Архиеп.Платон (Рождественский), экзарх Грузии
С апреля1 19182 патр.Тихоном архиеп.Кирилл был назначен митр.Тифлисским и Бакинским, экзархом Кавказским. Об этом было объявлено 8 апреля 1918 на Поместном Соборе, на котором присутствовал и сам вл.Кирилл. Секретарь огласил выписки из постановлений Святейшего Патриарха и Священного Синода от 19 марта (1 апреля) и 23 марта (5 апреля) 1918 за № 185, 210 о «бытии архиепископу Тамбовскому и Шацкому митрополитом Тифлисским и Бакинским, экзархом Кавказским, и о предоставлении ему права ношения белого клобука и митры с крестами».3
Архиеп.Платон (Рождественский), экзарх Грузии |
Само назначение вл.Кирилла на Тифлисскую кафедру являлось мерой, в некоторой степени вынужденной: митр.Платон (Рождественский), будущий первоиерарх Американской Православной Церкви (митр.Северо-Американский и Аляскинский), не был в состоянии справиться с тяжелой закавказской ситуацией. Еще 12 марта 1917 собравшиеся во Мцхете в храме Двенадцати апостолов представители грузинской иерархии (епископы, клирики и миряне) объявили о «восстановлении автокефального церковного управления в Грузии». Архиеп.Платону тогда же было объявлено, что отныне он перестает быть экзархом Грузии. Низложенный экзарх отказался подчиняться постановлению Мцхетского Собора.4 С этого времени и начинается отсчет сложного и трагического периода (длившегося до 1943) в отношениях между Русской и Грузинской Церквами, характеризующегося прекращением церковного общения и параллельным существованием на одной канонической территории приходов двух юрисдикций.
Грузинский экзархат Русской Православной Церкви возглавлялся к началу XX века иерархом в сане архиепископа или митрополита, носившего титул Карталинского и Кахетинского, экзарха Грузии. В Грузинский экзархат входили епархии: Грузинская (кафедра в Тифлисе) с викаритствами Алавердским (учреждено в 1886), Бакинским (учреждено в 1905) и Горийским (учреждено в 1811, епископы проживали в Тифлисе); Ереванская (учреждена в 1912); Гурийско-Мингрельская (с кафедрой в г.Поти); Имеретинская (учреждена в 1821, кафедра в г.Кутаиси); Сухумская (учреждена в 1885, кафедра в Сухуми). К моменту провозглашения автокефалии в Грузинском экзархате были следующие иерархи: архиеп.Карталинский и Кахетинский, экзарх Грузии Платон (Рождественский) (с 13 августа 1917 — митр.Тифлисский и Бакинский); викарий Грузинской епархии еп.Горийский Антоний (Георгадзе), еп.Алавердский Пирр (Окропиридзе), еп.Бакинский Григорий (Яцковский), еп.Ереванский Дамиан (Говоров); правящие архиереи: еп.Гурийско-Мингрельский Леонид (Окропиридзе), еп.Имеретинский Георгий (Аладашвили), еп.Сухумский Сергий (Петров).5
В период существования Грузинского экзархата в составе Русской Православной Церкви экзархами назначались неизменно русские иерархи, что вызывало глухое недовольство, а иногда и открытый протест грузинского духовенства и населения. После падения российской монархии недовольство грузинского духовенства синодальной (русской) политикой приняло формы автокефалистского и антирусского движения. Все русские епископы в несколько месяцев вынуждены были покинуть свои кафедры. Фактически бежал в 1917 еп.Бакинский Григорий (Яцковский),6 хотя Бакинское викариатство было, пожалуй, наиболее спокойным; удалился из Грузии и еп.Дамиан (Говоров), назначенный 3 июля 1917 еп.Петровским, викарием Саратовской епархии.7 Несколько лучшим было положение еп.Сергия (Петрова), чья кафедра находилась в абхазской части экзархата, но и здесь сепаратистские тенденции и влияние Грузии были сильны. Несмотря на это, еп.Сергий занимал кафедру до 1920, хотя последние годы были временем скорее номинального, чем фактического управления епархией.
Церковные события в Грузии происходили на фоне государственных потрясений в России. Решение участников Мцхетского собора было направлено Временному правительству, которое признало автокефалию Грузинской Церкви, но только как Церкви национальной, без географических границ. Таким образом, русские приходы па территории Грузии оставались в юрисдикции Русской Церкви, что вызвало недовольство грузинской иерархии. Временное управление Грузинской Церкви направило Временному правительству протест по поводу признания только национальной, а не территориальной автокефалии, что «не гарантирует грузинам блага церковного и мирного сожительства с русским элементом края, ибо воинствующим представителям Русской Церкви открывается возможность создания среди грузин церковного русского прозелитизма, а равно фактического стеснения и умаления Грузинской Церкви».8 По мнению грузинской иерархии, автокефалия должна быть признана в территориальных пределах древнегрузинского католикосата; русские же приходы должны получить автономного русского епископа, канонически зависимого от главы Грузинской Церкви.
В то же время Тифлисский союз русских клириков и мирян, посчитав восстановление автокефалии Грузинской Церкви свершившимся фактом, обратился 27 марта 1917 в Св.Синод с просьбой об учреждении в Закавказье Русского экзархата, куда бы вошли русские и абхазские приходы и монастыри, не желавшие выходить из юрисдикции Русской Православной Церкви.9 Уже 14 июля 1917 были изданы временные правила об управлении приходами на Кавказе, сохранившими верность Русской Церкви. В Тифлис был назначен еп.Феофилакт, однако жесткая позиция грузинской иерархии не позволила еп.Феофилакту долго оставаться в Грузии, и вскоре он был вынужден покинуть Тифлис. 8 сентября 1917 грузинское духовенство избрало католикосом всея Грузии еп.Кириона (Садзаглишвили), почтенного церковного историка, бывшего еп.Полоцкого и Витебского. Таким образом, состоялся окончательный канонический разрыв отношений Грузинской Церкви с кириархальной Русской, и даже послание патр.Тихона 29 декабря 1917 с призывом к грузинским иерархам передать вопрос об автокефалии на суд Всероссийского Поместного Собора не способно было изменить ситуации. Церковной автокефалии способствовали и политические события, происходившие в Грузии.
 Тифлис (Тбилиси). Церковь св.Давида |
Однако вопрос о создании Русского экзархата представлялся по-прежнему актуальным, не терялись надежды и на восстановление канонического единства. Эти вопросы могли быть разрешены Всероссийским Собором. Участник Поместного Собора прот.Георгий Голубцов 21 марта 1918 в своем дневнике писал, что митр.Платон (Рождественский) сообщил ему о своем переводе на Одесскую кафедру и о решении патр.Тихона назначить экзархом Грузии архиеп.Кишиневского Анастасия или архиеп.Тамбовского Кирилла: «Конечно, — писал отец Георгий, — наиболее подходящим был бы архиепископ Кирилл, так как, в бытность свою законоучителем Елисаветпольской гимназии, он отлично изучил все условия жизни в Закавказье. Да и человек-то он прямой и решительный! А такой только и нужен сейчас у нас в Закавказье!»10
Характерно, что эти же имена были упоминаемы в качестве кандидатур в экзархи Грузии еще двумя годами раньше (в 1916), когда в.к.Николай Николаевич, назначенный новым наместником Кавказа, поставил вопрос о переводе с экзаршей кафедры архиеп.Питирима (Окнова): «Мне нужен там такой архиерей, которого бы я чтил и которому бы я верил».11 С просьбой назвать кандидатов для экзаршей кафедры великий князь обратился к протопресвитеру армии и флота Георгию Шавельскому, который рекомендовал обратить внимание на трех иерархов: архиеп.Кишиневского Платона (Рождественского), архиеп.Холмского Анастасия (Грибановского) и архиеп.Тамбовского Кирилла (Смирнова). Дав каждому краткую характеристику, об архиеп.Кирилле протопресвитер, знавший владыку еще с 1898, когда тот занимал должность законоучителя 2-й Петербургской гимназии, сказал так: «Архиепископ Кирилл, при безусловной порядочности, крепком уме и хорошей настроенности, отличался еще лоском, красотой и уменьем обходиться с людьми».12 Зная критическую настроенность (если не предубежденность) о.Георгия против архиереев и наблюдая то «сословное раздражение «белого» духовенства против «монахов» (выражение прот.Иоанна Мейендорфа)13 которое сквозит почти в каждой строчке «Воспоминаний» о.Георгия Шавельского, можно заключить, что даже сдержанный положительный отзыв армейского протопресвитера о вл.Кирилле свидетельствовал о действительно высоком духовном авторитете Тамбовского святителя.
