Вход на второе христианское кладбище с виднеющимся храмом Димитрия Ростовского
Первое столетие истории Одессы необычайно богато военными мотивами. К счастью, в большинстве случаев прямого участия в кровопролитии городу удалось избежать: начиная с памятного боя у стен Хаджибея до самой Гражданской войны мирная тишина торговой столицы Северного Причерноморья нарушалась лишь однажды, во время злополучного для самих же захватчиков пиратского налета Французской эскадры в 1854 году. И все же знаменитый город-порт так и не стал чисто тыловым, второстепенным в военном отношении пунктом на карте Российской империи.
Оставаясь вне традиционных театров боевых действий, Одесса являлась надежным форпостом имперской геополитики на юго-запдных рубежах государства, а при первой же необходимости мгновенно преображалась в удобный стратегический плацдарм для очередного вооруженного рейда за рубеж. Со временем эту грозную ипостась Одессы царской унаследовала Одесса советская и, наконец, совершенно новая, современная Одесса — важный узел системы внешней безопасности независимой Украины.
Военный человек никогда не был здесь чужим. Люди в армейских мундирах, повинуясь приказу, первыми включались в освоение безводных степных просторов, строили первые капитальные сооружения нового города, в том числе и многочисленные штабы, казармы, военные школы и госпитали. К началу XX века военная инфраструктура уже пронизывала не только городские окраины, но центральные одесские районы.
Отсюда уходили на поле брани несколько поколений военнослужащих и сюда же возвращались — с победой ли, с поражением — те, кому повезло уцелеть. Не удивительно, что для тысяч рядовых служилых, позабывших за четверть века муштры прежнюю малую родину, подлинно родным становился этот пыльный, жаркий южный город. Схожие чувства испытывали и офицеры, и генералы. В итоге, Одесса год за годом наводнялась массами отставников всех чинов и сословий, проведших в ней лучшую часть своей жизни и не в силах расстаться даже после ухода на покой.
Отставники приезжали сюда и из других мест. Целительный морской воздух, уникальные лечебные грязи из близлежащих лиманов привлекали многих страждущих со всех уголков великой империи и, конечно же, заслуженных, израненных в битвах ветеранов. Порой и в местные части специально переводили военнослужащих из глубинки — на время, для подкрепления пошатнувшегося здоровья.
Уже спустя несколько десятилетий после основания, характерной и неотъемлемой чертой общественной жизни Одессы стало деятельное участие во всех без исключения ее проявлениях сплоченного сообщества людей ратной профессии. Возможно, сегодня такое положение вещей покажется кому-то чересчур тенденциозным. Одесса периода империи воспринимала «тихую интервенцию» военного сословия, как нечто, само собой разумеющееся, как должное. Собственно, на заре городской истории вообще вся административная власть в крае, за редкими исключениями, сосредоточивалась в руках военного командования. Лишь погодя из недр фактически военизированного территориального управления робко выкристаллизовывались чисто гражданские структуры.
Этот период дал Одессе многих талантливых администраторов из военной среды, многие навечно вошли добрыми делами в летопись становления города, о многих написаны целые книги. Имена генерал-фельдмаршала М.С.Воронцова, генерала от инфантерии А.ФЛанжерона, генерала от артиллерии А.Г.Строганова не забыты благодарными одесситами и по сей день. Однако, несмотря на индивидуальные сильные качества и «цивильные» заслуги отдельных деятелей, в целом система местного военного управления в России стремительно ветшала, не удовлетворяя насущным требованиям военной практики. Бесславно проигранная Крымская война лишь подчеркнула давно назревшие беды отечественной армии, сделав преобразования в ней вопросом ближайшего времени.
Первые серьезные сдвиги в военной области начались во второй половине 50-х годов XIX века после прихода к власти императора Александра II. Ушли в небытие военные поселения, прекратил существование институт кантонистов, резко уменьшилась (с 25 до 10 лет) продолжительность службы нижних чинов. По инициативе военного министра Д.А.Милютина происходило постепенное сокращение численности вооруженных сил с 1132 тысяч человек в 1864 до 742 тысяч в 1867 году.
Преодолевая сопротивление отдельных армейских кругов, претворялся в жизнь план радикального реформирования системы местного военного управления, принесший Одессе новую важную и ответственную функцию. Отныне карта империи покрывалась сетью мобильных, сконцентрированных на решении конкретных стратегических задач, военных округов. Одессе предстояло стать не просто командным центром одного из таких образований, но и фактически ключевым звеном создаваемой системы обороны на юго-западном направлении[1].
Возникший в 1862 году в числе первых, Одесский военный округ осуществлял военное управление на территории Херсонской, Екатеринославской, Таврической, большей части Бессарабской и одного уезда Подольской губернии[2]. В отличие от ряда других округов, Одесский просуществовал в стабильных границах и с почти не изменившимся составом частей и подразделений вплоть до 1918 года. Большинство указанных боевых единиц ранее входило в состав упраздненных 5-го армейского и сводного резервного кавалерийского корпусов[3].
