Вид на порт Тикси (первый и второй причалы). Навигация 1954 г.
Тёплым летом 1954 года пассажирский поезд Ленинград-Архангельск отходил от перрона Московского вокзала под крики более тысячи провожающих большую группу отчаянных парней. Вербовщики набрали, около 300 морских специалистов, невостребованных в Ленинграде, но нужных, для вновь организованного в Центре Арктики Тиксинского Районного управления Министерства морского флота.
Простые советские люди, обыватели, не знали, что ЦК партии и Военно-промышленный комплекс ещё при И.В.Сталине начали строить аэродромы по всему Крайнему северу и укреплять оборону Страны Советов. Теперь мы живём в другой стране, а тогда прошёл только один год после смерти Сталина и всё было засекречено.
Для обеспечения безопасности необъятных просторов нашей Родины уже тогда взлетали истребители-перехватчики новых модификаций и гремели над Тиксинской бухтой. Нарушая мирный сон трудящихся этого Заполярного посёлка. Для обеспечения существующих подразделений, сооружений и строительства новых, необходимы были люди, транспортные средства и перевалочная база в порту Тикси, чтобы развернуть работы в других точках по всему Крайнему северу.
По нашему заказу уже в 1953 году начали поступать на Север буксиры и лихтера, различной тонажности для осуществления грузоперевозок по всем Заполярным рекам и островам. Финляндия строила их быстро и добротно. Первая группа моряков была набрана только в двух портах, в Питере и в Архангельске. Всего нас навербовали несколько сотен. Первый десант был заброшен в Тикси на пяти «Дугласах», полученных ещё во время войны по Ленд-лизу, и конечно, переименованные нашими псевдо патриотами в «ЛИ-2». Железнодорожного моста в Архангельске ещё не было, нас катером перевезли на Кег-остров и с аэродрома Полярной авиации, отправили покорять просторы Арктики.
Тиксинский аэродром принимал тогда любые самолёты того времени, на взлётной полосе мы увидели несколько военных самолётов, а потом узнали, что в примыкающих к аэродрому сопках находятся тоннели-ангары в которых скрыты от посторонних глаз защитники чистого неба. Прошло уже более 50 лет и пока никто через Север на нас не нападает и никогда не нападёт... даже сейчас об этом говорить опасно, а в то время эта тема была закрыта для обсуждения. Кто строил все эти сооружения мы не интересовались, но догадывались.
Вербовщики отобрали контингент морячков, довольно пёстрый. В первую очередь попали бывшие зеки, — после смерти Сталина, большая амнистия недавно выпустила их тысячи, сумевшие как-то обойти вербовщиков. Потом «Бичи» — это те, которые, лежат на пляже и ожидают открытия визы, а этот процесс мог длиться годами. Потом шли люди, поверившие в «Длинный рубль!» — это были более спокойные и надёжные люди. Многие поверили слухам о больших заработках и длинных рублях. Но самая надёжная и весёлая компания была та, которая ехала «за туманом и за запахом тайги»! Чтобы было приблизительно понятно, сколько стоил в то время «длинный рубль» и сравнить с ценами того времени: бутылка спирта стоила тогда 56 рублей или всего, получается, считая из оклада штурмана, 17 бутылок. Желающим уехать на Материк нужно было купить билет до Москвы, который стоил 2500 рублей. Оклад второго помощника капитана на буксире был 1000 рублей. Правда, каждые 6 месяцев добавляли 10 % оклада. Много бывших заключённых с Нижне-Янских лагерей и других ЗК, у которых, таких денег на билет на самолёт не имелось, продолжали трудиться на Севере.
Была ещё одна категория, которую язык не поворачивается назвать людьми, бывшие легавые и сотрудники Берии, освобождённые от службы за излишнюю ретивость, после его расстрела. Все они скрывали своё прошлое, но со временем их выводили «на чистую воду». Одного такого «моряка» опознал бывший ЗК, — он оказался его Вологодский земляк, и он нам поведал, что значит «Вологодский конвой шутить не любит!»