Надеждам прот.Георгия Голубцова суждено было сбыться только отчасти. Он оказался одним из первых, кто узнал о новом назначении на экзаршую кафедру. 29 марта 1918 о.Георгий был принят патр.Тихоном но вопросу о выделении Сухумской кафедры в качестве самостоятельной из состава Грузинского экзархата в связи с усилением изоляционистских и автокефалистских настроений среди грузинского духовенства и опасностью захвата всей Абхазии (вместе со всеми абхазскими и русскими в ней монастырями и храмами) Грузинской Церковью. Патриарх, внимательно выслушав настоятеля Сухумского кафедрального собора, поручил более подробно доложить об этом деле новому экзарху Кавказскому — вл.Кириллу. Вечером о.Георгий уже докладывал ему о возникших проблемах русского Закавказья. Вл.Кирилл, как и сам патриарх, обещал в деле образования самостоятельной Сухумской кафедры (Российской юрисдикции) свою поддержку.14
Однако чаяниям прот.Георгия в отношении умиротворения тяжелой ситуации в Закавказье не суждено было сбыться. По условиям военного времени прибыть к месту нового своего служения в Тифлис митр.Кирилл так и не смог. Через Баку он сумел добраться только до Астрахани, а далее, не добравшись до Тифлиса, вынужден был вернуться на новую сессию Поместного Собора.
В Баку митр.Кирилл пребывал с 19 мая н.ст. до начала июля 1918. Из Баку митр.Кирилл выехал не позднее 10 июля и прибыл в Астрахань не позднее 12 июля: этим числом датирована телеграмма вл.Кирилла патр.Тихону по вопросу о нижегородских выборах (о чем ниже). Из Астрахани 12 июля (или несколькими днями позже) митр.Кирилл направился в Тифлис.
От периода пребывания митр.Кирилла в Баку (центре Бакинского викариатства) осталось три письма, датированных 24 мая, 5 июня и 20 июня 1918 и адресованных патр.Тихону. Поскольку в этих письмах содержится много важной информации для понимания сложной церковной ситуации в Закавказье, приведем их практически полностью.15 24 мая 1918 из Баку митр.Кириллом было направлено патр.Тихону первое из известных нам писем.
Ваше Святейшество, Святейший Владыко и благостный отец! 6-го мая16 ко 2 часам достиг я пристани у гор.Баку. Никаких известий здесь не имели из России несколько уже месяцев, не знали ничего и о моем сюда назначении. Во всяком случае за самозванца меня не сочли и приняли, видимо, радуяся. Я вызвал. на пароход кафедрального о.протоиерея Юницкого17 и попросил его подготовить все необходимое для встречи архиерейской и совершения в соборе торжественной вечерни. Когда начали звонить на соборной колокольне, за мной на пароход явился местный благочинный протоиерей Рождественский и повез меня в собор на автомобиле, любезно присланном из комиссариата. Народу собралось немного, но для такой неожиданности достаточно. При встрече было сказано протоиереем подобающее приветствие, а потом началось облачение и совершение вечерни и благодарственного Господу молебствия за дарованное нам благополучное путешествие в сии места.18
Политическая ситуация в Закавказье была сложной. Митр.Кирилл прибыл в Баку вскоре после того, как большевиками было подавлено вооруженное восстание мусаватистов, выступивших с национально-сепаратистскими лозунгами против советской власти, успевшей укрепиться в Бакинском, Ленкоранском, Джавадском и Кубинском уездах. В самом Баку 30 марта — 1 апреля шли ожесточенные бои, в которых участвовало около 20 тысяч человек.19 Результатом победы большевиков стало создание Бакинского совнаркома под председательством С.Г.Шаумяна. Но в апреле-мае в Закавказье вторглись турецкие войска. Большевизм с его интернационализмом оказался единственной силой, способной реально противостоять и местному религиозно-национальному сепаратизму, и насаждаемому извне пантюркизму. У православных не было выбора (слишком памятны были расправы персов-мусульман с православным населением в Кубинском уезде), и приходы стали налаживать отношения с большевиками. Об этой несколько странной ситуации во взаимоотношениях Церкви и бакинских большевиков писал и митр.Кирилл:
Церковная жизнь и отношения сложились здесь своеобразно и много иначе, чем в России. К Вашему Святейшеству отправилась отсюда за два дня до моего прибытия депутация с докладом о местных церковных делах и нуждах. Это освобождали меня от обязанности говорить о подробностях течения церковных событий. Я отмечу только главную для всех их основу, насколько мог ее рассмотреть и определить за эти пять дней своего здесь пребывания. Общее политическое положение определилось здесь такими чертами, что единственными носителями русской государственности и защитниками державных прав России на Закавказье явились большевики, по лозунгам которых естественно стали ориентироваться все, кому дорого здесь русское дело. Оторванность же от России и от Тифлиса, отсутствие наместо высшего руководителя церковной жизни заставило и духовное местное общество, при возникавших недоразумениях [искать защиты] у носителей гражданской власти, несмотря на несомненно большевистский характер правительственной идеологии. Отсюда, на собраниях в наиболее замутившихся приходах оказывается необходимым не только присутствие, но и председательствование членов исполнительного Комитета солдатских, рабочих и матросских депутатов, а избираемые па этих собраниях приходские советы получают от этих Комитетов и свое утверждение, после чего совершенно естественно признают приговоры и решения Синодальной Конторы для себя необязательными; в церквах же возносятся молитвы о «благоверном временном правительстве нашем.20
В своем письме митр.Кирилл привел пример игнорирования церковными приходами решений церковной власти под давлением власти гражданской:
Передо мною лежит “извещение”, присланное одним из таких советов приходскому священнику, получившему указ Синодальной Конторы об отрешении его от места, о назначении ему сверх того месячной монастырской епитимии. “Извещение” это гласит следующее: “Во исполнение воли общеприходского собрания 12 ноября с.г., Совет в заседании своем, состоявшемся 14 ноября, постановил: признать приговор суда Синодальной Конторы в отношении Вас для себя необязательным, предписывает Вам вступить в исполнение своих обязанностей и не сдавать никому должность без письменного распоряжения Совета за подписью председателя и секретаря. К Вашему сведению Совет сообщает, что на общеприходском Собрании 12 ноября с.г. старому Совету выражено недоверие и избран новый, председателем коего в настоящее время состоит пом[ощник] прис[яжного] пов[еренного] Михаил Логинович Никитин и секретарем Николай Антонович Корловский.