В 1874 году корпусная система в русской армии была восстановлена, а силы Одесского военного округа распределены между 7-м и 8-м армейскими корпусами. Непосредственно в городе Одессе (по состоянию на 1912 год), помимо военно-окружных структур, частей полиции и пограничной стражи, базировались штабы 8-го армейского корпуса и 15 пехотной дивизии, командование и личный состав 59 Люблинского и 60 Замостского пехотных полков, 8 Донского казачьего полка, 11 саперного батальона, 4 стрелковой «Железной» бригады, 4 стрелкового артиллерийского дивизиона и 15 артиллерийской бригады[4]. С 1865 года в городе действовало пехотное юнкерское (с 1910 года — военное) училище, с 1899 года — кадетский корпус, с 1914 года — артиллерийское военное училище[5]. Функционировали военные госпитали, военные храмы и даже, как мы убедимся позже, отдельное военное кладбище.
Не имея возможности изложить в столь сжатом очерке историю всех частей Одесского военного округа, для примера кратко очертим боевой путь одной из самых доблестных боевых единиц русской армии пореформенного периода — 4 стрелковой «Железной» бригады. На наш взгляд, во многих своих моментах он довольно типичен для рассматриваемой эпохи.
Отдельные стрелковые части в России стали сформировать в начале 70-х годов XIX века — взамен прежних, распорошенных по пехотным дивизиям, мелких стрелковых подразделений военное командование отдало предпочтение самостоятельным бригадам четырехбатальонного состава[6]. В нашем случае, образованная из некогда отдельных батальонов под номерами 13, 14, 15 и 16-м, 4-я стрелковая бригада сразу же попала в распоряжение одесского военного руководства.
Боевое крещение стрелки получили в ходе русско-турецкой войны 1877-1878 годов на территории Болгарии, освобождая братьев-славян от османского ига. В составе 8-го армейского корпуса под командованием генерал-лейтенанта Ф.Ф.Радецкого одесситы с боями пробились к Балканам, где приняли самое непосредственное участие в ставшей знаменитой на весь мир операции по обороне Шипкинского перевала. За стойкость, мужество и героизм, проявленные личным составом на Шипке, помимо многочисленных индивидуальных наград, всей бригаде было навечно присвоено почетное наименование «Железная»[7].
В конце 1888 года структура стрелковых войск претерпела существенные изменения: каждый батальон превратился в одноименный полк двухбатальонного состава. В новом виде «Железная» бригада была задействована в Китайском походе 1900-1901, годов против восставшего движения «Ихэтуань», а спустя четыре года — на полях Манчжурии против японской армии.
После поражения России в русско-японской войне военное командование провело значительные преобразования, направленные на повышение боеспособности отечественных вооруженных сил. Стрелковым бригадам отныне придавались вспомогательные подразделения: так, «Железная» получила в свое распоряжение 4-й стрелковый артиллерийский дивизион и ряд тыловых парков[8].
По инициативе командного состава бригады, в 1907 году Одесская городская управа безвозмездно отвела на углу Среднефонтанской дороги и Лагерной улицы участок для сооружения Военного собора.
Хотя право использовать храм декларированно закреплялось за всеми частями и подразделениями, квартировавшими в этом городском районе, фактически новая церковь обслуживала личный состав 4-й «Железной». Проект собора, рассчитанного на 1200 верующих, разработал архитектор Л.Ф.Прокопович[9]. Сооружение было возведено в устновленные сроки и простояло вплоть до 30-х годов нашего столетия, когда советские власти распорядились уничтожить чуждый большевистскому мировоззрению объект.
 Проект Военноно собора |
Летом 1914 года бригада, как и весь корпус, влилась в состав 8-й армии Юго-западного фронта Первой Мировой войны. Стрелки воевали на территории Польши, Венгрии, Западной Украины, сыграли едва ли не решающую роль в осуществлении знаменитого Брусиловского прорыва весной-летом 1916 года, в частности, провели блестящую Луцкую операцию против австрийских войск. Уже в ходе боев, в начале 1915 года «Железная» стрелковая стала дивизией[10].
Осенью 1916 года соединение перевели в состав 4-й армии на новообразованный Румынский фронт[11]. Новые боевые подвиги одесских стрелков, увы, оказались ненужными разваливающейся империи. Спустя несколько месяцев грянула Февральская революция, и в условиях надвигающегося хаоса русская армия стала стремительно распадаться.
Одной из мер, призванных затормозить дезинтеграционные процессы в военной среде, командование избрало образование национальных частей, прежде всего украинских. При содействии уполномоченных Центральной Рады летом 1917-го на всех фронтах были выделены отдельные части для украинизации, в том числе и 4-я стрелковая «Железная» дивизия. Уже в ноябре стрелки во главе с дивизионным командиром генерал-майором Н.Л.Батранцом заявили о своем подчинении Центральной Раде, а в марте 1918 года покинули фронт, войдя в состав Южной группировки сил Украинской Народной Республики[12]. На практике это означало возврат в одесские казармы, где дивизия и пребывала в бездействии вплоть до прихода австрийских оккупантов. Вскоре последовали уже чисто украинские военные реформы и прославленная боевая дружина окончательно прекратила существование[13].