Другого узнал тоже бывший Зэк. Этот был следователем и после одного из проводимых им допросов с пристрастием, подследственный, не выдержав издевательств, повесился. Этого следователя после этих дел уволили и вербовщик принял его на должность кочегара Первого класса Ещё одного определили по его беспредельной преданности делу Партии и Правительству. Когда заходил разговор о чём-нибудь рискованном он громогласно изрекал матерное выражение про Льва Троцкого. Вероятно этим заявлением, по его понятию, он показывал свою непричастность к троцкизму и к идеям товарища Троцкого, а полную преданность товарищу Сталину!
Вот таким контингентом пришлось командовать молодым специалистам, прибывшим на Крайний Север. Процветало пьянство, мордобой, драки, скандалы, воровство, кражи грузов и прочие неприятности. По прибытии в Тикси всех распределили по буксирам и лихтерам. Всем выдали на месяц карточки для посещения столовой, и теперь мы познакомились с условием жизни в этом Заполярном посёлке!
Все овощи в сухом виде. Солнце светит круглосуточно, не поймёшь — день или ночь, потом нас научили, как определять! Если магазин открыт. Значит — день, а если — закрыт, значит точно — ночь!
Пока корабли стояли на рейде бухты, в законсервированном состоянии, всех поселили в общежития. Только два буксира стояли на рейде, как там говорили — «На горячем отстое». На один из этих буксиров — «Никифор Бегичев», был направлен третьим помощником капитана и я. Буксир пришёл в прошлом году и прозимовал первую свою Полярную ночь, на горячем отстое на рейде бухты Тикси. А это значит, что ему всю, долгую зиму доставляли на рейд уголь и пресную воду. На судне стоял паровой трёх топочный котёл, который должен был круглосуточно эксплуатироваться, чтобы поддерживать в нормальном состоянии судовые механизмы и вообще всё судно.
Порт Тикси в августе месяце
В конце навигации 1956 года, маленький буксир типа РБТ, тащил три гружённых лихтера от бара в речной порт Чекурдах, в котором оборудовали военный аэродром. На полпути до порта, у переката Ребятишки началось быстрое льдообразование. До порта оставалось около70 км. Когда лихтера застряли во льду. Буксир оставил караван зимовать на пустынной реке, а сам, с трудом, самостоятельно дошёл до Чекурдаха. На лихтерах оставили минимум экипажей для зимовки и прислали на зимовку радиста. Когда, в январе 1957 года я вернулся из армии, то меня направили капитаном лихтера «Куйга» и начальником зимовки. Зимовщики к этому времени расчистили лёд на реке, от снега и покрасили пустые бочки в красный и зелённый цвет, и установили их. Оборудовали настоящий аэродром. Сокращённые экипажи трёх лихтеров находились на лихтере «Куйга». Экономили топливо. Морозы были 30-40 градусов. Когда мы прилетели, то с воздуха было хорошо видно посадочную полосу. Рядом с тремя лихтерами, стоящими в кильватер. В начале полосы выложили букву «Т». Со мной прилетел начальник портового флота Кимельфельд, чтобы представить меня экипажам и зимовщикам.
