С
чувством глубочайшего благоговения приемлю дерзновение всеподданнейше повергнуть
на Всемилостивейшее воззрение Вашего Императорского Величества мой скромный
проповеднический труд.Ваше Императорское Величество, Всемилостивейший Государь!
С
чувством глубочайшего благоговения приемлю дерзновение всеподданнейше повергнуть
на Всемилостивейшее воззрение Вашего Императорского Величества мой скромный
проповеднический труд.
Если бы Вы, Ваше Императорское Величество, Всемилостивейше благоизволили воззрить на повергаемое к подножию монаршего престола смиренное приношение, заключающее в себе собрание речей, слов и бесед, то из него усмотреть изволили бы выражение тех верноподданнических чувств, какими преисполнены сердца пастырей Православной Церкви и в числе их смиренного автора, который всеусердно тщится провидеть и воспитывать таковые же чувства и в среде вверенной ему паствы.
Буду беспредельно счастлив, если Ваше Императорское Величество Всемилостивейше воззреть благоизволите на всеподданнейше представляемые начатки печатного проповеднического труда, где во главе помещена речь, которую Ваше Императорское Величество во время путеследования чрез г.Томск 5 июля 1891 г. удостоить изволили высоким вниманием Вашим. Затем следуют речи и слова, сказанные по случаю радостных и печальных событий Императорского Дома в минувшем году, и такие беседы о воспитании, пастырское послание, воззвания и другие наставления и беседы.
Вашего Императорского Величества Всемилостивейшего Государя всеподданнейший слуга
Макарий, епископ Томский и Барнаульский
5 июня 1895 года
Милостивый Государь, Александр Михайлович!
Фрагмент письма к A.M.Первушину |
Благодарю Вас, что Вы не поверили слуху о мне, распространяемому людьми по неведению или со слуха, или злонамеренно.
Я не только не благословлял народ на грабежи, на разгром еврейских лавок, но все зависящие от меня меры принимал для того, чтобы отклонить его от такого дела, противного Заповеди Христовой и позорящего имя христианское.
Те, кого некоторые называют черной сотней, в действительности были русские люди, простые, но верующие, царелюбивые, Церкви преданные. Как и в других городах, томичи были озлоблены или, вернее, оскорблены в своих самых дорогих религиозных и царелюбивых чувствах, когда на митингах, ораторы в своих революционных зажигательных речах говорили: долой Бога, долой царя (при этом были бранные слова); пойдем в собор и обратим его в общественный дом для митингов! В то же время забастовки, прекращение подвоза съестных припасов довели бедный народ до отчаяния. И вот они решились собраться и открыто заявить, что отнюдь не сочувствуют революционерам, что их не так мало осталось, как последние думали о том. Взявши портреты (два) государя, простой народ устроил манифестацию, отправившись по главной улице с пением народного гимна, по направлению к собору. О начавшейся манифестации и о намерениях народа я не знал. Поравнявшись с нашим архиерейским домом, манифестанты остановились, кланялись, снимали шапки, давая этим мне знать, что желают видеть меня. Я подошел к окну взаимно кланялся им и по обычаю благословлял, как делалось это и в прошедшем году. Часть народа, в том числе и несшие портреты, вошли в читальные залы, примыкающие к церкви с намерением, как говорили мне, просить меня отслужить за царя молебен. В это время мне кто-то сказал, что народ по дороге побил или убил кого-то, наругавшегося над портретом государя. По этому поводу я намерен был говорить толпе, чтобы они никому не делали никакого зла. Но так как наша церковь домовая и зал не могли вместить и половины собравшегося народа, то я предложил им идти далее — в собор и сам отправился туда же. Но лишь только прошли в храм первые ряды народа, послышались вне храма выстрелы. Оказалось, что это стреляли милиционеры, в этот день снабженные оружием. Народ в страхе кинулся сперва в стороны, а потом, оправившись, хотел схватить милиционеров, которые укрылись в доме железнодорожного управления. Что дальше было, Вам известно из газет, из которых наибольшей правдивостью отличаются «Сибирские известия» (новая патриотическая газета). Мне так и не удалось говорить с народом, нельзя было и выйти на крыльцо, которым мы зашли в храм. Окружающие меня (их немного было) предложили мне выйти другим крыльцом, что я и сделал и возвратился в дом свой.