Кажущаяся на первый взгляд нелогичной финальная украинская страница в судьбе «Железной» стрелковой, на самом деле вполне закономерна. Комплектование частей Одесского военного округа нижними чинами велось в последнее время преимущественно за счет жителей юго-западных губерний, т.е. в немалой степени тех же этнических украинцев. Наши земляки в казенных шинелях побывали некогда и на Шипке[14], и в Манчжурии, с началом же массовой неразберихи в гибнущем государстве кого политические убеждения, а кого и элементарный инстинкт самосохранения толкал и поближе к своим.
С офицерами и генералами дело обстояло сложнее, но и в их рядах находились желающие служить новой украинской власти. Так, один из активных украинизаторов, командир 14 стрелкового полка полковник П.Галущинский в период правления гетмана П.П.Скоропадского занимался (в чине генерал-хорунжего) налаживанием самостоятельной системы военного образования в Украине[15]. Впрочем, справедливости ради отметим, что несравнимо большую известность в период Гражданской войны приобрели ветераны «Железной» бригады с противоположными указанным политическими взглядами. Думается, читателю любопытно будет узнать, что в 1914-1916 годах одесских стрелков (а в 1916-1917 годах и весь 8-й корпус) возглавлял и вел в бой будущий главнокомандующий вооруженными силами Юга России генерал-лейтенант А.И.Деникин, при котором в качестве сперва начальника штаба, а потом командира 13 стрелкового полка состоял будущий командир 1-й пехотной дивизии Добровольческой армии генерал-лейтенант С.Л.Марков. Командовал же 4-й армией Румынского фронта и, соответственно, частями генерала А.И.Деникина будущий военный министр правительства Скоропадского генерал-лейтенант А.Ф.Рагоза[16] — прошлое и в самом деле может быть потрясающе непредсказуемым!
Для многих из тех военных людей, кто связал свою судьбу с Одессой, одесская земля стала и местом последнего успокоения. История Одесского военного некрополя знает несколько этапов, поначалу же он представлял собой условную совокупность захоронений профессионалов ратного дела на различных местных кладбищах и погостах.
Пожалуй, наибольшее количество таких погребений находилось на территории старейшего в городе т.н. Первого или Старого кладбища. Здесь лежали в могилах участники всех без исключения кампаний русской армии, начиная с суворовских походов и заканчивая Первой Мировой войной.
 Врата Старого кладбища |
Многие надгробия Старого — мраморные, гранитные, чугунные — считались специалистами не только памятниками ушедших эпох, но и произведениями высокого искусства. Своеобразной визитной карточкой Одессы в досоветские времена слыл величественный монумент над усыпальницей легендарного полководца генерала от инфантерии Ф.Ф.Радецкого. В целом же, по эпитафиям и художественным надгробным композициям Старого кладбища наши прабабушки и прадедушки могли изучать военное прошлое Российской империи, что называется, в деталях и в лицах.
Оставаясь главным некрополем быстро растущей Одессы в течении почти целого столетия, Старое кладбище к середине XIX столетия понемногу начинало исчерпывать свои возможности. Площадь его, включающая, наряду с христианским, караимское и еврейское отделения, с 20 десятин (около 22 гектаров) на начальном этапе к рубежу нынешнего столетия выросла до 31,5 десятин (свыше 34 гектаров)[17]. Больших териториальных резервов у зажатого между городскими улицами комплекса погребений не было, особенно же хорошо это стало заметно после эпидемии холеры 1848 года.
В 1856 году после долгой подготовительной работы Новороссийский генерал-губернатор санкционировал отвод земли на пустующем выгоне по правую сторону дороги, ведущей к Фонтанской заставе (ныне — Люстдорфская дорога), для Нового городского кладбища. В отличие от прежнего некрополя, здесь должны были хоронить лиц исключительно христианского вероисповедания, представители же других религий получили земельные наделы на противоположной стороне указанной трассы
Старое кладбище так и не было окончательно закрыто, но центральные его участки постепенно превращались в элитарное и дорогостоящее место погребения. Именно как знак особого уважения следует расценивать предание здесь земле останков известных военачальников Ф.Ф.Радецкого, А.Д.Мартынова, Д.А.Гофмана и других в то время, когда вовсю функционировал Новый одесский некрополь. Многих военных хоронили на Старом в семейных склепах, на семейных местах, возле отдельных могил прежде усопших родственников вплоть до наступления Советской власти.
Открытие Нового или Второго христианского кладбища произошло в мае 1885 года и, по замыслу устроителей, на продолжительный срок должно было снять «погребальный» вопрос с повестки дня городской администрации. Предварительно большая часть его территории была распределена между общинами 5 различных христианских конфессий[18].