Священник принял это извещение ко исполнению, и я пока еще не уяснил себе, что в данном случае им руководило: сознательное ли противление своей духовной власти или вынужденное дерзновение к непослушанию ради сохранения прихода от еще более неудобных и противохристианских выступлений. Завтра буду продолжать свою беседу с этим священником по данному вопросу. Пока же могу только сказать, что дел подобного характера здесь в Баку непочатый угол. Тифлис и Синодальная Контора весьма повинны в их происхождении и накоплении.21
Главной целью прибытия митр.Кирилла в Баку было, после предварительного ознакомления с церковной ситуацией в Закавказье и вступления в права экзарха, воссоединение Грузинской Церкви с кириархальной Российской. Эту цель можно было осуществить только прибыв в Тифлис, что осложнялось нестабильной политической ситуацией в Грузии и победой в ней меньшевиков, выступавших за независимую от России государственность и поддерживавших автокефалистские устремления грузинского духовенства. Естественно, что ни грузинская церковная иерархия, ни гражданские власти не желали видеть в Тифлисе русского экзарха. Всю сложность создавшейся ситуации начинал понимать и митр.Кирилл.
К великому сожалению, нет никаких сношений с Тифлисом. Я предполагаю пробраться туда каким-либо обходным путем или с юга, или с севера, о возможности чего веду сейчас усердную разведку. Раньше конца мая едва ли можно будет осуществить это предположение. К тому же и Баку требует сейчас самого тщательного внимания. За отсутствием какого бы то ни было исполнительного аппарата при решении дел намереваюсь устроить такой аппарат на месте, хотя бы в качестве временного учреждения, применительно к выработанному на Священном Соборе положению об епархиальном управлении.22 Грузинская автокефалия никого здесь не тревожит и не печалит. Узнал только, что послание Вашего Святейшества к грузинским епископам23 не доставлено по назначению. Везший его г.Кацура был ограблен по дороге чеченцами донага; вместе с его вещами осталось в руках чеченцев и Ваше послание. Если найдете потребным, то благоволите в возможной скорости изготовить и направить мне новый экземпляр сего послания. Быть может, мне удастся довести его до Тифлиса и вручить Тифлисским владыкам.24 Адресуйте Ваш пакет Астраханскому архиепископу25 для пересылки мне. Он сумеет это сделать с какой-нибудь оказией. Я же здесь принял уже меры для перевода послания Вашего Святейшества на грузинский язык, после чего постараюсь его отпечатать на этом языке и переслать хоть на некоторые грузинские приходы, чтобы грузинские автокефалисты не утаили от народа обращенного к ним любвеобильного зова Вашего Святейшества.
Из 47 православных приходов в Муганской26 степи27 усидели па месте после набега персидских шахсевянов (?) не более десяти, остальные искали спасения в бегстве и через это совершенно разорились. К сожалению, в некоторых местах первыми побежали пастыри, бросившие на произвол судьбы и святыню храмовую, и паству. Бежали, главным образом, в Баку, а отсюда в Россию, когда открылось сообщение с Астраханью. Некоторые задержались в Баку за недостатком перевозочных средств и теперь начинают подумывать о возвращении обратно на Муган или в другие места, где окажутся засеянные и брошенные хозяевами поля. Места такие имеются в Кубинском уезде.28 Там кровавые ужасы были пострашнее мучанских и доселе еще не прекратились. Но и урожай нынче там небывало обильный, жаль его потерять. Говорят, что одна партия переселенцев-беженцев (по словам одних, 2000 человек, по другим — всего только 300) отправилась несколько дней тому назад в Ленкорань29 и оттуда на Муган для уборки урожая. Если правда, то это хорошо. Иначе Баку умрет с голоду. Пуд муки доходит здесь до 350-400 руб. и даже дороже, особенно при расчете за товар местными бонами.
Простите за слишком длинное письмо и благословите. Вашего Святейшества покорнейший послушник Митрополит Кирилл.30
Не успев отправить первое письмо, митр.Кирилл пишет Святейшему Тихону второе послание, датированное 5 июня (н.ст.) 1918:
Письмо, изготовленное мною еще 11 числа, оказалось и доднесь в Баку, так как оказия, с которой оно должно было отправиться, не состоялась. Правда, на этих днях начала действовать и у нас почта, получены письма из Тамбова и Петрограда и посылка из Москвы, и я мог бы отправить свое письмо почтою, но решил воздержаться для первого раза, чтобы не вводить в искушение любознательных почтовых чиновников. Пусть уж просвещаются моими сообщениями в другом богоспасаемом граде, и ради этого намереваюсь отправить свое послание все-таки через Высокопреосвященного Митрофана. К тому же от него прибыл сюда по делам председатель свечного завода: оказия, стало быть, верная.31
К моменту написания второго письма митр.Кириллом ситуация в Грузии изменилась настолько, что благополучно добраться до Тифлиса представлялось уже делом почти безнадежным. Еще 26 мая 1918 Грузия была объявлена независимой республикой, однако защищать эту «независимость» (от России и местных большевиков) гражданской власти пришлось при помощи немецких и турецких войск. В конце мая — начале июня 1918 в Грузию вошли немецкие войска, а 4 июня был заключен договор с Турцией,32 по которому туркам отходила часть грузинских территорий. В Баку уже знали о немецкой интервенции, тем не менее митр.Кирилл не оставлял надежды при первой же возможности отправиться в Тифлис, несмотря на все трудности политического характера.
К сообщенному мною 11-го числа, считаю долгом добавить только, что стена крепкая между нами и Тифлисом остается по-прежнему, и я сам не льщу себя надеждой вскоре туда пробраться. На днях оттуда будто бы прибыл сюда какой-то офицер, совершивший этот путь по Грузинской дороге в автомобиле, от Владикавказа33 до Моздока34 в поезде, дальше на арбе и пешком до Кизляра,35 тут на шлюпке и всякими плавательными способами до пристани Брянской, оттуда со случайной шхуной в Астрахань и из Астрахани сюда на почтовом пароходе. Пробыл он в пути 17 суток, израсходовал в дороге около 1300 руб. Путешествие не из приятных, но, если нет иного пути, поневоле придется проделать дорогу, только что очерченную. Мне не хотелось бы отсюда трогаться на Собор, не побывав в Тифлисе.36
Свое пребывание в Баку митр.Кирилл использовал для устройства церковных дел и организации системы церковного управления.
С местными бакинскими делами понемногу налаживаемся. Бунтарский приход, явивший весьма резкое противление Синодальной Конторе (действовавшей, надо сознаться, очень неосторожно), смиряется и согласился выразить в письменной форме сожаление по поводу допущенных приходским Советам резких выражений в оценке судебного решения Конторы по делу священника Кольцова. Сам священник этот проходит теперь назначенную ему судом Конторы епитимию не в монастыре, а при кафедральном соборе в Баку, так как ни в какой монастырь отсюда попасть нельзя, да едва ли существует и самый монастырь, куда должен был отправиться епитимийный священник. Место его в замутившемся приходе будет объявлено от имени самого непокорствовавшего Приходского Совета свободным. Но по исполнении епитимии я снова определю этого священника в тот же приход, надеясь этим способом и овец сохранить, и алчущих формально-судебной правды насытить. По внешним подробностям дела и при строго формальном отношении к нему надо было бы лишить священника Кольцова сана, но слишком много имеется привходящих и смягчающих вину обстоятельств, по соображении с коими я и решился на предположенный мною выход из создавшегося очень мудреного положения. Преосвященный Григорий, когда узнает, чем кончается это близкое его сердцу дело, вероятно, весьма меня осудит, но суд этот не встревожит моей совести — в этом могу признаться со всею решительностью.37
Занимаясь местными приходскими и епархиальными проблемами, митр.Кирилл не забывал о Поместном Соборе, третья сессия которого должна была начаться летом 1918. Но поскольку еп.Григорий (Яцковский) покинул епархию, то необходимо было восстановить представительство Кавказского экзархата на Соборе. Существовали проблемы и с определением границ Кавказского экзарха, поскольку Российская Церковь не сформировала официального отношения к провозглашению грузинской иерархией автокефалии. В послании патр.Тихона предлагались переговоры, участие грузинских епископов в соборном обсуждении вопроса об автокефалии. Но это был вариант, возможный в условиях мирной жизни, а не при иностранной интервенции и разгуле сепаратизма. Необходимо было исходить из реальной ситуации. Митр.Кирилл вынужден был даже признать за епархиальное собрание съезд представителей бакинских приходов, поскольку остальная часть экзархата либо была оккупирована турецкими и немецкими войсками, либо свободна от русского и православного присутствия после религиозно-национальных «чисток» 1917-1918 годов.