Вечером, когда пламя охватило весь нижний этаж дома, куда скрылись милиционеры, кто-то, молодой человек из партии революционеров, пришел в нашу домовую церковь, где происходила служба, и убедительно просил меня идти к народу и убедить его прекратить убийство. Я хотя и сознавал мое бессилие в этом деле (ибо там был и губернатор и также ничего не мог поделать с ожесточившейся толпой) и, однако же, пошел туда. И действительно, ничего нельзя было поделать. В этом, кажется, убедились и те, которые просили меня идти к толпе. Они и проводили меня назад, как и сопровождали меня и вперед, очищая для меня проход. 21 окт. после литургии народ с портретами же собрался у губернаторского дома. Губернатор и я говорили народу, стараясь воздействовать на него. Я — с нравственно-религиозной стороны, губернатор — с экономической. Народ со своей стороны жаловался на евреев и революционеров, что они лишили их заработков, лишили хлеба, закупают оружие и хотят избить их. Оставивши губернатора продолжать беседу с народом, я возвратился домой. Толпа пошла обратно по тем же улицам. Отделившаяся от нее часть начала грабить магазин одного еврея. Это было недалеко от нашего дома. Узнавши об этом, я пошел туда пешком, намереваясь убедить толпу прекратить разгром. Но и теперь мои усилия ни к чему не привели. На мои убеждения грабившие отвечали молчанием; когда я становился у одного окна, преграждая путь для выносивших чрез него похищаемые вещи, они отходили к другому окну и тащили чрез него; когда я подходил к этому окну, они подходили к дверям и несли мимо меня похищенное. Так ни с чем я и воротился домой.
Говорю истину, пред Богом: я не благословлял народ на разгром еврейских лавок, ни на избиение революционеров, ни на поджог дома, где они укрылись. И не в Томске началась и совершилась эта казнь оскорбителей народного чувства, грозивших отнять у него самую дорогую святыню — веру в Бога, благоговение к царю. Это было что-то стихийное, ничем не подготовленное заранее, это было какое-то непонятное внушение откуда-то.
В заключение хочется сказать припомнившиеся мне по поводу совершившихся событий пророчественные слова Исайи: Говорит Господь Израилю: Вот, все вы, которые возжигаете огонь крамолы (так в рукописи. — Прим. ред.), вооруженные зажигательными стрелами — ораторск[ими] речами, — идите в пламень огня вашего и стрел, раскаленных вами! Это будет вам от руки Моей; в мучении умрете (Ис.50:11).
Итак, не мы зажгли огонь, а они сами и сгорают в пламени огня своего!
Призываю на Вас благословение Божие, остаюсь преданный Вам о Господе
Макарий, епископ Томский
14 ноября 1905 года
Преосвященнейший Владыко!
Милостивый Архипастырь и возлюбленный о Христе Брат!
Никон (Рождественский), архиеп.Вологодский и Тотемский |
Сейчас получил Ваше почтеннейшее письмо от 31 мая и две брошюры: «Что нам нужнее всего» и «Братское слово к монашествующим». Приношу Вашему Преосвященству мою искреннюю благодарность за эти книжицы, как знамения Вашей братской любви и общения о Христе. Семена слова Божия, рассеевыемые Вами щедрой рукой повсюду, приносят добрые плоды в самых обделенных углах нашей Православной Руси. Эти листки мы раздаем и отчасти продаем во множестве. Когда я объезжаю епархию для обозрения церквей, то во всех деревнях и селах щедро распространяем Ваши Троицкие и подобные им листки и брошюрки. Раздаем и воинам, особенно раненым. Недавно, по убедительной просьбе одного раненого солдатика, мы дали ему безвозвратно Сборник душеполезных листков. Нужно видеть его радость и благодарность за это пожертвование, чтобы понять, сколько дорога для него эта книжица. Он сшил для нее сумочку и хранит ее на груди.