1 февраля 1888 года в истории Одесского военного некрополя произошло событие, значение которого трудно переоценить: с подачи военного ведомства постановлением городской управы 8-й и 15-й участки Нового кладбища (с включением дороги между ними), общей площадью в 2205 квадратных саженей, были выделены для устройства самостоятельного Военного отделения (в документах — «Военное кладбище»)[19]. В массовой погребальной практике той эпохи подобный шаг во многих отношениях выглядел новаторским.
Военные кладбища в Российской империи встречались и раньше, но образовывались они преимущественно в силу конкретных сложившихся обстоятельств — возле военных поселений, отдельных гарнизонов, в районах боевых действий и т.д. Профессиональный статус погребенных на подобных некрополях, как правило, не оговаривался и при необходимости рядом погребали гражданских лиц.
Иногда неподалеку от военных госпиталей выделялись участки для предания земле тел воинов, скончавшихся от ран. Так, в частности, поступали, начиная с 1829 года, на одесском Старом кладбище[20]. Хотя детально этот вопрос историками не исследовался, можно предполо жить, что хоронили таким способом одних православных.
Перечисленные случаи с определенными оговорками можно считать частью предистории военных некрополей России конца XIX — начала XX столетий. И все же, гораздо больше оснований искать аналогии погребальным новациям эпохи Александра III в летописи деяний первого русского императора.
Наряду с такими, вне сомнения, масштабными нововведениями Петра I, как обновление армии и флота, как-то потерялось скромное упоминание о том, что по воле этого же правителя в России возник прецедент устройства военного кладбища, спланированного загодя по профессиональному, более того — должностному принципу. Речь идет о небольшом, всего на 19 захоронений, Комендантском кладбище Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге. Отличает указанный столичный некрополь и еще одна, по-своему революционная, особенность. Так, из числа погребенных комендантов двое исповедовали протестантизм, причем первый из них — генерал-лейтенант Р.В.Брюс — был предан земле у стен не достроенного к тому моменту православного собора в 1720 году, а второго — генерала от инфантерии Е.И.Майделя — погребли целых сто шестьдесят лет спустя т.е. в совершенно другое историческое время[21]. Схожее (вопиюще с точки зрения ортодоксального православия) нарушение традиций было допущено Петром I в Александро-Невской лавре, где в Лазаревской усыпальнице покоились тела двоих петровских сподвижников-протестантов, в том числе генерала А.А.Вейде[22].
Создаваемое в Одессе Военное отделение, претендующее по самой своей идее на слияние понятий «военное кладбище» и «военный некрополь», в полной мере переняло петровские принципы веротерпимости в решении ритуальных вопросов. Даже в начале XX века многие офицеры и генералы не воспринимали предлагаемое посмертное профессиональное единство и завещали хоронить себя на участках, закрепленных за единоверцами. По иронии судьбы, именно благодаря подобным «суевериям» уцелело до наших дней на Католическом отделении надгробье бывшего командира 4-й стрелковой «Железной» бригады, героя Шипки генерал лейтенанта В.Ф.Боуфала.
По нашим сведениям. Военное отделение Нового христианского кладбища в Одессе явилось едва ли не первым подобным опытом на территории Украины. Формально начало этому процессу было положено в 1887 году, когда по инициативе командующего войсками Петербургского военного округа на Успенском и Преображенском кладбищах столицы возникли первые аналогичные мемориальные комплексы. Однако на периферии претворение намеченного в жизнь проходило подчас с большими трудностями: так, даже в древнем Киеве вопрос об открытии отдельных военных участков рассматривался на протяжении нескольких лет с явно несочувственной позиции гражданских ведомств[23]. В то же время Новый одесский военный некрополь отличиался предельной четкостью и строгой регламентированностью всех ритуальных и административно-правовых нюансов с самого начала своего существования.
Первый подробный план Военного отделения был составлен в 1891 году и четыре месяца спустя утвержден городской управой. Еще через два с половиной года одесские власти одобрили чертеж часовни в центре комплекса военных погребений.
Первичная нумерация участков Военного отделения со схемой расположения могил на участке
и современный план всего второго христанского кладбища
По замыслу автора плана, Военное отделение подразделялось на 126 участков, огражденных деревянными решетками и снабженных номерными таблицами. Каждый участок, в свою очередь, состоял из 20, обведенных каменным цоколем, прямоугольных фрагментов для будущих погребений. Ряд участков оказался меньше утвержденных размеров, поэтому общая сумма планируемых захоронений получилась несколько ниже рассчетной — 2041[24].
Согласно приказа по Одесскому гарнизону от 18 ноября 1893 года, всем частям и другим военным структурам, проводящим погребения на Новом кладбище, вменялось в обязанность предоставлять сведения об умерших сослуживцах в особое попечительство над Военным отделением. Судя по документам, состояло оно из офицеров саперных подразделений[25].