В этих условиях следовало, прежде всего, озаботиться сохранением и организацией той паствы и русских приходов, которые оставались в юрисдикции Российской Церкви.
Вчера состоялось собрание представителей всех приходов гор.Баку. Собрание это, под моим председательством, должно было заменить нам собрание епархиальное, каковое устроить в надлежащем составе и порядке нет никакой возможности. К тому же вне Баку почти не осталось наших православных приходов, а если где и усидели на месте, то сноситься с ними нет способов, кроме очень рискованных и совершенно случайных возможностей. На этом собрании мы избрали прежде всего пять членов (три — пресвитерского сана и два мирянина) для нашего Временного Бакинского Епархиального Совета; действовать без него, при отсутствии сношений с Тифлисом, совершенно невозможно. Кроме того, избрали заместителя на Собор Преосвященному Григорию, который представительствовал там бакинский клир, а теперь естественно утратил свои полномочия. Избрали также заместителя и к. члену Собора от мирян Владимиру Григорьевичу Соколову, который, кстати сказать, не принимал участия в последней сессии Собора. Об избрании всех этих лиц я донесу Вашему Святейшеству официальным представлением, здесь же позволяю себе только просить Вас поторопить и Синодальную и Соборную канцелярию ответом на эти представления. Хоть и медленно, но его доставят сюда.
Во всяком случае, протоиерею Юницкому, избранному заместителем к Преосвященному Григорию, я выдам надлежащие полномочия независимо от того, будет ли получен ответ из Москвы на мое представление, так как право его на участие в соборной работе представляется мне бесспорным, а участие самое весьма полезным, особенно при решении вопросов, касающихся Грузии. Он 33 года работает в Закавказье, это чего-нибудь стоит.
Когда соберется Собор? Благоволите приказать уведомить о сем телеграммой Астраханского владыку, а он сообщит мне. Прося молитв и благословения Вашего Святейшества, имею честь быть покорнейшим послушником Вашим. Митрополит Кирилл, Экзарх Кавказский.38
Третье письмо от митр.Кирилла патр.Тихону датировано первым публикатором 20 июня (5 июля) 1918.39 Однако эта датировка требует уточнения. По нашему мнению, дата, указанная самим митр.Кириллом в этом письме, — 20 июня, приведена им по новому, а не по старому стилю. Дело в том, что по решению соборного Совета от 2 (15) мая 1918 возобновление занятий Поместного Собора должно было начаться 15 (28) июня 1918.40 Однако в письме вл.Кирилла выражается сожаление по поводу того, что он не успеет прибыть к началу новой соборной сессии.
Ваше Святейшество, Святейший Владыко и благостный отец! От Владыки Астраханского получил известие, что занятия поместного Собора возобновляются 15 июня: к сожалению, никак помогу оказаться к этому времени в Москве.41
Таким образом, если письмо написано 20 июня ст.ст. (т.е. 3 июля н.ст.), то митр.Кирилл уже опоздал к открытию третьей сессии Поместного Собора, и становится неуместным высказываемое им сожаление.
Вместе с тем вл.Кирилл не оставлял надежды добраться до Грузии, хотя шансов осуществить это мероприятие становились все меньше. Ко времени написания митр.Кириллом третьего письма бои между Кавказской Красной армией и турками шли возле Геокчая, находившегося на полпути от Елисаветполя (где были расположены турецкие войска и отряды мусаватистов) до Баку. Пробираться православному русскому митрополиту в Тифлис через линию фронта означало отправляться на верную гибель. До Тифлиса можно было добраться только объездным путем: Каспийским морем до Астрахани, а от нее — через Дагестан и Владикавказ — до Тифлиса.
Я все еще не мог пробраться в Тифлис, и проберусь ли, не знаю; но попытку сделать должен. Сейчас сижу со сложенными узелками в дорогу, но выехать нет возможности: «власти» не отпускают пароход на Астрахань. Вообще с передвижением и почтой дело обеспечено очень плохо: ниоткуда и никаких известий. Впрочем, сегодня, к великому изумлению, принесли несколько писем из Тамбова, причем стало ясным, какое огромное количество их не доставлено. Не удивляйтесь посему, если получите от меня некоторые бумаги в двух экземплярах. Я пользуюсь оказиями и, не полагаясь на каждую в отдельности, повторяю свои отправления со следующей. Вместе с этим письмом о.протоиерей Юницкий представит Вам несколько пакетов, в которых окажутся и бумаги, представляющие дубликаты ранее посланных, но будут и новые. Разумею представления к наградам. Среди них самое нужное — митра для о.протоиерея Юницкого. Сотворите Вашу отеческую милость, утешьте старца-труженика и меня с ним. А сурового святителя Ярославского42 успокойте, что долго просить не буду ни о каких исключениях из строгих наградных правил, хотя в моем представлении «правило» и «награда» плохо вяжутся. Надеюсь, что о.прот.Юницкий окажется весьма полезным работником на Соборе, особенно по вопросам, связанным с положением Церкви в Закавказье. Главный из этих вопросов — о грузинской автокефалии — я просил отложить рассмотрением до моего прибытия на Собор. К числу менее важных можно отнести вопрос о составе и границах экзархата, вернее назвать эти вопросы — менее сложными. Для пользы дела следовало бы Дагестанскую область отнести к экзархату, равно и всю береговую полосу на восток и юг от Каспия.43
Действительно, вопрос о грузинской автокефалии, как, впрочем, и вопрос о границах экзархата, не обсуждался до прибытия митр.Кирилла на Поместный Собор. Предложение митр.Кирилла заключалось в том, чтобы новообразованный Кавказский экзархат объединил Дагестанские территории и Прикаспий. Более того, планировалось создание Кавказского митрополичьего округа с преобразованием Бакинского викариатства в самостоятельную епархию. Образованием Бакинско-Прикаспийской епархии устранялась проблема юрисдикционной принадлежности части закавказских территорий Российской Церкви, ведь на эти территории претендовала и провозгласившая автокефалию Грузинская Церковь. В синодальный период Бакинский епископ являлся викарием Тифлисского архиепископа (или митрополита), на что могли ссылаться грузинские католикосы при своих юрисдикционных претензиях па территорию всего Закавказья.
Между тем митр.Кириллу потребовался всего лишь месяц, чтобы устроить церковные дела в Баку, восстановить епархиальное управление и снискать уважение своей новой паствы. Это следует из последних строк третьего бакинского письма митр.Кирилла патр.Тихону:
Возвратился сюда о.Иоанн Рождественский. В его рассказе о свидании с Вашим Святейшеством меня очень тронула Ваша забота о моем здесь материальном обеспечении. Рад, что могу Вас на этот счет успокоить. Вчера между прочим вопрос этот обсуждался на соединенном собрании всех приходских советов гор.Баку, и решено отчислять па содержание митрополита из средств церквей —10 тыс. рублей в год. Определение это сделано только на год, по каким соображениям, не знаю; но хочу предполагать самые лучшие побуждения, хотя и не скрываю от себя всего значения этого «срочного» ассигнования. Вообще должен исповедовать, что отношение ко мне бакинской паствы трогательно-внимательное и заботливое. Есть, конечно, и недовольные с инженером Косюра во главе, но группа этих лиц невелика и по настроению своему едва ли церковна. Высижены они курицею, по из утиных яиц; к тому же и сама наседка (преосвященный Григорий) улетела. Потому с ними и нет сладу.