Нам, архиереям, нужно более и более спускаться к народу, беседовать с ним запросто весьма полезно, вести с ним живую беседу посредством катехизации. Отвечать на катехизические вопросы народ приучается скоро, хотя сначала дело идет вяло, робко, но, когда один и тот же ответ на данный вопрос они повторят несколько раз, тогда они начинают отвечать громко, уверенно с очевидным для себя удовольствием.
Посылаю Вашему Преосвященству книжицу «Как веровать, жить и молиться» как образец катехизической беседы пастыря с пасомыми.
А мне благоволите прислать наложенным платежом 25 экземпляров Вашего «Троицкого цветка», «Что нам нужнее всего», а также 50 экземпляров «Братского слова к монашествующим».
Худо у нас на Руси, уже так худо, что хуже этого может быть только гибель всего. Сохрани Бог. Но хочется верить, что Господь обнаружил наши раны и выдавливает из них гной для того, чтобы помиловать и исцелить нас. Нужно возвратиться к тому месту, с которого началось формальное отпадение от Церкви и пренебрежение к заповедям десятословия. Нужно отменить закон, разрешающий зрелища в Великий пост и под праздники. Иначе интеллигенция не будет иметь возможности и потом совсем отвыкнет ходить в церковь. Нужно отменить закон о раздельном жительстве супругов без расторжения брака. Но мы так уклонились от заповедей, что возвращение к ним может совершиться только посредством тех ударов, каким некогда Господь подвергал свой народ — Израиля.
Заканчиваю эти строки моего нескладного письма, писанного с больной головой, моей покорнейшей просьбой время от времени поминать меня в Ваших милостивых молитвах.
С истинным уважением и братскою о Христе любовию имею честь быть Вашего Преосвященства возлюбленного о Христе брата покорнейший слуга
Макарий, епископ Томский и Барнаульский
г. Томск, 10 июня 1905 года
Преосвященнейший Владыко!
Возлюбленный о Господе Брат!
Простите и Вы меня Преосвященнейший в том, что я без Вашего разрешения перепечатал из Троицких листков «Доброе слово наемному человеку». Теперь расчеты делать не приходится и спрашивать разрешение за многие тысячи верст неразумно, когда благо Родины и Церкви требуют мероприятий сегодня, а не завтра. «Голос из обители преподобного Сергия» мы получили в количестве двух тысяч пятисот экземпляров; а мы просили пять тысяч, намереваясь разослать их по церквам чрез благочинных. Ожидаем счета от редакции, чтобы уплатить по нему деньги. Боже мой! Что это делается у нас на Руси! Точно у нас не стало головы, не стало власти. Если бы сатана и клевреты его стали ходить среди нас, на наших улицах в своем бесовском виде, то не удивили бы нас, ибо видим и теперь клевретов его в человеческом образе. Сейчас у нас творится на улицах насилие и беззаконие, ложь и неправда. Студенты безумствуют, вчера переодевшись в офицерские мундиры, с обнаженными шашками, сопровождаемые толпой подобных себе, ходили по улицам, возглашая: во имя республики повелевается закрыть магазины, прекратить работы и прочие безумные глаголы.
Сегодня мальчики-гимназисты вторглись в семинарию и начали говорить безумные речи, но семинаристы отпарировали им, назвав их безумцами. Толпа вторглась в нашу типографию, приглашая идти за собой, но рабочие осмеяли их, говоря: мы еще чаю не напились. Мы не молчим, кое-что предпринимаем, раздаем листки народу в типографиях, на вокзалах, но «шилом море не нагреешь?!» Будем молиться, авось либо чья молитва и дойдет до неба.
Посылаю Вашему Преосвященству брошюрку, которую теперь раздаем — «Забастовка». Это прежняя, носившая название «семейный разлад», теперь идет под другой кличкой. Если признаете полезным, то благоизволите перепечатать в каком угодно количестве экземпляров. Ныне даже и епархиями рвутся к толпе, чтобы вместе с нею безумствовать. У нас они подали в Совет училища петицию о том, чтобы им разрешено было выходить куда хотят, принимать кого хотят, ходить в театры, на балах танцевать, а для сего учиться танцам, ходить в модных платьях и прическах и прочее и прочее.
Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое. Пришла беда хуже Японской войны.
Простите. Поминайте в Ваших милостивых молитвах с искренним уважением и братскою любовию преданного Вам Вашего Преосвященства покорнейшего слугу, недостойного епископа Макария.
г. Томск, 15 октября 1905 года
Преосвященнейший Владыко!
Милостивый Архипастырь и Возлюбленный о Христе Брат!
Христос Воскресе!
Почтеннейшее послание Вашего Преосвященства от 12 января сего года за № 89, с приложением «Воззвания» Вашего архипастырям Российской Церкви я имел честь получить своевременно; но простите, ответить на него доселе не имел возможности. Да теперь не надеюсь дать на «Воззвание» сколько-нибудь удовлетворительный ответ. Я совершенно согласен с высказанными Вами в письме и «Воззвании» мыслями. Вместе с Вами скорблю душой о всем том, о чем Вы скорбите и вместе с Вами тревожно думаю: что же будет дальше?
Наши учебные заведения развратились, испортились, и бытие их в настоящем виде хуже небытия: они не дадут нам желательных служителей Церкви. «Недоучки» оказываются более благонадежными, чем «переучки». О последних некий старец обычно говорил: «Они учены, да не толчены» — в ступе послушания. По моим наблюдениям, уволенные из семинарии или даже из училища по неспособности или по шалостям и принятые в клир в звании псаломщиков по особым экзаменам и постепенно возводимые на дальнейшие степени, также по экзаменам, впоследствии являются лучшими пастырями, чем поступившие прямо во священники с семинарской скамьи. Подначальное положение первых сбивает с них рог семинарской гордыни, а у последних он быстро растет.
Справедливо Ваше Преосвященство изволите говорить, что мы епископы крайне разобщены между собой и чрез то лишены возможности советоваться между собой по возникающим вопросам епархиальной жизни. Против этого недуга одно врачевство — ежегодные собрания епископов под председательством митрополитов. Вследствие упадка церковной дисциплины наша паства отбивается от рук наших. О многом нужно бы писать Вашему Преосвященству, но всего не написать. Будем ждать желанного для всех Собора.
Отпадения в инославные вероисповедания уже начинаются. Даже природные русские и православные, по-видимому, преданные Церкви, и те находят для себя поводы к отпадению. Был недавно такой случай. Православной женщине, сошедшейся давно с евреем и имеющей от него детей, нужно было дать этим детям имя и наследство отца. Так как по нашим законам она не может вступить в брак с евреем, то она переходит в лютеранство и вступает в брак с евреем, хотя и решилась твердо оставаться по душе православною, с чем согласился и ее сожитель.
Раскол духовенства и у нас начал было проглядывать, увлекаясь либерализмом «Церковного» и «Богословского» вестников. Во главе освободительного движения стоят преподаватели семинарии, развращающие наших питомцев. К сожалению, и среди ректоров есть прильнувшие к этому движению, открыто заявлявшие, что они отделяются от епископа, именуя его черносотенцем.
Посылайте нам Ваших Троицких листков, подобравши наиболее подходящие к нуждам нашего времени. Не изволите поменяться с нами: мы прислали бы Вам наши издания, а Вы снабдили бы нас своими. Впрочем, если бы это оказалось для Вас невыгодно, то мы готовы уплатить за Ваши издания. Только пересылка дорогонько стоит. Листки я распространяю в деревне во время моих поездок для обозрения церквей епархии. Если согласитесь прислать, то посылайте скорее.
Испрашивая Ваших милостивых молитв, с чувствами сердечного уважения и братскою о Христе любовию имею честь быть Вашего Преосвященства милостивого архипастыря покорнейшим послушником
Макарий, епископ Томский
13 апреля 1906 года
Ваше Высокопреосвященство!