В 1896 году гарнизонное командование издало приказ, закрепивший отдельные группы участков за различными частями, военно-окружными учреждениями, военно-учебными заведениями и военным госпиталем. Сопоставляя количество выделяемых мест, можно предположить, что госпитальные участки играли роль своеобразного резерва для предания земле лиц, не учтенных основным планом, прежде всего, отставников. В общей сложности, занимая одну строчку в списке из 16 позиций, военные медики Одессы фактически ведали третью территории Военного отделения[26].
По-видимому, в первые годы функционирования некрополя наплыв умерших оказался столь велик, что вскоре попечительство встало перед необходимостью расширения площади. Уже в 1899 году в рапорте на имя председателя Одесского военно-окружного суда упоминается «имеющий быть прирезанным 2-й квартал»[27].
 Вход в Военное отделение |
Известный одесский краевед Р.А.Шувалов, изучив закрытые для широкого пользования служебные материалы, в 1992 году составил собственный план обоих кварталов Военного отделения. По мнению исследователя, 1-й квартал по сравнению с первоначальным вариантом был урезан на один участок и насчитывал всего 125 составных единиц, 2-й же располагался севернее и включал аналогично обустроенные участки под номерами от 126-го по 223-й. К сожалению, ни подтвердить, ни убедительно опровергнуть эту версию не представляется возможным, т.к. и первичная планировка, и подавляющая часть военных захоронений на Новом кладбище давно и тщательно уничтожены, а оригинал измененного плана пока не обнаружен.
Наконец, особое место в истории Одесского военного некрополя занимают погребения в храмах. Такие случаи относительно редки и, как правило, связаны с особыми заслугами усопшего, его высоким служебнмм положением и, не в последнюю очередь, большим личным состоянием. Здесь особо выделяются захоронения двух выдающихся одесских администраторов — генерал-фельдмаршала М.С.Воронцова в Спасо-Преображенском православном и генерала от инфантерии А.Ф.Ланжерона в Успенском католическом кафедральных соборах. Менее редкими, но столь же почетными были погребения на церковных погостах, где также покоились останки ряда видных военных деятелей (Ф.Е.фон Мейендорф, В.Д.Новицкий, Ф.А.Шостак).
Завершая наш краткий обзор военных захоронений на территории города Одессы, приходится констатировать: почти ничего из вышеперечисленного до настоящего времени не сохранилось. Большой общественный резонанс получила в последние годы история посмертных злоключений праха М.С.Воронцова. В ней, как нам кажется, ярко отражена трагическая судьба всего военного некрополя Старой Одессы, практически погибшего в годы Советской власти.
В марте 1932 года Спасо-Преображенский собор, согласно решению горисполкома, был закрыт, четыре года спустя — взорван. По воспоминаниям очевидца, перед роковым взрывом «останки Воронцова были извлечены из саркофага — этим занимались рабочие в присутствии милиционера. Они вскрыли вынутые из саркофага гробы (рядом с фельдмаршалом покоилось тело его супруги — И.Д.), которые оказались из очень дорогого сплава. От них стали отбивать по кусочкам, а также растаскивать содержимое — саблю Воронцова и его ордена, женские украшения. Отрезали куски от того одеяния, которое было на фигуре Воронцова (такое, как и на памятнике), а в результате остались лишь скелеты. А наутро, погруженные в какой-то грузовик, они были перевезены и сброшены в ров у стены кладбища на окраине Одессы — Красной слободки. Лишь благодаря заботам неизменных сердобольных старушек, обнаруживших там эти останки, Воронцов был кое-как захоронен на территории кладбища — неподалеку от стены, тянущейся к Кривой Балке. После войны туда была завезена могильная плита, сохранившаяся в другом месте — на территории Воронцовского дворца, нынешнего Дворца пионеров. Интересно, что эту плиту доставили на кладбище по своей инициативе какой-то, водитель подъемного крана и шофер грузовой машины»[28].
 Интерьер Успенского католического собора. Справа за колоннами находилось надгробие А.Ф.Ланжерона |
Впрочем, как ни странно это звучит, фельдмаршалу еще очень и очень повезло. Теперь его могила охраняется государством; поговаривают о возвращении останков в центр города, о сооружении на Соборной площади мемориальной часовни, о восстановлении самого собора (так и произошло: недавно собор восстановлен и прах светлейшего князя теперь покоится в нём — И.И.). С другими героями Одесского военного некрополя судьба обошлась несравнимо более жестоко.
Так, с могилой А.Ф.Ланжерона в Успенском католическом соборе никто и не подумал возиться — куда-то переносить, перезахоранивать. Храм, начиная с 1936 года, периодически закрывался и грабился городскими властями. В 1949 году собор закрыли окончательно, вывезли все мало-мальски ценное, снесли внутренние колонны и устроили в святыне спортивный зал[29].
Прах полководца, по свидетельству местных прихожан, был попросту выброшен в мусор, а резные мраморные доски с текстами эпитафии бесследно исчезли. После возвращения собора в 1991 году общине, уже никаких следов погребения, кроме отверстий в стене для крепления мраморной надгробной композиции, обнаружено не было.
