Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Когда приходится проповеднику говорить о таких личностях, как преподобные Сергий Радонежский, Серафим Саровский, святители Иоанн Златоуст, Василий Великий и другие им подобные, то он попадает в самое затруднительное положение, хотя бы и обладал большим талантом схватывать основную суть вещей и блестящим даром красноречия, чтобы передать её в изящной форме для слушателей. Трудно что-нибудь говорить о прп.Сергии, потому что слишком прекрасна и многогранна его душа... С другой стороны, и молчать нельзя; тогда заговорили бы те, истёртые бесчисленными шагами многотысячных паломников, камни и плиты, которыми замощены площадь Лавры и её дорожки.
Итак, начну своё нехитрое слово. Двадцати трёх лет прп.Сергий принял монашеский постриг, оставил родительский кров, пришёл и вселился в пустыню и начал подвизаться суровым подвигом. Ещё ранее непроходимые леса и дебри, девственная природа, не тронутая руками человеческими и вышедшая как бы непосредственно из рук Творца, делавшая человека как бы ближе к Богу, манили его... И прп.Сергий в этой, может быть своеобразно красивой, но суровой пустыне поселяется один (брат, с которым он сперва поселился, в скором времени ушёл, не выдержав трудности пустынного подвига), окружённый только дикими зверями и полной неизвестностью, будет ли у него кусок хлеба на следующий день или, может быть, ему придётся умереть с голоду. Вы представьте себе эту жизнь. Зима, лютый холод, кругом снег и лес, и ни одной живой души, кроме волков и диких медведей... Да к этому нужно ещё прибавить страхования от демонов. Вот, грешные, тщеславные, на которых уже нападает боязливость, когда они остаются одни в тёмной комнате, пусть почувствуют необыкновенную чистоту души прп.Сергия, её крепость и мужество!
У каждого святого есть отличительная черта, основная добродетель, которая <сияет>, как некий алмаз или бриллиант, сверкающие дивными огнями среди прочих драгоценных камней короны. У прп.Сергия была бездна смирения. Правда, без смирения невозможно приобрести как следует ни одной добродетели, и каждый подвижник старался приобрести прежде всего смирение. Но преподобный Сергий как бы был насыщен им по преимуществу. Как при дивном смирении любовь прп.Серафима Саровского населила пустыню паломниками, так при чудной божественной любви прп.Сергия его смирение облагоухало и соделало городом леса Радонежа. Смирение у него было во всём — и внутренне и внешне. Так, он одевался не только просто, но и бедно до такой степени, что если бы выбросить, например, его мантию (которая сейчас находится в Троицком соборе Лавры в стеклянном шкафу над св.мощами его) на три дня за ворота (как советовали древние отцы поступать, чтобы испытать крепость подвига истинного монаха), то даже в настоящее трудное время едва ли кто бы её поднял. Будучи уже игуменом монастыря, он носил одежду со множеством швов, в заплатках, грубую, мытую, нищенскую — одним словом, хуже, чем у всех его монахов, так что не знавшие его очень часто ошибались, принимая прп.Сергия не за игумена, а за простого работника, бедного странника или же просто нищего. Припоминается мне из его жития такой случай: пришёл в обитель один поселянин очень издалека на беседу к прп.Сергию, желая видеть этого прославленного уже тогда великого подвижника и получить от него душевную пользу. А прп.Сергий работал в огороде. Крестьянин подходит к одному из братий и просит указать ему игумена. Тот указал ему на работавшего в огороде инока, одетого в рубище. Поселянин, чаявший увидеть преподобного мужа в великой чести и славе, никак не предполагал в этом убогом монахе знаменитого начальника знаменитой обители, и только когда увидел, как прибывший в это время с большой блестящей свитой князь поклонился ему до земли, а слуги этого князя тут же отбросили его за плечи от сего монаха, тогда уж уверился во всей истине... Пищу вкушал прп.Сергий в таком количестве, чтобы только не умереть с голоду, иногда по три-четыре дня совсем оставался без пищи и смирял себя до такой степени, что однажды, не имея несколько дней хлеба и мучимый голодом, нанялся к одному брату починить ему крыльцо за лукошко гнилых сухарей и взял плату не раньше, чем окончив работу. Эти же сухари были таковы, что животное не стало бы их есть: гнилая пыль летела из уст преподобного, когда он вкушал этот хлеб.