Когда выгрузили снабжение и продукты из АН-2, начальник флота улетел, пообещав прислать весной взрывника чтобы перед ледоходом взорвать лёд, между лихтерами и берегом. Для этого мы выкопали на берегу яму. Спилили на третьей барже мачту, закопали в яму, сделали «мёртвый якорь». Затем отклепали правый якорь и завели якорь-цепь на берег. Весной нам взрывника не прислали, а порекомендовали связаться с воинами из Чекурдаха и получить инструкцию, как взрывать!? Сложность состояла в том, что на третьей в караване барже, в грузу был целый трюм аммонита-50 тонн. Радист Юсов пригласил на связь по радио, какого-то майора, и он посоветовал, что на расстоянии 20 метров от носа баржи, можно делать заряд 10 кг., не более! Взвесив точно аммонит, закупорив в бутылку. Выдолбав в 2-х метровом льду майну (отверстие во льду), заложив заряд, взорвал, но результат получился нулевой. Не только трещины во льду не было. Даже майна не расширилась! Ругать неизвестного мне майора нельзя, случай необычный. В трюме 50 тонн аммонита толщина льда 2 метра толщина корпуса трофейной, японской баржи тоже более 10 мм. Состояние взрывчатки, после зимовки, неизвестно. Поэтому я взял огнетушитель ОП-5, выбросил из него все внутренности, набил полный огнетушитель аммонита вложил взрыватель и необходимой длины Бикфордов шнур. Затем этот заряд, закрепив на палку, всунул в майну под лёд. Поджёг шнур и убежал на берег в укрытие, с дрожью в коленках ожидал взрыва всей баржи, но взрыв сделал только, то, что нам и требовалось.
Образовалась трещина от носа баржи до берега и осколком льда выбило, одно стекло в рубке баржи, но самое главное, из образовавшейся большой майны всплыла большая, оглушенная взрывом Нельма!! Это очень вкусная крупная рыба, семейства сигов и подвид белорыбицы.
Ледоход начался в 10.00 утра 4 июня 1957 года. Мне пришлось наблюдать это величественное явление природы впервые. Весь ровный участок реки, длиной более 2-х км. и шириной, 700-800 метров, начал двигаться вниз по течению, не разрушаясь, но одновременно, стал подниматься уровень воды. Когда наш аэродром стал проплывать мимо лихтеров, то под напором ледяных полей все лихтера, скреплённые между собой и с берегом, стало прижимать к берегу. Для того чтобы не выдавило нас в тундру, мы установили, имеющиеся с постройки, для этой цели, специальные деревянные сваи. Русло реки у нас за кормой в 400 метрах, делало крутой поворот. В этом месте образовался большой затор льда. Прямо на глазах стал подниматься уровень воды и образовываться новые горы льда. В этот момент я вытащил из трюма ящик аммонита и предложил желающих мне помочь, дотащить его по движущимся льдинам к образовавшемуся большому затору. Все испуганно от меня отвернулись и только когда я первый раз поскользнувшись, упал, ко мне прибежал радист Юсов. Мы вдвоём взяли этот 50-килограммовый ящик, спотыкаясь, падая и проваливаясь в движущемуся льду, притащили его к затору. Радиста я отослал на берег, а сам поджёг шнур и побежал к берегу. Взрыв разрушил затор, и весь лёд стал стремительно двигаться вниз по течению, уровень воды, начал заметно падать. Лихтера с отданными якорями выстроились против течения, в ожидании прохода льда.
Ледоход продолжался несколько суток. После прохода всего льда к нам прибыл из порта Чекурдах буксир и капитан-наставник Медюк, чтобы дать задание для новой навигации. Капитан-наставник Тиксинского Арктического порта Ф.И.Медюк поселился на моём лихтере «Куйга» (см. его статью в газете об этой истории Отстой судов на Индигирке, — прим.И.И.). Я был начальником этой зимовки, тут была радиостанция и главное была единственная женщина жена моего механика отличный повар — Надежда Мутовина. Запасы продуктов у нас были хорошие. Была свежая оленина которую нам дали лётчики при последней посадке на наш ледовый аэродром, а главное свежая наша «добыча» — Нельма! А Фёдор Иванович был заядлым охотником и рыбаком. Увидев такой аппетитный обед, он достал из своего портфеля, припасённую бутылочку «КВВК» и таким образом, мы отметили благополучное окончание нашей зимовки.