До нашего времени не сохранился ни один церковный погост, а ведь христианских приходов в Одессе в 1912 году насчитывалось около семидесяти. Самой же большой бедой следует считать полное и безвозвратное уничтожение в 20-30-х годах XX века уникального Старого кладбища. Ныне общественность города борется за открытие на месте погибшего некрополя историко-мемориального парка[30]. Дело это благое и необходимое, но увы, факт остается фактом: ни колоссального монумента Ф.Ф.Радецкому, ни тысяч других памятников здесь никому больше увидеть не суждено.
 Идол Ленина в парке Ильича |
По данным автора популярного одесского путеводителя, выпущенного в свет в 1891 году, на Старом кладбище приняли последнее успокоение около 200 тысяч человек[31]. Пока что над их оскверненными останками раскинулся и успешно развлекает горожан Парк культуры и отдыха имени Ильича с полным набором аттракционов, коммерческих ларьков, лошадок и осликов для прогулок приезжих курортников. Лишь недавно новое городское руководство распорядилось, наконец, убрать несоразмерную высокому постаменту, плохо различимую в многолетних слоях масляной краски гипсовую фигуру экс-вождя мирового пролетариата (Слава Богу! — этот идол уже убрали — И.И.). Впрочем, одно военное захоронение со Старого кладбища все-таки уцелело, хотя заслуги в этом советских администраторов никакой нет. 27 мая 1845 года скончался в Одессе и был погребен на главном городском некрополе доблестный ветеран суворовских походов, герой Отечественной войны 1812 года генерал от инфантерии И.Н.Инзов. При жизни этот человек занимал многие важные государственные посты, побывал даже в кресле Новороссийского генерал-губернатора, но особенно отличился и качестве главного попечителя и председателя комитета о колонистах Южного края России.
 Генерал от инфантерии И.Н.Инзов |
Благодаря стараниям И.Н.Инзова в районе дельты Дуная возникла целая сеть переселенческих колоний, прежде всего болгарских. Не удивительно, что вскоре после кончины бывшего шефа и покровителя, обретшие вторую родину выходцы с Балкан стали хлопотать о переносе его праха в столицу «Новой Болгарии» — город Болград. Когда-то о своем желании быть погребенным именно там обмолвился сам генерал и даже дал согласие на сооружение храма на местном кладбище в память о своей поездке к мощам святителя Митрофана в Воронеж.
Получив разрешение, 9 ноября 1846 года делегация колонистов вскрыла склеп на Старом кладбище, извлекла гроб с останками И.Н.Инзова и торжественно препроводила их в белградскую Митрофаниевскую церковь[32]. Там-то у южной стены храма и находится в целости и сохранности гробница военачальника, по сей день являющаяся едва ли не наибольшей местной достопримечательностью. В истории Одесского военного некрополя описанный случай можно расценить, как уникальное, невероятное везение.
Последний адрес нашей печальной экскурсии — Новое христианское кладбище. Этот некрополь не подвергался, в отличие от других, яростным бульдозерным атакам, все здесь, кажется, на месте. При ближайшем знакомстве с кладбищенскими реалиями ог такого оптимизма не остается и следа.
Хроника уничтожения на Новом кладбище военных захоронений не полна, пестрит белыми пятнами, и все же уже сейчас можно отметить ряд характерных моментов. Из упомянутых ранее тысяч военных могил сегодня насчитывается, зачастую в полуразрушенном состоянии, не более шести десятков надгробий. Именно надгробий, т.к. многие могилы давным-давно стерты с лица земли, а оказавшиеся ненужными старые памятники валяются, где придется.
Процесс «ползучего вандализма» продолжается, хотя набирать темпы ему уже незачем. Начиная с 1991 года, в ходе сбора материалов для справочника-некрополя нами были зафиксированы на территории Нового кладбища 35 сохранившихся погребений и фрагментов надгробий представителей генеральского и штаб-офицерского корпуса времен Российской империи. При сверке данных осенью 1995 года 4 объекта обнаружить уже не удалось — то ли их уничтожили, то ли просто, как это водится с бесхозными могилами, забросали мусором и землей при обустройстве соседних, более поздних захоронений.
Последнее утверждение — не абстрактная догадка. Лишь после длительных «раскопок» нам удалось переписать текст эпитафии и кое-как заснять надгробную плиту героя Шипки генерал-лейтенанта П.Я.Подтягина. Самая же последняя новость с Нового и вовсе датирована началом 1996 года: именно тогда кладбищенские рабочие расправились с могилой еще одного шипкинского ветерана, бывшего командира 4 стрелковой «Железной» бригады генерал-лейтенанта В.К.Худякова.
Особенно плохо приходится Военному отделению — прежняя планировка исчезла, нет часовни, разделительных решеток — нет почти ничего. За счет погребений «царских служак» решали свои ритуально-территориальные вопросы руководители кладбища нескольких поколений.