Помолитесь и благословите путь мой в Тифлис. Если попаду туда, то буду стараться к августу прибыть на Собор.
Вашего Святейшества покорнейший послушник митр.Кирилл, экзарх Кавказский.44
В эти же дни, когда митр.Кирилл пытался добраться до Тифлиса, в Нижнем Новгороде происходили выборы архиерея на кафедру, вакантную после увольнения архиеп.Иоакима (Левицкого). В результате на Нижегородскую кафедру был избран митр.Тифлисский Кирилл.
Обстоятельства этих выборов были таковы. Указом Священного Синода от 11 (24) апреля 1918 в Нижнем Новгороде были назначены выборы на кафедру правящего архиерея. 6 (19) июня в Синод поступил рапорт от еп.Балахнинского Лаврентия (Князева), временно управляющего Нижегородской епархией, со списком кандидатов, выдвинутых благочинническими собраниями духовенства и мирян, корпорациями педагогов духовно-учебных заведений и братией мужских монастырей Нижегородской епархии. Кроме того, в рапорте сообщалось, что епархиальный съезд духовенства и мирян назначен на 20 июня (3 июля) 1918.45 Согласно прилагаемому к рапорту протоколу Нижегородской епархиальной предсъездной комиссии от 5 (18) июня, в числе выдвигаемых оказалось 29 кандидатов (22 архиерея, два архимандрита, один протопресвитер, три вдовых священника и один мирянин).46 Среди них первыми были указаны: еп.Балахнинский Лаврентий (Князев), архиеп.Вольский47 Евлогий (Георгиевский), еп.Нарвский Геннадий (Туберозов), епископ б. Орловский Макарий (Гневушев). Архиеп.Американский Евдоким (Мещерский), будущий обновленец, был указан под 13-м номером, митр.Владимирский Сергий (Страгородский) — под 14-м, митр.Кирилл — под 18-м, митр.Арсений (Стадницкий) — под 26-м. Кандидаты вносились в список в порядке их выдвижения, причем число ходатайствующих о внесении имени того или иного кандидата в выборные списки было в разных случаях различным. Если, например, еп.Лаврентия выдвинули многие благочиния, монастыри и духовно-учебные заведения, то кандидатура митр.Кирилла была предложена одной только корпорацией Нижегородского духовного училища.
 Еп.Феодор (Поздеевский) |
Список кандидатов патр.Тихоном был утвержден, а для открытия епархиального съезда и руководства выборами в Нижний Новгород был направлен еп.Волоколамский Феодор (Поздеевский),48 прибывший туда уже 18 июня. Через два дня состоялось предвыборное заседание съезда, с тем чтобы определиться с числом депутатов и порядком выборов, а 21 июня (4 июля) после совершения Божественной литургии и молебного пения, согласно выработанным правилам, были произведены выборы на кафедру Нижегородского епископа, причем с первого же тура необходимое и достаточное большинство голосов набрал, неожиданно для всех, митр.Тифлисский Кирилл.49 На выборах присутствовали, помимо еп.Феодора: митр.Владимирский Сергий (Страгородский), еп.Юрьевский Евгений (Мерцалов), еп.Муромский Митрофан (Загорский), единоверческий еп.Охтенский Симон (Шлеев).
Извещая 24 июня (7 июля) 1918 патр.Тихона о выборе митр.Тифлисского Кирилла на Нижегородскую кафедру, еп.Феодор прилагал к своему представлению и «Деяние Нижегородского Епархиального Собора», каковое по важности своей помещаем полностью:
Во имя Отца и Сына и Святаго ДухаТысяча девятисот восемнадцатого года июня 21 /июля 4 дня в богоспасаемом граде Нижнем Новгороде в кафедральном соборе во имя Преображения Господня открылся после литургии и молебного пения Епархиальный Собор в присутствии Его Высокопреосвященства Сергия, митр.Владимирского и Шуйского, и Преосвященных епископов Феодора Волоколамского, Евгения Юрьевского, Митрофана Муромского и Симона Охтенского в составе всего с упомянутыми иерархами духовных и мирян 324 лиц, производили закрытой баллотировкой через подачу записок выборы кандидата на кафедру епископа Нижегородского и Арзамасского, причем оказалось из 324 поданых голосов по первой баллотировке получили избирательных голосов: митр.Кирилл — 216, епископ Лаврентий — 103, епископ Макарий — 1, епископ Евгений — 1, архиепископ Варнава — 1, епископ Геннадий — 2. Согласно § 16 Соборного Определения (см. Церк.вед. № 11-12,1918 г.), избранным постановили считать, как получившего 2/3 всех голосов, митр.Тифлисского Кирилла, которого и представляем на утверждение Высших Церковных Властей».50
Под «Деянием» стояли подписи участников съезда (или, как его именовали сами делегаты, Собора), начиная с архиереев, председательствовавших на выборах.51
О произведенных выборах митр.Кирилла известил телеграммой митр.Сергий, а 12 июля н.ст. 1918 в Москву на имя патр.Тихона поступила телеграмма из Астрахани, подписанная митр.Кириллом, находившимся на полпути к месту своего нового экзаршего назначения:
Получил сейчас телеграмму митр.Сергия о моем избрании [на] Нижегородскую кафедру[;] буду рад, если решение церковной власти признает сей глас народа гласом Божиим о моем недостоинстве[.] Пока этого нет[,] исполняю свой долг и отправляюсь [в] Тифлис[;] сейчас покидаю Астрахань. Митрополит Кирилл.52
Получив эту телеграмму, Патриарх тотчас направил архиеп.Астраханскому Митрофану телеграмму следующего содержания:
Сообщите митрополиту Кириллу, что он избран на Нижегородскую кафедру[,] но благо Церкви требует ныне пребывания его на Кавказе[.] Ожидаю его ответа[.] Патриарх Тихон[.] Лихов пер., Епархиальный Дом.53
Какой именно ответ был получен Святейшим Патриархом от митр.Кирилла, нам неизвестно, но о характере этого ответа можно судить по известной нам телеграмме вл.Кирилла, где он выражает свою решимость исполнить прежнее послушание Святейшего — попытаться урегулировать церковные нестроения на Кавказе, при том, что будет рад исполнить и новое патриаршее послушание, если высшая церковная власть признает выбор нижегородцев правомерным и полезным для Русской Церкви. О характере ответа митр.Кирилла, несомненно полученного патр.Тихоном, мы можем догадаться и но тому решению, которое было принято патриархом и Священным Синодом в октябре 1918:
Не признавая возможным оставлять православное население Закавказской паствы без архипастырского руководительства и попечения, постановлено: не перемещать на Нижегородскую архиерейскую кафедру митр.Тифлисского и Бакинского Кирилла, поручив временное управление Нижегородской епархией Преосвященному архиепископу Алеутскому Евдокиму, с освобождением от временного управления сею епархией Преосвященного Балахнинского, о чем и уведомить указами Преосвященных: митрополита Кирилла, архиепископа Евдокима и епископа Лаврентия.54
Такое постановление было вынесено несмотря на то, что к октябрю 1918 было известно о невозможности митр.Кириллу добраться до места своего назначения, то есть до Тифлиса, и следовательно, управление Кавказским экзархатом было в значительной степени номинальным, а не фактическим. Возможно, что в принятии церковной властью подобного решения свою роль сыграло иерархическое положение кафедр. Ведь Грузинская кафедра до революции была четвертой по значению и в списке российских епископских кафедр стояла гораздо выше Нижегородской. В то же время патриарх желал и искоренить прежнюю пагубную практику синодального периода, связанную с неоправданно частыми перемещениями архиереев с кафедры на кафедру.