Разгрузившись в порту Чекурдах, мы ушли в Тикси. На баре Индигирки, начальник полярной станции Табор попросил меня взять пассажира. Повар полярной станции ехал на материк в отпуск. Мы его взяли на борт и во время обеда он увидел, что у нас стоит полное ведро сахара, поинтересовался, есть ли у нас дрожжи? Получив утвердительный ответ, он спросил: «Почему мы не делаем бражку?» Я ответил, что мы не умеем,... он проявил бурную инициативу и ему предоставили все необходимые продукты и анкерки (дубовые бочонки для пресной воды со спасательных шлюпок). В одном анкерке он заделал трехдневную бражку, а в другом «долгоиграющую». От Индигирки до Тикси переход длился 7 суток, поэтому он рассчитал, чтобы к приходу в порт было чем отпраздновать. Летом в порту существовал «Сухой закон» и наша брага была причиной настоящего паломничества всех друзей и даже тех, кого мы не очень... уважали. По порту пронеслась весть, что у Кобылянова на борту имеется великолепная брага. Погрузку произвели «Стахановскими» методами! В трюма приняли генеральный груз. Как тогда шутили — «От мыла до пулемётов!» На крышки трюмов были погружены — бульдозер, трактор и спец. машина для воинской части Чекурдаха.
Эта машина была по длине равна ширине судна. Поэтому при погрузке я заранее подумал о способе её выгрузки. Портальных кранов в Чекурдахе тогда не было, а вес техники более 15 тонн. Это означало, что наше руководство, запланировало нам снова зимовку на Индигирке, чтобы зимой, когда река замерзнет, и толщина льда позволит работать тракторам. Выгрузить технику, потом открыть трюма и выгрузить весь генеральный груз. А в трюмах были свежие овощи, которые, при морозе пришли бы в негодность. Ни нас, ни командование воинской части это не устраивало! Учитывая эту ситуацию, при погрузке я потребовал, чтобы на трюма положили побольше сепарации и таким образом, чтобы при выгрузке можно было бы легко разворачивать эту тяжёлую технику. Когда я всё объяснил заместителям командира части, они поняли сложность ситуации и признали свою ошибку. Это они настаивали, чтобы я взял на крышки трюмов всю эту технику. Они обеспечивали погрузку всех грузов в порту Тикси. Когда я им предложил, задуманный мной план выгрузки, то они пришли в восторг и предоставили мне всё, что я у них потребовал — взвод солдат, два трактора, штабель леса и другой инвентарь.
Затем поставил лихтер на якорь к удобному для выгрузки берегу. Завели буксиры, с носа и кормы, на трактора и подтянули судно к берегу, сколько позволяла осадка. Палуба лихтера была на уровне тундры. Взвод солдат приступил к постройке моста с палубы на берег тундры под моим «чутким руководством»! Первой развернули на трюме трёхосную автомашину и благополучно вытащили её на берег. Она закрывала в трюме самый нужный командованию груз, а остальное — без проблем ушло на берег, таким же способом. При выезде спецмашины на берег все присутствующие устроили настоящую овацию. Командир части хотел меня наградить, но я по скромности, согласился на банкет! Шутка! Заместитель командира по снабжению организовал отличную охоту. Он увидел в моей каюте ружьё, висевшее после зимовки на перекате Ребятишки и решил, что я заядлый охотник, устроил очень увлекательную охоту. Пригласили егеря с мотоботом, нагрузили мотобот различным дефицитом, и мы втроём отправились вверх по Индигирке искать медведя!
За всю поездку я не сделал ни одного выстрела, только наловил восемь маленьких гусят и потом весь рейс до Тикси занимался их воспитанием! Благодаря ускоренной выгрузке, мы успели сделать дополнительный рейс в Нижнеянск с грузом авиационного бензина. В Нижнеянске выгрузка производилась также как и в Чекурдахе. Прижались к тундре. Построили «козлы», сделали сходни из трёх досок и заключённые местного лагеря строгого режима, покатили бочки на берег, в тундру. Один мужик докатил бочку до середины сходни, остановился и повернувшись к нам, спрашивает, стоявшего со мной начальника лагеря:
— Начальник! Когда на волю выпустишь?