Так, весь северо-западный сектор отделения (127-134 участки современной планировки) занят огромным коллективными захоронением воинов Великой Отечественной войны. Лет тридцать назад после варварского сноса, также имевшего немалую историческую ценность, Нового еврейского кладбища дирекция Нового христианского не придумала ничего лучшего, как предоставить родственникам усопших одесситов-евреев для перезахоронения площади бывшего 2-го военного квартала (часть 166 участка современной планировки).
 Братское захоронение экипажа канонерской лодки «Донец» |
Среди поздних погребений на территории Военного отделения встречаются могилы известных граждан города (драматический актер, народный артист УССР М.Л.Ляров (1884-1964)), надгробия высоких художественных достоинств (памятник бывшим политкаторжанам). Покоятся, в прямом значении этого слова, «поверх» своих предшественников и коллег по профессии десятки генералов и старших офицеров Советской армии. Словом, кладбище живет своей насыщенной «жизнью», не обремененной историческими реминисценциями.
Кого винить в создавшейся ситуации? Простого ответа на этот вопрос, пожалуй, не существует. Кладбищенская администрация ответственна за многое и ждать от неё безвозмездного рвения, как показывает практика, не приходится. Однако, ведь и документальных оснований для каких-либо претензий тоже практически нет.
Единственный на сегодня документ, обобщающий сведения о подлежащих охране исторических захоронениях в городе, датирован 1986 годом и отражает степень осведомленности властей десятилетней давности. Например, на Новом кладбище авторы отмечают только три объекта; имеющие отношение к военному некрополю Старой Одессы: могилы участника Крымской войны подполковника Корпуса флотских штурманов Л.П.Степанова (благодаря эффектному надгробью), основоположника отечественного военного воздухоплавания генерал-лейтенанта А.М.Кованько (без указания чина) и братское захоронение экипажа канонерской лодки «Донец», погибшей 16 октября 1914 года[33]. Все остальное по сей день остается вне закона и, как следствие, на грани гибели.
Поставленная проблема имеет, к огромному сожалению, и вполне очевидный политико-идеологический аспект. В советские времена (особенно в первые десятилетия Советской власти) заниматься исследованиями военно-исторического наследия Российской империи, сохранять и популяризировать сведения об офицерах и генералах царской армии, тем более отдавать им дань уважения считалось классово чуждым делом. Были здесь, конечно, и свои исключения, свои отступления от правила, но военные некрополи в их число не попадали. В наши дни на смену пресловутому классовому подходу приходит иной уклон — «национально-патриотический», также не сулящий военным захоронениям имперского периода особо радужных перспектив.
 Командиры частей Одесского гарнизона во главе с командующим войсками округа бароном А.В.Каульбарсом |
 Георгиевские кавалеры во главе с командующим войсками округа генералом от инфантерии Н.П.Зарубаевым |
По нашему глубокому убеждению, опасна и вредна наметившаяся в современной украинской историографии тенденция сознательного ухода от неудобных и концентрация усилий на идейно выверенных, сулящих немалые политические дивиденды военно-исторических вопросах. Говоря о некрополеведении, это означает фактическое игнорирование, а то и замалчивание важнейших проблем отечественного прошлого плюс невольное потворство кладбищенскому вандализму в отношении могил «не тех» деятелей минувших эпох. Научную историю Украины нельзя сконструировать выборочно из отдельных ее фрагментов. Отдавая «на откуп» российским и другим исследователям целостный комплекс военно-исторического наследия самодержавного Российского государства, мы не просто добровольно оставляем научные позиции, мы соглашаемся с непринадлежностью целого пласта находящихся на нашей национальной территории исторических памятников нашей собственной культуре. Военные некрополи, находящиеся на грани полного исчезновения, хороший тому пример и подтверждение.
 Офицеры 8-го Донского казачьего полка во главе с Одесским градоначальником генерал-лейтенантом В.Д.Новицким |
 Офицеры 60-го пехотного Замостского полка |
Речь не идет об идеализации того или иного исторического периода, социального слоя, профессиональной группы. Спору нет — мир меняется, а вместе с ним совершенствуется общество, преображается его культура. Постепенно, с трудом человечество приходит к пониманию того, что насилие не есть универсальным ключом к решению накопившихся проблем. Путь этот сложен и не достижим одними умозрительными построениями; постичь суть пушкинского «зла воинственных чудес» можно лишь через судьбы поколений, отдавших себя служению этому злу.
Движимые именно указанными чувствами и соображениями, мы и решаемся представить нашу работу на суд читателя.
 Могила офицера на поле боя во время Первой Мировой войны |
 Денщики сопровождают тела погибших офицеров к месту погребения в тылу действующей армии |
Биографический справочник «Страницы военного некрополя Старой Одессы» является одной из первых работ в своей области исследований и уже поэтому во многом, прежде всего в отношении формы подачи фактического материала, носит характер эксперимента. Многое из предложенного нами, по-видимому, в дальнейшем будет изменяться, корректироваться, уточняться.