Утверждение церковной властью на Нижегородскую кафедру вместо митр.Кирилла архиеп.Евдокима в церковно-административном отношении не оправдало себя и имело печальные последствия для самого Нижнего Новгорода. Архиеп.Евдоким (Мещерский) уклонился в 1922 в обновленчество, став одним из активнейших членов обновленческого Синода и даже, одно время, председателем его.
Прежде чем приступить к дальнейшему повествованию, необходимо представить читателю интересно наблюдение по поводу двух авторитетнейших церковных деятелей периода 1925-1937 — митр.Кирилла и митр.Сергия. Митр.Кирилл был одним из кандидатов при выборах в патриархи на Поместном Соборе 1917-1918, а митр.Сергий этого удостоен не был, однако именно он стал в 1943 первым патриархом после патр.Тихона, Так же, как и митр.Кирилл, митр.Сергий был выдвигаем на Нижегородскую кафедру, но избран был именно митр.Кирилл, а митр.Сергий не получил ни одного голоса. Однако обстоятельствами времени митр.Кирилл на сей кафедре утвержден не был, зато в 1924, после принесения покаяния патр.Тихону за уклонение в обновленчество, Нижегородскую кафедру занимает вновь именно митр.Сергий. Наконец, патр.Тихон именно митр.Кирилла указывает первым своим местоблюстителем, но вл.Кириллу так и не удастся вступить в права местоблюстителя, тогда как вовсе не указанный в завещании патр.Тихона митр.Сергий вступит в фактическое многолетнее управление Церковью меньше чем через год после смерти патриарха, запретив в священнослужении в 1929 митр.Кирилла, а до этого предав в 1926 суду епископов митр.Агафангела (второго местоблюстителя по завещанию патр.Тихона). Такими неисповедимыми путями вел Господь двух русских митрополитов, чье влияние на судьбы Русской Церкви в XX веке было столь значительно, что и поныне изучение или даже простая оценка этого влияния является предметом острых дискуссий светских и церковных историков.
...После неудавшейся попытки добраться до Тифлиса митр.Кирилл вернулся в столицу где в то время возобновилась третья (и последняя) сессия Поместного Собора 1917-1918 годов. Впрочем, даже если бы митр.Кирилл имел намерение остаться в Закавказье, это было бы сложно сделать. 1 (14) августа 1918 в Баку, единственном центре, откуда можно было еще осуществлять управление экзархатом, высадился английский десант. Кавказ и Закавказье оказались территориями, оккупированными турецкими, английскими и немецкими войсками, находившимися в союзнических отношениях с местными сепаратистами.
Впрочем, в самой Москве тоже было не спокойно. В период между сессиями, за несколько дней до открытия третьей сессии Собора, комендант Московского Кремля по ордеру, выданному ВЦИК, реквизировал помещения Московской духовной семинарии, где прежде размещались и питались многие участники Собора. В связи с этим Собор, открытие которого планировалось на 15 (28) июня 1918, собрался на первое частное совещание только 19 июня (2 июля). Реквизиция семинарских помещений обосновывалась светскими властями необходимостью временного размещения участников Всероссийского съезда Советов, поэтому у съехавшихся в количестве 140 человек участников Поместного Собора оставалась надежда на возвращение семинарских помещений. Было принято решение отложить открытие Собора до возвращения помещений Московской духовной семинарии. На втором частном совещании, состоявшемся 15 июля Н.Д.Кузнецов сообщил, что в Совете Народных Комиссаров по-прежнему обещают возвратить здания. На третьем частном совещании, имевшем место 19 июля 1918, слово взял Святейший Патриарх. «Имеются частные сведения, что вопрос предрешен в отрицательном для нас смысле... — сообщил Святейший Тихон, подразумевая малую вероятность возвращения Церкви зданий семинарии. — Ждать более не представляется полезным и нужным. Между тем вы сами знаете — каждый день развертываются события, большею частью печального характера, которые побуждают к тому, чтобы мы не медлили с открытием Собора. Собор необходим как авторитетный голос для всей России».55 Собравшиеся проголосовали за открытие Поместного Собора. Так, третье частное совещание стало началом третьей соборной сессии.56 Прежде чем Собор приступил к работе, патр.Тихоном и соборным духовенством была совершена панихида «по убиенному рабу Божиему бывшему императору Николаю II». С этого началась третья сессия Поместного Собора Православной Российской Церкви.
7 (20) июля 1918 было зачитано постановление Святейшего Патриарха и Священного Синода от 22 мая (4 июня) об утверждении избранного свободным голосованием клира и мирян Тамбовской епархии на кафедру Тамбовского епархиального архиерея викария Тамбовской епархии еп.Козловского Зиновия (Дроздова) еп.Тамбовским и Шацким.57 Таким образом, только через три месяца после возведения архиеп.Кирилла в сан митрополита и назначения его экзархом, Тамбовская кафедра обрела нового правящего архиерея, и еп.Зиновий в тяжелые годы советской власти оказался достойным преемником вл.Кирилла.
На том же заседании были оглашены изменения в составе участников Поместного Собора. В частности, изменилось представительство Тифлисского экзархата. Соборный Совет еще 22 июня (5 июля) рассмотрел рапорт митр.Кирилла от 2 (15) июня об общем собрании бакинских приходов, состоявшемся 22 мая 1918, и избравшем заместителей членам Собора от Тифлисского экзархата — еп.Григорию (Яцковскому), бывшему Бакинскому, и В.Г.Соколову. Избранными оказались настоятель Бакинского кафедрального собора прот.А.Юницкий и присяжный поверенный М.Л.Никитин, Учитывая письменное уведомление митр.Кирилла о том, что прежний заместитель еп.Григория священник Потапенко выбыл из епархии в неизвестном направлении, соборный Совет постановил:
Ввиду предстоящего рассмотрения вопроса об автокефалии Грузинской Церкви и признавая участие на Соборе представителя от клира Бакинского викариатства весьма желательным, а также имея в виду, что заместитель епископа Григория, священник Потапенко не находится уже в пределах викариатства, допустить к участию в Соборе избранного общим собранием Бакинских приходов заместителем епископа Григория прот.А.Юницкого.58
Митр.Кирилл прибыл на Собор в середине августа. Впервые его имя на соборных заседаниях третьей сессии встречается 2(15) августа,59 когда он участвовал в обсуждении доклада Отдела о богослужении «Общие положения о порядке прославления святых Русской Православной Церкви к местному почитанию». Собором была принята даже поправка митр.Кирилла к ст.2 доклада.