Теперь не узнаешь той местности: нет уже дремучего леса, диких непроходимых чащ и непроезжих дорог, кругом образовался шумный, богатый, населённый посад, летом тянутся бесконечные вереницы пеших богомольцев, зимой толпы паломников приезжают в частых поездах... Но для внимательного ума дух преподобного остался всё тот же, и силой этого духа сооружена не только Лавра, но и близлежащие такие образцовые монастыри, как Гефсиманский скит, пустынь св.Параклита, Зосимова пустынь и другие, из которых вышли такие подвижники, как схимонах Григорий, схимонах Онуфрий, Исидор, старцы Варнава, иеросхимонах Александр и духовник о.Тихон и прочие отцы прошлого и нынешнего столетия. И до сих пор иноки в Параклите живут в таких тесных и убогих помещениях, что когда в прошлом году московский представитель гражданской власти осматривал эту обитель, чтобы занять её под тюрьму, то признал кельи их негодными даже для сей цели. «Как вы тут живёте? — спросил он монахов. — Как здесь у вас мрачно...» А для них это была высшая похвала. И богослужение идёт там самым уставным порядком. Читать положено за службами так, чтобы было слышно отчётливо не только каждое слово, но и каждую букву. Помню, как один мой товарищ, будучи студентом академии и хорошим знатоком еврейского языка, всегда получал от старших у них, сущих простецов, замечания, что он не выговаривает полностью букву «і» на кафизмах <в возгласе> «Аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже», что последний хотел с юношеской самоуверенностью и сознанием своей учёности объяснить правильным произношением еврейского сокращенного слова «Бог Иегова, Ягвейя» (аллилуия — «хвалите Бога»). И так во всём никакой спешности и торопливости, хотя бы Хвалитны читались уже ко времени, приближающемуся к полуночи...
Излишне говорить о количестве чудес от св.мощей прп.Сергия, источающих благодать для всех верующих, — об этом можно судить по громадному количеству богомольцев, прибывающих со всех концов России в Лавру, особенно к Успенью, Троицыну дню и 25 сентября. О количестве народа судите сами: для того чтобы приложиться к святым мощам в эти дни, нужно встать в конце длинной ленты, вьющейся зигзагом по площадям Лавры, с двух часов ночи, тогда ко времени поздней обедни попадёшь в собор.
Не ходя за чудесными примерами далеко, расскажу вам о чуде, явленном на мне самом, насколько ваша любовь и снисхождение к моей немощи допустят и потерпят мою нескромность. Однажды мать моя и тетка, по обещанию, пошли к преподобному Сергию пешком из Москвы (что делали не один раз) и меня, тогда ещё 10-12-летнего мальчика, с двоюродным братом взяли с собой. Когда мы подходили к мощам, ко мне обращается гробовой монах, стоявший со стороны ножек преподобного, берёт несколько мелочи, лежавшей посреди широкого борта самой раки прп.Сергия, как бы от руки его самого, и велит на них купить две книги — одну для себя, а другую для брата: мне — знаменитую брошюру Иннокентия, митрополита Московского, бывшего апостола Аляски, «Указание пути в Царствие Небесное», а брату — известную речь проф.Ключевского по случаю пятисотлетия со дня преставления прп.Сергия.
Странным и знаменательным показался нам тогда поступок этого инока. И я до сих пор не знаю, на кого подумать <кто действовал тогда>... Обращение на меня особого внимания, настойчивое приказание купить именно такую-то книгу, благопожелания моей матери относительно меня и благословение как бы от самого преподобного — всё это было так поразительно. Но... купил я эти книги и спрятал свою под спуд. Не то что я был сорванцом (не думаю, чтобы меня характеризовали таким, но не скрою и то обстоятельство, что мы на пути с братом, к великой скорби и огорчению наших матерей, только и знали, что бегали взапуски и камнями сшибали воробьёв на большой дороге), но просто ещё не пришло время исполниться определению Божию и моей душе отозваться на призывающий меня голос Божий. Впоследствии же поступок монаха оказался прозорливым. Я стал сам монахом, брат пошёл по инженерной части. Между тем в то время и до определённых пор у меня не было и мысли о монастыре.