Милостивый Архипастырь!
Присланные на мое имя письмо, а также брошюра под заглавием «Хитромудрый способ отравления души малорусского народа его просветителями безбожием и безнравственностью»[4] имею честь при сем препроводить Вашему Высокопреосвященству для направления к должному движению по Вашему архипастырскому благоусмотрению.
Поручая себя святым молитвам Вашим, с истинным почтением и братскою о Христе любовию имею честь быть Вашего Высокопреосвященства покорнейший слуга
Макарий, митрополит Московский
19 октября 1913 года
Ваше Высокопреосвященство!
Милостивый Архипастырь!
Приношу Вам мою усерднейшую благодарность за Ваше архипастырское, праздничное поздравление и благожелания и вместе с сим прошу принять и от меня сердечное праздничное приветствие, при молитвенном пожелании от Воплотившегося нас ради Господа вожделенного Вам здравия и крепости сил и да вспомоществует Вам всесильная помощь Его в святительских Ваших подвигах и трудах.
По поводу газетной заметки о благочинном Рузского уезда мною потребовано личное объяснение.
Поручая себя святым молитвам Вашим с истинным почтением имею честь быть Вашего Высокопреосвященства, возлюбленного о Христе брата, покорнейший слуга
Макарий, митрополит Московский
9 января 1917 года[5]
Высокопреосвященнейший Владыко!
Возлюбленный о Христе Брат!
Если признаете не довлеющими для печатания посланные мною тетради с автобиографией Марии, то лучше и не печатать их; если же печатать, то имена упоминаемых лиц и старцев оптинских отмечать только заглавными буквами или же только N. Неисправности, какие найдете, выпускать или исправлять можно, если соизволите. Оттиски можно и не делать, по дороговизне их. Письма к духовной дочери, если пожелаете печатать, то хотелось бы видеть их с заглавиями, как сделано было в первой книге, в которой помещено 79 номеров. У Вас, вероятно, те 20 номеров, которые печатались в газете «Свобода и порядок». Если оттиски делать теперь дорого, то не оставить ли? Если же сделаете, то редакция может получить от меня плату за переверстку и бумагу. В таком случае сделать до 100 экземпляров, но повторяю, желательно видеть напечатанными с оглавлениями, хотя бы коротенькими. Редакция пусть известит меня о стоимости оттисков чрез канцелярию мою.
Против грозных туч хорошо бы предложить подвиг добровольный. Но как его налагать, когда не исполняются и те подвиги, какие давно наложены Церковью? На ниневитян наложены были царем невольные подвиги, которые должны были нести и дети, и даже животные. Может быть, и матушка-Русь требует таких же распоряжений свыше?
Поручая себя милостивым молитвам Вашим, имею честь быть с братскою любовию о Христе Вашего Высокопреосвященства покорнейший слуга
митрополит Макарий
16 января 1917 года
Варнава (Накропин), епископ Тобольский и Сибирский
Преосвященнейший Владыко!
Христос Воскресе!
Не изволите ли признать возможным приказать Епархиальному попечительству выдавать сироте Смирновой ежегодно какое-либо пособие? Это — дочь моего школьного товарища. Милость к нему приму, как мне оказанную милость, а вернее — это милость Тому, Кто благоволит именоваться Отцом сирых и Судией вдовиц.
Прошу и милостивых молитв о мне Вашего Преосвященства покорнейший слуга
Макарий, митрополит Московский
21 апреля 1914 года
Ваше Преосвященство,
Преосвященнейший Владыко, Милостивый Архипастырь!