А начальник, высокий грузин в шинели до пяток, как у Дзержинского, с сильным Кавказским акцентом и грузинским юмором ему отвечает:
— Каты, каты! Как сюда железную дорогу построят, так сразу выпущу!
Уже прошло полвека её не построили, а при теперешней власти, никогда не построят! Я спросил у этого майора, за что сидит этот ЗК? Он ответил, что это «бандеровец» и что недавно за лагерное убийство он получил ещё 25 лет.
Этот мужик, ругаясь на украинском языке и проклиная всех и всё, покатил свою бочку, в тундру, где его ожидали два его товарища. Они ставили бочки «на попа» и обязательно пробками вверх, чтобы не было утечки драгоценного авиа бензина. На Яне уже начались «забереги» и пошла шуга. Надо было спешить, чтобы не остаться здесь на зимовку. Для ускорения выгрузки, по просьбе заключённых, я им отдал все свои запасы Грузинского чая. Выгрузка пошла ударным методом. К началу льдообразования мы успели вернуться в родной Тиксинский порт.
Зимой штурмана и матросы занимались «выморозкой» — это ответственная и тяжёлая работа. Зимой эту работу производят на каждом судне. После навигации в тяжёлых ледовых плаваниях, судно получает различные повреждения корпуса или винто-рулевого устройства и вообще если и не имелось повреждений, то необходимо производить осмотр руля, винта, кингстонных коробок, форштевня или производить другие работы на подводной части корпуса судна. Например на одном из буксиров заменяли вибраторы эхолота. В 1957 году была очень тяжелая ледовая обстановка и в Тикси зазимовали пять ледоколов Мурманского пароходства: Капитан Белоусов», «Капитан Воронин», «Капитан Мелехов», «Сибиряков» и легендарный ордена Ленина ледокольный пароход «Георгий Седов».
На ледоколах типа «Капитан...» было по 4 винта, а «Капитан Белоусов» пришёл в Тикси только с одним винтом. Два винта потеряли вместе с гребными валами, на третьем отсутствовали лопасти и на четвёртом кормовом винте края лопастей были погнуты. На «Капитане Воронине» срезало один винт с гребным валом и на остальных винтах только погнуты лопасти. Поменьше было повреждений у «Капитана Мелехова», но носовые винты тоже были повреждены. Ледоколы пришли с осадкой 7 метров и стали на зимовку далеко от порта, в районе острова Бруснёва. Поэтому нам пришлось производить выморозку в очень сложной обстановке. Необходимо было привезти с материка три гребных вала, доставить их к ледоколам, произвести выморозку, снять и вытащить обломанные валы и установить новые. Эту работу обычно производят в доке, а тут ледоколы стояли на открытом рейде в 2-х метровом льду!
Руководство приняло оптимальное решение. Разобрали фюзеляж самого большого в то время самолёта — ИЛ-18. Погрузили туда гребной вал и доставили его в Тикси, затем на санях привезли к ледоколу. И так с помощью работников всех специальностей произвели ремонт всех судов. Все они в следующую навигацию успешно работали в Западном районе Арктики. В середине зимы, я перешёл на ледокольный пароход «Георгий Седов» третьим помощником капитана. Первый рейс «Георгий Седов», вместе с ледоколом «Капитан Воронин» доставил снабжение и плавающий вездеход на самую северную полярную станцию острова Котельный.
Второй рейс мы выполняли ответственную работу по производству промеров дна в Восточно-Сибирском море. «Седов» передали из Мурманского пароходства в Тиксинскую Гидробазу. Мы приняли на борт секретную (в то время) аппаратуру и трёх радиоспециалистов и пошли в Восточно-Сибирское море устранять на карте моря, совершенно «белые пятна»! Ожидался приход в этот район, уже строившегося атомного ледокола «Ленин» и надо было обеспечить безопасное плавание ему и другим судам.