На соборном заседании 7 (20) августа (Деяние 146) принимаются две поправки митр.Кирилла к докладу Отдела о монастырях и монашествующих (обсуждались пп.61-89). Докладчиками выступали архиеп.Серафим (Чичагов), еп.Феодор (Поздеевский) и архим.Гурий (Степанов).60 На этом же заседании митр.Кирилл был избран заместителем члена соборного Совета, при этом избирали двух заместителей от епископов, двух от клириков, двух от мирян.61 На протяжении третьей сессии Собора митр.Кирилл периодически исполнял обязанности товарища председателя Собора62 или даже председательствующего.63
На заседании 17 (30) августа митр.Кирилл огласил заявление 30 членов Собора с предложением обсудить текст соборного определения, призывающего епархии оказать помощь педагогам духовно-учебных заведений, если эти заведения будут закрыты. В результате был утвержден проект митр.Кирилла с поправкой прот.П.Н.Лахостского.64
23 августа (5 сентября) на 157-м заседании было оглашено заявление 32-х65 членов Собора во главе с вл.Кириллом, предлагавших «ввиду затруднительности в условиях современной деятельности созывать новые епархиальные собрания для выборов членов Собора и возможной необходимости срочного созыва Собора» принять постановление, что члены Собора 1917-1918 годов сохраняют свои полномочия до созыва нового Собора. Это предложение было передано на совместное рассмотрение Уставного отдела и соборного Совета.66 В результате Собор вернулся к обсуждению этого вопроса на своем 163-м заседании 30 августа (12 сентября) 1918, приняв предложение группы делегатов Собора. Таким образом, члены Собора сохраняли свои полномочия вплоть до распоряжения патриарха о созыве нового Собора, причем Святейший Патриарх имел право созвать Собор в прежнем составе, а делегаты Собора имели право участвовать по месту жительства в работе епархиальных, окружных, уездных и благочиннических собраний с правом решающего голоса.67
На 161-м заседании, состоявшемся 27 августа (9 сентября) «при закрытых дверях», обсуждались практические мероприятия по защите церковных святынь, вошедшие в определение Собора «Об охране церковных святынь от кощунственного захвата и поругания». Особую дискуссию вызвала ст.5, позволявшая в крайних случаях передавать властям описи и ключи от церковных хранилищ (ризниц). В результате обсуждений статья была принята в редакции митр.Кирилла (с учетом поправок членов Собора П.И.Астрова и А.В.Васильева):
Церковно-приходским собраниям и прочим хранителям священного достояния Церкви разрешается передавать по требованию светских властей описи находящихся в храме предметов церковного имущества с тем, чтобы проверка описей совершалась при участии клира и членов церковно-приходского совета и с предварением, что прикосновение к священным предметам со стороны лиц, не имеющих на то права, равно и вхождение в алтарь лиц иноверных, представляет собой кощунство.68
31 августа (13 сентября) по предложению соборного Совета была создана делегация для передачи Совету народных комиссаров постановления Собора от 24 августа (6 сентября) о необходимости отмены инструкции Народного комиссариата юстиции от 17 (30) августа 1918 «по проведению в жизнь Декрета об отделении Церкви от государства». Состав соборной делегации был таков: митр.Тифлисский Кирилл (Смирнов), еп.Симон (Шлеев), прот.А.И.Юницкий, проф.И.М.Громогласов, крестьянин А.И.Июдин, присяжный поверенный Н.Д.Кузнецов, торговый приказчик В.Г.Рубцов.69 Суть принятого 24 августа (6 сентября) 1918 Собором заявления, которое должна была передать в Совнарком делегация во главе с митр.Кириллом, сводилась к тому, что если декрет от 23 января 1918 ставил Православную Церковь в положение фактически и юридически гонимой, то принятие инструкции Наркомюста от 30 августа явилось не только нарушением обещания Совнарком выслушать представителей Церкви, но и создало механизм разрушения церковной структуры. Инструкция Наркомюста являлась подзаконным актом по отношению к декрету об отделении Церкви от государства. Согласно инструкции Наркомюста религиозная община обязана была составить описи церковного имущества, которое национализировалось, а затем, уже в качестве «народной» собственности, могло предоставляться в пользование «двадцатке». Таким образом, с юридической точки зрения Церковь как некий церковно-общественный институт утрачивала свой социально-правовой статус, церковная жизнь атомизировалась. Отныне юридическим лицом советское государство признавало только группу граждан, объединенных в «двадцатку».
Особую остроту обсуждению изданной Наркомюстом инструкции придавали политические события, являвшиеся трагическим фоном всей третьей сессии Поместного Собора: принятие 27 июня (10 июля) 1918 Конституции РСФСР, согласно которой Церковь отделялась от государства и школа от Церкви, провозглашалась свобода антирелигиозной пропаганды, а монахи и церковнослужители лишались избирательных прав; июльский расстрел Царской Семьи; массовые казни духовенства (в том числе — епископата и членов Собора), так что почти каждый день третьей сессии Собора начинался пением «Со святыми упокой»; секуляризация домовых церквей и их имущества в образовательных учреждениях; чехословацкий мятеж, начавшийся еще в мае, и восстание эсеров, совпавшее с началом открытия Собора; антицерковная инструкция Наркомюста от 11 (24) августа, вступившая в силу 17 (30) августа; и, наконец, объявление советской властью 23 августа (5 сентября) 1918 днем «красного террора» и расстрел в этот же день свщмч.прот.Иоанна Восторгова.
Именно последние события определили жесткость и эмоциональность соборного документа.
Последняя «Инструкция» комиссаров юстиции, — говорилось в соборном заявлении 24 августа (6 сентября) 1918, — ставит Православную Церковь пред лицом неизбежного исповедничества и мученичества, а российскую коммунистическую власть обрисовывает как власть, сознательно стремящуюся к оскорблению народной веры, очевидно, в целях ее уничтожения. Как с такой властью нам, защитникам народной веры, найти общий язык? Мы уже не взываем, как прежде, ни к национальной истории, ни к общегосударственному благу, ни к отвлеченной идее разделения Церкви и государства, ни к идее истинной или только условной политической свободы, ни к праву и справедливости, ни к любви и общечеловеческому братству. За истекшее полугодие все [...] ожидания в этом направлении рассеяны самой советской властью. Из многократных ее заявлений, не менее ярких действий и официальной литературы мы с печалью сердечной убедились, что коммунизм отверг все эти обычные в человеческом общежитии мерила и открыл свое забрало как сила, враждебная всякой свободе и всякому праву, даже простой человеческой справедливости и простейшему человеколюбию. Во главу угла он поставил идею неравенства людей от рождения и проклятия одной части человечества во имя другой, вплоть до физического и даже насильственно-кровавого ее истребления. Здесь уже нет дыхания Духа Божия, нет даже духа человеческого, здесь дышит дух зла, ненависти и разрушения. Последние приказы власти народных комиссаров с официальными призывами к «захвату значительных количеств заложников» и к «массовому расстрелу» без суда внушают невольный ужас всякому здоровому, сохранившему элементарное нравственное чутье человеку. Расправы над заложниками — это возвращает нас не только к темным векам варварства, но и уносит мысль от крещеной культурной Европы куда-то вглубь Африки.
Мы уверены, однако, что наш российский коммунизм, будучи духовным явлением антихристианской сущности, исповедуется и проводится в жизнь людьми все же общего с нами европейского, насыщенного преданиями христианства, духовного воспитания.
И потому мы еще надеемся, что Совет народных комиссаров хотя отчасти поймет нас, когда мы, в расчете на простейшую общечеловеческую нравственность и культурность, свидетельствуем о бесчеловечном и бесцельно жестоком насилии над народной верой, проводимой в последней «Инструкции».70
Именно это заявление должна была передать соборная делегация во главе с митр.Кириллом.
На 168-169 заседаниях, состоявшихся 5 (18) и 6 (19) сентября 1918, обсуждался доклад митр.Кирилла, сделанный им от лица Отдела о высшем церковном управлении. Доклад назывался «О церковных округах» и был посвящен мероприятиям, способствующим распространению принципа соборного управления на отдельные территории, что давало новые возможности для активизации миссионерской и пастырской работы. Представляя доклад, митр.Кирилл заметил:
В основу положена необходимость найти для архипастырей и пасомых оплот в их взаимном единении. Это общение и единение и осуществляется в мысли об объединении отдельных епархий нашей Патриархии по округам. Необходимость такого сближения осознана была еще до Собора. Еще Св.Синод после марта месяца 1918 года [...] предложил, чтобы архипастыри под руководством старшего сошлись и обменялись мыслями о событиях [...] Доклад этот, долго ожидавший очереди для своего рассмотрения, в основной своей теме уже разрешен в некоторых постановлениях Собора [...] По докладу церковные округа должны объединять епархии к миссионерско-пастырской деятельности, по предложениям же докладов о церковном суде и о составе Соборов церковные округа должны быть и административными, и судебными центрами, а не только пастырско-миссионерскими.71
Еп.Охтенский Симон (Шлеев), поддерживая проект, сказал: «Укрепление патриаршества, умножение епархий требуют учреждения округов. Тогда центр церковной власти приблизится к народу и миллионы православных получат и хорошее церковное управление, сильное для отражения гонений на Церковь, и скорый и справедливый суд».72
Против проекта, как сепаратистского по духу, выступил Н.Д.Кузнецов, рассматривавший церковные округа, наделенные административно-судебными полномочиями, как лишние бюрократические инстанции. Не поддержал проект и архим.Гурий (Степанов), считавший, что новая структура лишь ухудшит пастырское и миссионерское дело.73 Деление на округа должно было иметь, по мнению критиков проекта, миссионерско-пастырское, а не административно-судебное значение.
