огня. Скажи же ты, святое послушание: «Итак, воздадите духовное Духу».
Теперь я прежде всего удивляюсь Божественной силе Святого Духа. Один и тот же Дух является в образе различных вещей. Однажды Он явился в виде голубя над Христом Спасителем, крестившемся в Иордане. В другой раз Он явился в подобии огня, как, например, вчера, когда Он в огненных языках сошел на апостолов. Иногда же Он является в водном веществе, как в той росе, которая снизошла на руно Гедеоново. Да вот и вчера в Евангелии на Божественной Литургии Дух Святой был назван водой и рекой: Кто верует в Меня, у того, из чрева потекут реки воды живой (Ин.7:38), — что говорится о Духе.
Все эти вещи очень разнятся между собой и даже противоположны друг другу. Огонь не соединяется с водой, а голубь не ведет дружбы с огнем, ибо одно вредит другому: вода гасит огонь, а огонь опаляет птицу. Как же согласуются все эти вещи в Духе Святом? Как не вредит одно другому: вода не гасит огонь, а огонь не опаляет птицу?
Быть может, эти вещи, сходящие свыше, с небес, не обладают такой силой, как земные? Быть может, эта вода обладает тем свойством, что не гасит огня, а огонь действует так, что не опаляет птичьего пера? Но этого нет, ибо Божественный огонь обладает такой силой и могуществом, что если бы он коснулся даже гор и камней, то и они бы загорелись как сухие дрова: Прикоснется к горам, и они задымятся (Пс.103:32). Сошел некогда Божественный огонь на жертвы святого Илии-пророка и попалил не только дрова, но и камни, и воду, а Божественная вода Святого Духа обладает такой силой, что если бы даже одна капля ее капнула в целую геенну, то поистине она совершенно погасила бы геенский огонь. Почему же тогда в Духе Святом одно не повреждает другого, вода огня, а огонь голубя?
Причина этого не в чем ином, как только в том, что Дух Святой — Дух любви, Дух мира и даже поистине сама Любовь и сам Мир. А любовь и мир кого не приведут к согласию, не смирят, не соединят в крепкое дружеское единение даже враждебные вещи, не сольют в тесную дружбу и любовь?
В доказательство этого можно привести огненную купину при Синае. Когда Господь Бог восхотел войти с человеком в тесную любовь, в неразрывное примирение и дружбу, то в знак этого дал то, что терновый куст (купина) горел огнем, но не сгорал (Исх.3:2). В купине были хворост, сено, трости, а огонь, который жжет горы и камни, как солому, этот огонь не опалил ни одного стебелька в купине, — так ласково, дружески и приятельски он обошелся с купиной: Куст (купина) горит огнем, но не сгорает.
Этот огонь предзнаменовал любовь Божию и мир с человеком, предзнаменовал то, что Божество, соединившись с человечеством, как огонь соединился в купине с соломой и сеном, не опалит человечества и человечество не опалится Божеством.
Подобное тому производит и Святой Дух. Он есть Дух мира и любви, поэтому Он и соглашает, примиряет, соединяет противоположные между собой вещи, так что уже ни вода не гасит огня, ни огонь не иссушает воды и не опаляет птичьего пера. Мы же из этого научаемся миру и любви к нашим ближним. Если мы бываем миролюбивыми и любезными, тогда мы способны переносить всякие несчастья и, рассуждая о них в Святом Духе, научаемся познавать, как это голубь не опаляется огнем. Ведь чистота и огня не боится, а голубь — это символ чистоты, доказательство чего можно видеть в Вавилонской печи, где огонь не повредил трех чистых отроков (см. Дан.3:19 и далее).
Еще я спрошу, почему Святой Дух сошел на Христа в виде голубя, а на апостолов не в голубином виде, но в огненном? Также почему Он не сошел на Христа Спасителя в огне, как на апостолов?
Пока кто-либо придет к какому заключению, я пойду за причиной к канону. В одном ирмосе относительно апостолов воспеваются такие слова: «Избавление и очищение, огнедохновенную приимите росу, о чада светообразная». Так как апостолы нуждались в избавлении от грехов и очищении, поскольку тогда в них были еще греховные тернии, то и нужно было Святому Духу сойти на них в огне, чтобы попалить те тернии. Сошел же Он на них не просто в огне, но и в росе, как воспевается: «Огнедохновенную приимите росу», — для того, чтобы огонь попалил тернии грехов, а роса смыла бы этот пепел. Воплотившемуся же Сыну Божию не нужен был попаляющий терния огонь и очистительная роса, ибо Он был безгрешен, нечего было опалять и чистить: «Очищения, яко Бог, не требуя». Итак, Святой Дух сошел на Него не в огне, но в подобии чистой птицы, голубя, в знак чистоты и безгрешности Христа.