В течение месяца мы «утюжили» галсами (т.е. «туда — сюда») Западную часть Восточно-Сибирского моря и постоянно, двумя эхолотами записывали глубины, после чего, передали все промеры для корректировки «Лоции Восточно-Сибирского моря» в Тиксинскую Гидробазу.
 М.Т.Фатеев |
По приходу в Тикси меня направили старшим помощником капитана на буксир «Ленинград». Он зимовал на Диксоне, но когда я прилетел в Диксон, то оказалось, что бывший капитан Илларион Белых, проштрафился (выпил 10 литров спирта за зимовку), его перевели в старпомы, меня во вторые, а капитаном перевели с пассажирского белого парохода «Сестрорецк» Шалву Серапионовича Сихарулидзе. Мы с ним зимовали в 1954 году в Тикси. Он тогда был капитаном буксира «Амазар» и зимовал вместе с женой, кстати, бывшей буфетчицей, русской, Питерской морячкой, которая влюбила в себя Грузинского моряка. Они на зимовке подружились с капитаном «Никифора Бегичева», Михаилом Тимофеевичем Фатеевым и часто приходили к нам в гости. Однажды тётя Маша привела свою небольшую мохнатую собачку и, уходя в город, попросила меня, присмотреть за ней пока они с дядей Сашей пойдут в клуб. Шалва Серапионович сам предложил его так называть или Александр Сергеевич — как А.С.Пушкина. Наш «Никифор Бегичев» стоял кормой к причалу и вдруг я вижу, что под кормой, на битом льду плавает какая-то знакомая шкурка. Оказывается наши бывшие зеки, теперь кочегары, слопали бедное животное, а шкурку выбросили за борт. Вернувшись с берега жена Шалвы, устроила... меня вызвал капитан, «на ковёр». Я вахтенный штурман и мне просто не было возможности уследить за этой псиной. По наблюдению вахтенного матроса она убежала на берег с другими собачками. До этого момента я не имел врагов, то теперь тётя Маша стала меня считать..., но я её понимал, и всё молча слушал все оскорбления, которые выходили из её чёрного рта. А наш дядя Саша, кажется, был даже доволен, что с его судна исчез этот пёсик.
Теперь о нашей встрече на Диксоне.
Наша бурная встреча произошла на улице Диксона, на тротуаре. А тротуар — это такой деревянный настил, шириной 1,5 метра. Дядя Саша меня обнял и спрашивает меня:
— Где, как ты?
И тут произошло самое смешное. Когда я ему задал аналогичный вопрос, он мне говорит:
— Я капитаном на «Ленинграде»! И тут мне Ларя Белых сообщил, что нас «передвинули», а дядю Сашу прислали к нам на исправление.
Когда я спросил его: «За что?» Он честно признался, что танцевал с судовой буфетчицей «Лезгинку», на столе, а помполит его продал. Так он попал на «Ленинград» и получается они, попали за дело, а меня просто подвинули, как крайнего.
Всю оставшуюся навигацию мы отработали отлично. От Югорского Шара до Тикси привели караван из трёх лихтеров, и последний рейс сделали Тикси-Хатанга-Тикси. Про каждый из этих рейсов можно написать отдельные повести. Из-за отсутствия штата кочегаров, угля и плохого руководства (спирт и халатность), задержался выход из ремонта нашего буксира «Ленинград».
Прибывшие кочегары (курсанты 3-го курса Архангельского мореходного училища) никогда в жизни лопаты не держали и на Воркутинском угле поднять пар до марки не могли. Рядом у причала стоял ледокол «Ермак», а на причале лежали запасы его Силезского угля. Восемь паровых котлов «Ермака» могли работать только на первосортных углях, а Воркутинский уголь содержит много породы и на судовых котлах от него, ни пару, ни жару! Со старшим механиком «Ермака» я работал на ледокольном пароходе «Георгий Седов». Так дядя Саша меня направил к нему на поклон и стармех М.Д.Вядро дал нам 50 тонн Силезкого угля. На подходе в Югорскому Шару, стармех с ужасом обнаружил, что курсанты-кочегары сожгли половину Силезкого угля, пара недостаточно, чтобы идти полным ходом, а до Тикси идти ещё 1000 миль.