Арсений (Стадницкий), митрополит Ташкентский и Туркестанский |
Закрытие Томской семинарии совершилось мирно. Об этом посылаю официальное сообщение Учебному комитету с объяснением причин, вызвавших такую строгую, но необходимую меру. Вместе с этим прошу Святейший Синод о назначении ректора протоиерея И.Панормова на другое место, как главного виновника распущенности семинаристов. Вместе с семинаристами следовало бы уволить и некоторых преподавателей, оказавших, по моему мнению и отзыву людей, близко знающих внутреннюю жизнь семинарии, вредное влияние на воспитанников, отравлявших их юные головы дурманом вольномыслия. В числе таковых преподавателей стоит первым Александр Ящинский, за ним Иван Воскресенский и затем зять ректора Иван Щекинов. Нужно это гнездо разорить, иначе добра не будет. Новому ректору с ними не справиться, если он захочет восстановить в семинарии твердую дисциплину. Следовало бы привести в исполнение уже состоявшееся определение Учебного Комитета (как говорил мне М.В.Савваитов) об увольнении преподавателя Михаила Михайловского, который стал действовать в прежнем духе скрытнее и поэтому неуловимее. На ректоров он оказывает большое влияние и расстраивает добрые отношения их к архиерею.
Если возможно, то я покорнейше просил бы Ваше Преосвященство посодействовать перемещению названных преподавателей на новые места. Это тем полезнее бы сделать, что теперь, с закрытием здесь семинарии до нового учебного года, делать им нечего. А вновь назначенные лица успели бы благовременно прибыть сюда ко времени открытия учебных занятий. Всех зараз, конечно, невозможно будет переместить; при постепенном их перемещении я желал бы прежде других удаления Ящинского, за ним Щекинова. Инспектор семинарии, священник Петр Сысуев стоял ко мне ближе; он не сочувствовал распущенности семинарии и был невольным исполнителем распоряжений ректора. Он теперь отправляется в Петербург и, вероятно, будет просить о перемещении, если не будет назначен ректором нашей семинарии, но сего я не желал бы, не потому, что не признаю его достойным этого места, но по другим причинам, из которых первой признаю то, что на это место мне желательно бы перевести известного мне архимандрита Мелетия, заведующего Бийским катехизаторским училищем. Ему могут дать назначение на ректорское место где-нибудь в европейской России, а мне не хотелось бы его отпустить. Что касается инспектора отца Сысуева, то ему дать бы ректорское место в европейской России или где-либо в Сибири. На место инспектора Сысуева можно бы назначить преподавателя Томской семинарии иеромонаха Игнатия. Архимандрита Мелетия мне хотелось бы теперь переместить в Томск, потому что на его место в катехизаторское училище у меня имеется подходящий человек, инспектор классов Епархиального женского училища, священник Сергий Ивановский, питомец Миссии и кандидат академии. А на его место в Епархиальном училище также имеется свой испытанный кандидат, бывший смотритель Барнаульского училища, перемещенный по прошению, вследствие расстройства здоровья на епархиальную службу в Томск. В Епархиальном училище ему будет легче, да по характеру своему он будет там подходящим человеком.
Вот мой план. Как изволите видеть все здесь связано одно с другим; не удайся в нем одно, расстроится прочее.
Благоволите, Преосвященнейший Владыко, посодействовать исполнению моего благонамеренного плана.
Испрашивая Ваших милостивых молитв, с совершенным уважением и преданностию имею честь быть Вашего Преосвященства Милостивого Архипастыря покорнейший слуга
Макарий, епископ Томский и Барнаульский
15 марта 1906 года
Ваше Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивый Архипастырь и Отец!
Благоволите милостиво принять подателя этого, инспектора Томской семинарии священника Петра Сысуева и выслушать его объяснение о семинарских делах. Надеюсь, что он доложит Вашему Высокопреосвященству одну истину; а эта истина горькая. Он подтвердит истину того, о чем я имел долг недавно донести Святейшему Синоду (№ 68), прося дать другое назначение ректору Томской семинарии, протоиерею Панормову по причинам в донесении Святейшему Синоду, мною изложенным. Отец инспектор лично доложит Вашему Высокопреосвященству, если дозволите ему это доложить, то, о чем мною не было сказано в представлении Святейшему Синоду: об отношениях ненормальных ректора ко мне (открытое заявление пред корпорацией преподавателей и духовенства, что он отделяется от епископа на основании газетной лжи о мне), — о разных видах попустительства в отношении к воспитанникам и укрывательства от меня незаконных распоряжений его по семинарии.