Кроме того, хотя святые апостолы и имели любовь к Богу, но еще не совершенную, как любящие человеков, потому и нужно было Святому Духу сойти на них в огне, чтобы распалить их сердца в совершенную любовь Божию. Для Христа Спасителя не нужен был такой огонь, ибо Он никогда не был без любви, без Духа Святого, Который, будучи самой Любовью, посредствует между Отцом и Сыном и связует Отца с Сыном в нераздельном соединении.
Далее, апостолы требовали просвещения, ибо они до того времени были еще как бы во тьме и обладали несовершенным знанием о Святой Троице, а просвещение обычно совершается огнем. Но Христу Спасителю не нужно было никакого просвещения, ибо Он Сам был даже и в теле человеческом светом, достаточно знающим Отца: И Отца не знает никто, кроме Сына (Мф.11:27). Вот почему не сошел на Него Святой Дух в огне.
Теперь, оставив это в покое, мы скажем о том, что вера наша в Святого Духа должна быть, как междоплечия голубиные, блестящие, как золото. Как плечи соединяют оба крыла, так и вера наша должна соединять, как два крыла, любовь к Богу и любовь к ближнему. Как птица не может летать с одним крылом, так и любовь не может долететь до неба с одним крылом любви. Оба крыла должны быть посеребрены тем серебром, о котором говорит тот же Давид: Слова Господни — слова чистые, серебро разожженное (Пс.11:7).
Наука божественная, поучающая боголюбию и дружелюбию, и является этим чистым серебром, и серебром, разожженным горячестью к Богу и ближнему.
Оба эти крыла посеребренные, то есть любовь к Богу и любовь к ближнему, Дух Святой соединяет вместе, чтобы одна любовь не была без другой, ибо Он есть сама любовь Бога Отца и Бога Сына, изливающаяся к роду человеческому, как расплавленная серебряная или золотая руда: Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам (Рим.5:5). Плечи эти голубиные, соединяющие двойственную любовь как два крыла, должны быть и позолоченными: Междоплечия, блестящие, как золото, — ибо как золото украшает всякую вещь, так и любовь и к Богу, и к ближнему бывает прекраснейшей, совершеннейшей и похвальнейшей, и обоих сливает воедино.
Назвав, таким образом, Духа Святого золотом, мы перейдем теперь к символу, изображенному на нем, приступим к огню, горящему на алтаре. В храме Божием, в ветхозаветной скинии, устроенной Моисеем, было два огня. Один из них был внутри, на алтаре. Это был тот огонь, который раньше сошел с неба для сожжения жертв, принесенных Аароном. За этим огнем по повелению Божию следили очень внимательно, дабы он не угасал никогда, но непрестанно светил бы и днем, и ночью. Забота о нем лежала на приставленных к нему священниках, которые называли его огнем божественным и употребляли его только для жертв и всесожжении, на другие же потребности употреблять его было запрещено под угрозой.
Другой огонь находился перед дверьми скинии собрания. Этот огонь был не сошедший с неба, но земной, обыкновенный, и назывался он огнем чуждым. Его не позволялось употреблять для жертв, приносимых Богу, а также нельзя было вносить его и внутрь храма. Когда же два сына Аароновы, Надав и Авиуд, взяв чуждого огня, обыкновенного, и вложив его в свои кадильницы отважились внести внутрь храма, то за это появился огонь от Господа и сжег их в пепел (см. Лев.10:1).
Огонь нашей любви к Богу также должен всегда гореть в сердце, всегда подогреваемый и поддерживаемый богомыслием: В поучении моем (то есть в богомыслии) разгорится. Чуждый огонь, то есть мирской, греховный, не должен вноситься внутрь сердца под угрозой, то есть под страхом вечной смерти, чтобы огонь геенский не сжег нас навеки.
Принесем Духу Святому поклон от духа нашего, то есть духом горя, и Господу служа, принесем его духом правым, обновленным, духом умиления.
Свидетелем же моих слов является Бог, которому служу я духом моим. Аминь.