Капитан снова зовёт меня:
— Валико! Бэры катэр. Иды к лихтерам и соберы из экипажэй трёх наших лихтеров, настоящих морских кочегаров!
На перегон новых лихтеров набирали обычно проштрафившихся моряков, «бичей», пропившихся и согласных на любую работу.
Я им нарисовал возможную картину. Если сожжем уголь и зазимуем посреди моря Лаптевых, то такая зимовка никому не нужна, и уговорил их научить курсантов, их земляков, помочь нам дойти до Тикси. На подходе к острову Муостах (возле входа в бухту Тикси) уголь закончился. На одном из лихтеров было погружено около 20 тонн Воркутинского угля. Мы остановились, перегрузили его и с помощью деревянных изделий, и старых ватников, смоченных в отработанном масле, довели караван лихтеров в бухту.
Перед открытием навигации в Тиксинском порту (1958 г.)
Справа налево: стармех ледокольного парохода «Георгий Седов» М.Д.Вядро, Капитан порта Н.В.Ивин, старпом В.С.Кузнецов и я — Кобылянов В.Г.
По приходу в Тикси, три приведённых нами лихтера передали для дальнейшей буксировки, буксирам Ленского речного пароходства. Приняли полный бункер угля, взяли на буксир другой груженый лихтер и пошли в Хатангу. Мы со старпомом стояли вахты по 12 часов и капитан, видно желая облегчить мой труд, снял с меня обязанности по обслуживанию гирокомпаса и поручил эту работу радисту. Перед выходом этот «ханурик» затопил гиропост! В результате вышел из строя гирокомпас. На Хатанге началось льдообразование, и нужно было срочно уходить в Тикси. Чтобы не зазимовать в Хатанге. Пришлось идти по магнитному компасу, а в высоких широтах, магнитный компас, очень ненадёжный прибор. Пока шли вниз, по реке, то светили прожектором на створы, отражатели хорошо указывали нам нужный курс, а когда сдали лоцмана и пошли в тумане по Хатангскому заливу, то с трудом дошли к мысу Косистому, что в бухте Кожевникова. Покрутились на створах, определили точно поправку магнитного компаса и пошли на Восток. Поправка компаса была более 20 градусов, но пришли мы благополучно (Благодаря точно определённой мной поправке компаса). Если сам себя не похвалишь... то больше некому! «Кого уж нет, а те далече»... Капитана сразу отпустили домой и он улетел на материк. Мы, со старпомом поставили судно на зимовку и тоже засобирались улетать.
Рейсовые самолёты на Москву уже улетели. Но нам повезло и 2 ноября нас посадили на последний, отлетающий в Москву транспортный самолёт Полярной авиации — ИЛ-12. Группа офицеров Тиксинского гарнизона и мы спешили попасть в Москву к празднику Октября. Погода ухудшалась. Началась «позёмка» (перед началом пурги, усиливающийся ветерок несёт по земле снежную крупу). При посадке на Касистом и в Диксоне нас пытались задержать из-за ухудшения погоды, но командир нашего самолёта был заслуженный Полярный асс, — Герой Советского союза Михайленко. Его хорошо знали все авиаторы и начальники аэродромов, зная богатый опыт полётов в Арктике, нам разрешали вылет, но на Каменном мысу, что на Ямале, нас задержал не менее знаменитый старый полярник — начальник этого захолустного, запасного аэродрома. Началась пурга и взлётную полосу начало заметать снегом. Амдерма, Сыктывкар и Архангельск не принимали. Здесь на Ямале уже стояли четыре самолёта. Два ИЛ-18, которые вылетели из Тикси и Чукотки ещё 1 ноября. На этих машинах было много пассажиров с детьми.