В моем представлении Святейшему Синоду я просил на должность ректора семинарии вместо протоиерея Панормова назначить известного мне архимандрита Мелетия, заведующего Бийским катехизаторским училищем. А на место сего последнего назначить инспектора классов Епархиального женского училища, кандидата академии, священника Сергия Ивановского, бывшего Алтайского миссионера; а на место Ивановского — священника Сергия Дмитревского, бывшего смотрителя Барнаульского училища. Как изволите усмотреть, у нас имеются свои кандидаты в случае перемещения отца ректора Панормова. Следовало бы его место занять отцу инспектору Сысуеву, но вследствие обострившихся к нему отношений семинаристов, я признаю неудобным предоставить ему ректорское место. Его еще оставить бы инспектором или дать ректорство в других семинариях.
В Томской семинарии завелось среди преподавателей нехорошее гнездо, которое нужно бы выкинуть, чтобы очистить семинарию от накопившейся в ней гнили. Основу этого гнезда, кроме ректора, составляет старый преподаватель Михайловский, который всегда становился между ректором и архиереем, расстраивая между ними мирные отношения; затем в состав этого гнезда входят молодые преподаватели: Ящинский, Щекинов (зять ректора) и Воскресенский. Они отделили от меня семинарию. Не без влияния их семинаристы стали издавать подпольные листки и даже газету, в которых дискредитируется власть.
Семинария закрыта, и большая доля вины в этом падает на ректора и сказанных преподавателей. Когда я имел разговор с губернатором по вопросу о закрытии некоторых классов семинарии, то он подал мысль о закрытии всех классов, а потом о принятии обратно только избранных; но прежде всех он считал нужным удалить главу семинарии, то есть ректора.
Что касается заведующего церковно-учительской школой иеромонаха Прокопия, то я уже имел честь донести телеграммою о нем Вашему Высокопреосвященству, что он по молодости и по характеру способен увлекаться, но способен и исправляться. Настоящею должностию он и сам тяготится, поэтому полезнее было бы ему дать место в семинарии в Томской или иной какой. Что ни говорят, а преподаватели в семинарии богословских предметов в духовном сане лучше светских; худшие из них лучше лучших светских. Почему бы не допустить для пробы, чтобы хотя бы в одной семинарии или двух весь состав преподавателей образовать из одних духовных лиц, а в двух других из одних светских. Интересно видеть бы, что из этого лучше вышло бы.
Смиренно испрашиваю Ваших милостивых святительских молитв и, благоговейно преклоняясь пред Вашим Первосвятительским долгом, почитаю быть Вашего Высокопреосвященства милостивого архипастыря и отца нижайшим послушником
Макарий, епископ Томский и Барнаульский
Приятнейшим долгом позволяю почтительнейше приветствовать Ваше Высокопреосвященство с наступающим светлым праздником Воскресения Христова.
19 марта 1906 года
Ваше Преосвященство,
Преосвященнейший Владыко! Милостивый Архипастырь!
Мы ожидаем ревизора для Томской семинарии. Поводом к назначению ревизии послужило, кажется, мое ходатайство от освобождения семинарии от некоторых преподавателей, стоявших во главе «освободительного движения» вместе с ректором, протоиереем Панормовым. Если ревизором будет назначен один из числа тех, кто тайно содействовал ректору и его пособникам или кто сочувствует «освободительному движению» вообще, или освобождению семинарии от власти епископской, от уставов церковных, даже от устава семинарского, то таковой ревизор, по всей вероятности, сделает свой отзыв в пользу «освободителей» и к обвинению епископа в отсталости от всего того, что проповедуется ныне даже в академических журналах. Самое назначение ревизора в настоящее время не есть ли знамение недоверия к епископу, свидетельствующему о ненормальном положении семинарии; по крайней мере так могут истолковать ревизию те, кому это хочется, а хотящих у нас немало. «Освободители» уже издают подпольную газетку, наполненную пасквилями на все, что стоит им преградой на пути к свободе, начиная, конечно, с того же епископа, которому за верность своему долгу приходится тесно отовсюду.