По окончании гимназии, как я говорил в речи при наречении в епископа, я стремился попасть в Институт путей сообщения, чтобы созидать не храмы душевные, а строить дома материальные... И вот, готовясь к конкурсному экзамену и перебирая книги в библиотечном шкафу, я наткнулся на эту брошюрку, которой суждено было при помощи благодати Божией перевернуть всё моё направление жизни. И о сём довольно.
Много было исцелений физических, зарегистрированных и записанных в своё время. Сравнительно не так давно, лет 10-15 тому, привезли в Лавру больную безногую; ходить совершенно она не могла, но только ползала с помощью рук. И дивны были её вера и терпение, ежедневно она ползком взбиралась на гору, на которой стоит Лавра, чтобы помолиться у мощей прп.Сергия и попросить его об исцелении, в которое едва ли верили окружающие. Глядя на неё, ползущую по весенней грязи, было стыдно за своё здоровье и леность, которые обвиняли каждого в его холодности к молитве. И преподобный не посрамил её усердия и веры и исцелил её.
Идя дальше, от частностей к общему, мы видим, какое большое значение прп.Сергий имел для всей России. Не было бы его, не было бы Куликовской битвы, продолжалось бы иго татар, и не известно, что бы вышло из России. Не было бы прп.Сергия, не было бы и тех многих монастырей, которые основали его иноки, а не было бы монастырей, не было бы той большой доли грамотности, просвещения, которые поддерживались в то время только иноками. А каждый верующий человек в настоящее время сам знает и чувствует помощь от прп.Сергия, и слава его — по всей нашей родине, чему доказательством служат одни только его изображения, которых редкая семья не имеет в своей божнице...
Преподобный Савватий... И сейчас же рядом с ним просится назваться имя — Зосимы. Зосима и Савватий — Соловецкие чудотворцы... Сергий и Никон, Радонежские чудотворцы, Антоний и Феодосий — Печерские, Сергий и Герман — Валаамские... Все двоицы, ученик и учитель, хотя времена жизни некоторых из них и разделялись большим промежутком. Но по духу один наследовал качества и добродетели другого. Первое, что нас поучает здесь, — это преемство любви и послушания, братство и соподчиненность, духовная самостоятельность и необходимость поддержки и руководства от другого...
Соловецкий чудотворец... И мысль устремляется на далёкий север, к холодному Белому морю, к каменистому бесплодному острову, сперва необитаемому и пустынному, но куда потом, несмотря на дальность расстояния, поспешали и поспешают тысячи паломников поклониться мощам святых чудотворцев. В настоящее время туда можно даже съездить с полным комфортом, в прекрасном салон-вагоне международного общества. Вот и меня чудотворцы сподобили побывать на месте их подвигов, и я ехал сотни вёрст непроходимыми лесами, потом тундрой и болотами с чахлой растительностью, наконец суровым, неласковым морем и воочию убедился в великой притягательности, благодатной силе этого святого места на крайнем севере нашей родины, где до сих пор кругом и мертво, и пустынно, и бесплодно, а сотни и тысячи благочестивых душ собираются сюда получить отраду своей душе и уврачевать свои духовные немощи.