При обсуждении необходимости и целесообразности существования церковных округов члены Собора коснулись историко-канонических оснований подобного административного деления. Дискуссия была весьма оживленной. Председательствующий на заседании митр.Арсений (Стадницкий) даже призвал участников дискуссии не «жонглировать канонами». По мнению вл.Арсения, следовало отложить обсуждение учреждения церковных или митрополичьих округов до следующей сессии или будущих Соборов.74 Однако это предложение не было поддержано Собором. Более того, митр.Кирилл призвал принципиально одобрить доклад, а конкретную работу распределения епархий по округам поручить Высшему Церковному Управлению. Митр.Кирилл заметил, что «те места принятых Собором постановлений “О прославлении русских святых к местному почитанию”, “О ВЦУ”, “О Соборах, созываемых через три года”, “О суде” и т.п., в которых упоминаются митрополичьи округа, все повиснут в воздухе, если настоящее положение о церковных округах не будет принято Собором».75 В результате члены Собора принимают предложение митр.Кирилла.76 Однако сложные социально-политические условия существования Русской Церкви в СССР не позволили Высшему Церковному Управлению осуществить этот проект,
На том же 169-м заседании вл.Кирилл сделал доклад «Об управлении духовно-учебными заведениями, церковно-приходскими школами и законоучительством в светских учебных заведениях». Доклад являлся результатом совместной работы соборных отделов «О духовно-учебных заведениях», «О церковно-приходских школах», «О преподавании Закона Божия» и Издательского отдела. В результате Собор принял постановление о том, что управление духовно-учебными заведениями, церковно-приходскими школами и законоучительством в светских учебных заведениях будет сосредоточено в Школьно-просветительском отделе ВЦС, а подготовленный комиссией проект организации религиозно-просветительского совета при ВЦУ следует передать в ВЦС, с тем чтобы «он принял из этого проекта к руководству то, что сочтет полезным».77
На заключительном 170-м заседании Поместного Собора вновь рассматривался вопрос, к которому прямое отношение имел митр.Кирилл. Протоиерей А.И.Юницкий сделал доклад «Об устроении Православной Церкви в Закавказье и на Кавказе вообще». Доклад был результатом работы соборного отдела «Об устроении Православной Церкви в Закавказье». Председательствующий на этом заседании митр.Арсений (Стадницкий), предлагая перейти к обсуждению доклада, по благословению Святейшего Патриарха уступает председательские функции митр.Кириллу, так как «обсуждаемый вопрос имеет к нему непосредственное отношение».
Согласно представленному проекту, предполагалось образование Бакинской епархии (вместо прежнего Бакинского викариатства Грузинской епархии) с включением в ее состав приходов, ранее не входивших в экзархат, а принадлежавших Владикавказской и Туркестанской епархиям. В докладе содержалось описание структуры и состава Бакинской епархии. Разработчики проекта создания новой епархии исходили из того практического соображения, что в условиях гражданской войны, иностранной интервенции и национального сепаратизма не представляется возможным возвратить Грузинскую Церковь, провозгласившую автокефалию, в юрисдикцию Русской Церкви. А потому следует выработать такие меры, которые закрепили бы имеющееся присутствие Русской Церкви в Закавказье, чтобы не утратить и того малого, что удалось сохранить. Создание самостоятельной Бакинской епархии позволило бы оградить русские приходы в Азербайджане от разрушительного влияния сепаратизма. Наконец, из числа Закавказских епархий формировался Кавказский экзархат (который наделялся, по проекту, правами митрополичьего округа). Поскольку это было последнее заседание Собора, то на постатейное обсуждение представленного проекта не оставалось времени. Кроме того, по-прежнему невыясненным оставался вопрос об автокефалии Грузинской Церкви: признается ли эта автокефалия Православной Российской Церковью или нет. В связи с этой неопределенностью митр.Арсений (Стадницкий) предложил не рассматривать вопрос об учреждении митрополичьего округа и Бакинской епархии на Соборе, а передать его на рассмотрение ВЦУ. «Я смотрю на этот вопрос с широкой точки зрения, — заявил митр.Арсений. — Имея в виду автокефалию Грузии, а также послание по этому поводу Святейшего Патриарха,78 которое несколько расходится с этим докладом, нужно признать, что обсуждаемый вопрос имеет большое значение и для всей Русской Церкви. Поэтому решать его без должной подготовки невозможно и для Собора недопустимо».79
Мнения членов Собора разделились: кто-то считал необходимым утвердить доклад о создании митрополичьего округа и Бакинской епархии, кто-то присоединялся к точке зрения митр.Арсения (Стадницкого). Предлагались и промежуточные варианты. Так, еп.Тамбовский Зиновий (Дроздов) полагал, что нужно прежде выяснить, как относиться к грузинам:
Кто они — братья или раскольники, находятся они с нами в единении или вражде? И только решив этот вопрос, мы можем решить другой вопрос относительно устройства Православной Церкви в Закавказье и на Кавказе вообще [...] Я думаю, что хорошо устроить округ, но тогда, когда будет выяснено положение Закаспийской области.80
В результате дискуссий Собор все же одобрил предложение митр.Арсения и передал вопрос о митрополичьем округе и Бакинской епархии на рассмотрение ВЦУ Впоследствии жизнь показала правоту реалистической и прагматической позиции митр.Кирилла, а ВЦУ в 1919 учредило вместо Тифлисской и Бакинской епархии (Кавказского экзархата) епархию Прикаспийскую и Бакинскую.
В этот же день 7 (20) сентября 1918 Собор Православной Российской Церкви завершил свою работу. Это заседание стало кульминацией не только третьей сессии, но и всего Поместного Собора 1917-1918. На этом заседании были рассмотрены важные документы и проекты соборных решений и был зачитан секретарем Собора В.П.Шеиным (расстрелянным 12 августа 1922 по «делу митр.Петроградского Вениамина») доклад Комиссии по гонениям. В докладе были поименно перечислены 4 архиерея, 2 архимандрита, 8 протоиереев, 20 священников, 8 монахов и 7 мирян, убиенных за веру. Имена еще семи священников и 18 мирян остались неизвестны.81
Собор, не успев рассмотреть многие вопросы, передал их на обсуждение в ВЦУ, собираясь вновь съехаться весной 1921.
Митр.Кирилл после окончания Собора продолжал служить в Москве, поминая за богослужением убиенных митр.Владимира (Богоявленского), архиепископов Андроника (Никольского), Гермогена (Долганова), Макария (Гневушева) и прочих иерархов, ежемесячно в 1918-1919 пополнявших сонм новомучеников Российских.
Один из современников и очевидцев московских событий тех лет Н.П.Окунев 10/23 сентября 1918 в своем дневнике писал:
Был за службами, совершавшимися архимандритом Холмской епархии Смарагдом и Тифлисским и Бакинским митрополитом и Экзархом Грузии Кириллом. И тот и другой поразили меня особенностью своего служения и красивой представительностью. Необыкновенно выразительны и сладкозвучны их возгласы. Вообще видно, что это не простые «попы», отбывающие профессиональную повинность, а люди образованные. За них не стыдно и перед католиками. Необыкновенно красивый голос и библейская внешность митр.Кирилла навела меня на грешную мысль, — а почему же не его избрали патриархом России?82