Убедительнейше прошу Ваше Преосвященство прислать преподавателей на вакантные места в семинарии. О свободных кафедрах пришлю Вам официальное извещение из Томска. Будьте милостивы, пришлите нам преподавателей «хорошеньких», у которых не было бы отметки в академическом аттестате по поведению балл 4, каковым наделены мы были в лице одного из «освободителей». Правдивое слово сказал в своем мнении о преобразовании семинарий Преосвященный Никодим[8] Приамурский о том, в каком ненормальном положении находятся в семинарии ректор, инспектор и сам архиерей.
Настоящее письмо, начатое в Бийске, оканчиваю в Барнауле, на обратном пути из двухмесячной поездки для обозрения церквей, монастырей и станов Миссии в Бийском и Барнаульском уездах.
Телеграммой из Бийска я просил Ваше Преосвященство о назначении помощника смотрителя Гарийского училища Александра П. Смердынского на должность инспектора Томской семинарии. Смердынского я знаю по его доброму и честному характеру. Он — товарищ ректора архимандрита Мелетия по академии. Можно надеяться, что они уживутся и составят сильный оплот против либерального направления молодых преподавателей обезобразивших нашу семинарию. Благоволите посодействовать удовлетворению моего ходатайства ради умиротворения семинарий.
Испрашивая Ваших милостивых молитв с искренним уважением и преданностью имею честь быть Вашего Преосвященства милостивого архипастыря покорнейший слуга
Макарий, архиепископ Томский
Барнаул, 19 августа 1906 года
[1] НИОР РГБ, ф.58. Воронцовы-Дашковы, p.II, к.140, ед.67. Николай II (Романов; †1918), император Всероссийский, страстотерпец, память 4/17 июля. — Прим. ред.
[2] НИОР РГБ, ф.259. Русское Слово, к.25, ед.45.
[3] НИОР РГБ, ф.765 Никон (Рождественский Н.И.), епископ Вологодский и Тотемский, к.9, ед. 77, 78. Никон (Рождественский; †1918), архиепископ Вологодский и Тотемский. 14 марта 1904 года хиротонисан во епископа Муромского, викария Владимирской епархии. С 8 ноября 1904 года — епископ Серпуховской, викарий Московской епархии. С 25 апреля 1906 года — епископ Вологодский и Тотемский. В 1913 году возведен в сан архиепископа. — Прим. ред.
[4] Брошюра была написана Вербичем М.Ф. и издана Кунцевичем Л.З. в связи с намерением городских властей установить в г.Киеве памятник Шевченко Т.Г. В 1860 году появилось новое (более полное) издание сборника Шевченко Т.Г. «Кобзарь». В этом сборнике была напечатана поэма «Мария», которая, с точки зрения духовенства, являлась «богохульнейшей, богомерзейшей». — Прим. ред.
[5] Текст на обороте письма:
В редакцию «Троицкого слова» послана была для напечатания статья, заключающая в себе автобиографию инокини Марии, озаглавленная, кажется, так: «Оптинские старцы»! Желательно знать о судьбе этой статьи: будет ли она напечатана и когда напечатается?
М. М.
[6] ГАРФ, ф.1145 Варнава (Накропин), oп.1, ед.173. Варнава (Накропин; †1924), архиепископ Тобольский и Сибирский. — Прим. ред.
[7] ГАРФ, ф.550 Арсений (Стадницкий А.Г.), oп.1, ед.346. Арсений (Стадницкий; †1936), митрополит Ташкентский и Туркестанский. В 1906 году — епископ Псковский и Порховский. С 14 января 1906 года до 1907 года — председатель Учебного комитета, с 6 марта 1906 года — член Предсоборного Присутствия Святейшего Синода, возглавлял отдел церковно-учебных заведений. — Прим. ред.
[8] Никодим (Боков; †1914), епископ Астраханский и Енотаевский. С 17 декабря 1900 года по 3 ноября 1906 года — епископ Приамурский и Благовещенский. — Прим. ред.