И недаром прп.Савватий выбрал это дикое место. Эта суровость убивает страсти, усыпляет грешные мысли, приближает человека к Богу. Здесь только человек отрезвляется от мирских привязанностей и приходит в истинное чувство, вспоминает о смерти и будущей жизни. Действительно, каждому человеку, с каким бы он комфортом ни жил, придётся рано или поздно расстаться со всем и лечь в трёхаршинную яму в землю. Правда, в молодости люди усердно стараются вить своё гнёздышко как можно уютнее, пробавляются радужными надеждами, завлекаются обманчивыми чувствами и только спустя много лет видят и познают на горьком опыте, сколь дорого всё это стоит, сколько приходится испытать скорбей и горя, о которых и не грезилось в юношеских мечтах!.. И вот от этих скорбей и горя ушел прп.Савватий, отказался раз и навсегда от личной жизни, отдал её Богу, всю целиком, без остатка, и ушёл от людей, чтобы там, в безмолвии и тишине уединения, молиться за них, больше скорбящих, чем радующихся, больше несчастных, чем счастливых в семейной жизни, более связанных, чем независимых. И безусловно многим помогла и помогает его молитва, иначе не стекались бы туда сотни богомольцев, пришедших за сотни вёрст по обету, данному в тяжёлую минуту жизни.
И радостно делается на сердце при воспоминании о прп.Савватии, радостно потому, что были же такие люди, которые отдавали Богу все, что имели, именно свою душу, свою волю, и жили уже по Его воле, благой и совершенной. Отдали, говорю, самое дорогое и своё собственное. Ибо что мы имеем своего? Ничего, кроме воли, кроме желания и усердия работать Богу. Всё у нас чужое, всё у нас в один момент может быть взято. Если вы скажете: «Мы приобрели то-то и то-то» — что же из того, <всё это> постольку, поскольку благословил вас Господь. Ничего не зиждется без Него, без Творца всей вселенной. Без Его благословения всё равно всё пойдёт прахом. Даже больше, и самое тело — не мы, но только принадлежит нам. Остаётся в собственном распоряжении только душа, которую, собственно, посвятить Богу и составляет многоценность; но, скажете, трудно сие сделать... Только пожелай идти к Богу, как ощутительно получишь от Него помощь и поддержку.
Если мы не можем быть такими, как прп.Савватий, это не значит, что мы не должны стремиться к спасению; каждый живи и спасайся в свою меру. Желать быть такими же, как прп.Савватий, — дело неразумное и небезопасное, стараться же подражать ему — наша обязанность. Вот и Божественный апостол Павел говорит: Подобни мне бывайте, якоже аз Христу (1 Кор. 4:16). И Сам Спаситель говорит:
Будите убо вы совершени, якоже Отец ваш Небесный совершен есть (Мф. 5:48).
Не только практические соображения личного свойства составляют целесообразность и закономерность аскетического подвига, но сила его и значение сказываются и в тех результатах, которые надолго переживают его виновника. Преподобный Савватий жил почти 500 лет тому назад, и жил в пустыне, никем не заселённой, промерзая от стужи и мороза и истаивая от голода, а теперь там стоит первоклассный монастырь с прекрасно оборудованными братскими корпусами и гостиницами, имеется замечательная ферма на Муксальме, где прекрасно поставлено молочное хозяйство, процветает широко и богато рыбный промысел, находятся хорошо технически оборудованные различные мастерские, есть свой собственный док для пароходов и прочее и прочее.
А сколько обитель Соловецкая дала знаменитых личностей в истории! Святитель Филипп, митрополит Московский; славный инок-герой, келарь Троице-Сергиевой лавры Авраамий Палицын, воодушевлявший Минина своими грамотами; патриарх Никон и многие другие — все были постриженники Соловецкой обители.
Так подтверждается истина законного существования самого монашества. Не напрасно иноки удаляются от мира, даже если судить с чисто мирской точки зрения, ибо мир пожинает после сторицею плоды их потов и трудов... И стоит только одному настоящему отшельнику вселиться хотя бы и в дикий, суровый, необитаемый край, как к нему начинают тянуться из мира постоянно ищущие святых человеческие души, как чашечки цветов тянутся к солнцу. И преподобный Савватий, принесши себя в жертву Богу чрез жестокий подвиг, соделался этим солнцем на земле, заимствуя весь свет свой от Всесовершенного Мысленного Солнца Христа Спасителя, от Коего да сподобит и нас Бог просветиться молитвами сего святого.