Приближались праздники и в местном магазинчике стали стремительно убывать продукты и главное спиртное. Что в основном оказалось решающим в нашей «борьбе» с начальником аэропорта. В нашем Иле летели, кроме нас, два старших лейтенанта и майор медицинской службы со своей медсестрой. Мы за двое суток полёта хорошо познакомились и дружно уложили одного из старлеев на гостиничную койку и пошли снова к начальнику аэропорта, требовать выпустить нашу машину санитарным рейсом т.к. у нашего товарища аппендицит. Эту идею нам «подкинул» наш командир самолёта. Выслушав нас, начальник не поверил нашему майору, и пообещал прислать сейчас же своего врача А пока посоветовал собрать бригаду и расчистить от наметавшего снега, взлётную полосу! Добровольцев собралось много. Все желали быстрее добраться к празднику, на материк!
Меня окружили знакомые женщины с Тиксинского ИЛ-18 и упросили похлопотать, чтобы их машину тоже выпустили. Дети тоже начали болеть (от скуки). Начальник, увидев, что полосу почти расчистили, был более сговорчив. Когда пришла в гостиницу врач, оказалось, что это жена начальника аэропорта. Мы при ней сказали нашему «больному» раздеться. Она всё поняла! Рассмеялась и предложила ему одеться и пойти расчищать взлётную полосу.
Наш командир сам прошёлся по взлётной полосе, проверил нашу работу и мигнул нам:
— Быстро в машину!
Мы передали свои лопаты другим «добровольцам» и быстро заняли свои места в самолёте. Наш самолет, хорошо прогрев моторы и ревя моторами, пробежав немного по дорожке, резко взмыл вверх. Взлетели настолько круто, что ящики и чемоданы заскользили в хвостовую часть. Взлетели лихо!
Следующий аэродром — Архангельск. Грунтовый аэродром Полярной авиации. При посадке грязью забрызгало все иллюминаторы. Когда мы вышли на поле покурить, то увидели, что от здания вокзала к нам мчится карета «Скорой помощи». Как не ворчал наш «больной», но мы его снова уложили на скамейку и, заверив врача скорой помощи, что до Москвы он дотерпит. Получили «Добро» на вылет.
После приземления в Шереметьево, первым из самолёта удрал наш майор медицинской службы, потому что у закрытых ворот аэропорта уже сигналила военная санитарная машина и наши офицеры могли иметь неприятности, за симуляцию... Поэтому мы решили незаметно покинуть и самолёт, и аэропорт. Я много лет отработал в Арктике среди бырших заключённых и получил некоторые полезные знания конспирации, поэтому быстро переодел нашего бывшего «больного» друга в гражданскую одежду и до приезда кареты, мы под покровом ночи покинули наших дорогих пилотов, доставивших нас благополучно на материк!
Так закончилась моя первая Тиксинская эпопея! Позже будут ещё две. В навигацию 1971 года я прилетел в Тикси, а затем направлен на Колыму капитаном лихтера «Алдан». Он находился на зимовке, в реке Пантелеиха это правый приток Колымы. Со мной прибыли туда многие работники Ильичёвского портового флота которых завербовал на Север мой бывший знакомый — капитан-наставник порта Тикси Ф.И.Клименко. Про эту навигацию я напишу в следующий раз. В навигацию 1972 года я снова прилетел в Тикси и работал старпомов на лихтере «Казбек».
На обратной стороне дарственная надпись: Из воскресших фотографий на память дарю Вале К., собрату по профессии. Ф.Клименко. Тикси, апрель 1959 г.
Снова встретился со своими старыми друзьями-полярниками... вспомнили всё и всех, за эти годы многое изменилось. Построили многоэтажные дома и многое другое. Бывший «Вибратор» (буфет, где продавали «на разлив») снесли и построили настоящий ресторан!
Кобылянов В.Г.
1959-2005 гг.
Публикуется в качестве приложения к статье Жизнь капитана Кобылянова