Методологически издание основано на сочетании принципов построения именных послужных списков (основы персональной документации России имперского периода), энциклопедической биографической литературы и цикла справочников, выпущенных в свет на рубеже ХIХ-ХХ веков группой российских историков во главе с В.И.Саитовым (1849-1938) и получивших обобщенное название «Некрополи». В современной украинской историографии избранный нами метод был впервые разработан и применен на практике видным киевским некрополеведом Людмилой Андреевной Проценко.
Биографические сведения, вошедшие в справочник, предварительно унифицированы, излагаются в предельно допустимой сжатой форме, наиболее употребительные термины и выражения фигурируют в сокращенном виде. Большинство приводимых формулировок (в первую очередь это касается медицинских диагнозов, названий должностей и географических понятий) сохранены в том написании, в котором найдены нами на страницах первоисточников. Исключения сделаны лишь в тех немногих случаях, когда, на наш взгляд, уже в языке описываемой эпохи значения ряда терминов фактически слились воедино; здесь в качестве обобщающего нами избирался наиболее употребительный вариант. Так, руководитель воинской части в справочнике всегда назван «командиром», хотя ранее в ряде случаев употреблялось слово «начальник» и т.д.
Чтобы облегчить восприятие материала, в ходе составления биографических блоков были устранены встречающиеся в оригиналах документов терминологические повторы, тавтологии (выражение «Военное кладбище Нового христианского кладбища» заменено на «Военное отделение» того же некрополя). Учитывая насыщенность текста цифрами, названия ряда войн фигурируют без сопроводительных дат. Число и месяц описываемого события приводятся, как правило, лишь в крайних моментах биографии (рождение, смерть и погребение). Год, указанный в скобках, фиксирует последнее во времени упоминание того или иного факта в использованных источниках. Датировка приведена в большинстве случаев по старому стилю, даты же нового стиля заключены там, где они указаны, в скобки. Знак «?» отмечает предположения, основывающиеся на косвенных подтверждениях.
Список источников, замыкающий каждый биографический блок, неполон и содержит только те из них, в которых есть ключевые для данного изложения сведения. Источники генеалогических справок, данных о близких родственниках погребенного, отличившихся на военной или гражданской службе, не указываются — упомянутые материалы выполняют чисто вспомогательную функцию и призваны помочь исследователю в дальнейшей работе. Как правило, первым указывается источник (метрическая запись, некролог), позволяющий утверждать о нахождении захоронения на территории города Одессы. Исключение — случаи, когда единственным такого рода свидетельством выступает обнаруженное надгробие.
Следует особо подчеркнуть то обстоятельство, что в нашем издании представлены жизнеописания только генералов и штаб-офицеров, служивших в армии, полиции и пограничной страже Российской империи, т.е. военнослужащих, имевших чин, соответствующий I-VШ классам «Табели о рангах». Несмотря на очевидное несовершенство такого подхода, в целях облегчения сбора и упорядочения материала преимущество в классе одних родов войск над другими не учитывалось. Формальным основанием для включения определенного лица в список персоналий было получение им чина, не ниже майора (с 1884 года — подполковника), а в казачьих войсках — войскового старшины.
Военный некрополь Старой Одессы не содержит биографии лиц скончавшихся на территории города, но погребенных в других местах — это тема отдельного исследования и будет нами затронута в дальнейших публикациях. Также за пределами справочника остались, ввиду особой специфики службы и чинопроизводства, все те, кто служил по Морскому ведомству, включая ряд специальных корпусов (флотские штурманы, морская артиллерия и т.п.). Возможно, в будущем одесскими историками будет составлен «Морской некрополь», в котором найдут отоажение все указанные нюансы. Мы решили ограничиться включением в число исследуемых фигур военнослужащих Отдельного корпуса пограничной стражи Министерства финансов Российской империи.
Наконец, упреждая возможные замечания со стороны знатоков одесской старины, отметим преимущественную нацеленность нашей работы на освещение именно военной стороны каждой конкретной биографии. Сведения о гражданских заслугах, тем более в отношении видных одесских администраторов, намеренно сокращены или заменены обобщающим указанием.
В ходе подготовки справочника нами были использованы фонды:
В завершение считаем своим долгом поблагодарить всех, кто способствовал выходу этого издания в свет. Прежде всего следует отметить постоянную профессиональную поддержку и искреннее сопереживание Людмилы Андреевны Проценко, основателя и признанного лидера украинского некрополеведения. Многое удалось сделать, благодаря активному содействию сотрудников Государственного архива Одесской области Галины Леонидовны Малиновой и Ольги Владимировны Коноваловой.
Горячо поддержал идею создания справочника-некрополя и поделился частью собственных материалов (около 40 найденных в архиве свидетельств о захоронении на территории Старого кладбища военных деятелей) известный одесский краевед, создатель музея памятных дат городской истории Рудольф Михайлович Ципоркис.
Трудно переоценить помощь авторитетнейшего в Одессе исследователя, первооткрывателя комплекса украинских козацких кладбищ на городской окраине, краеведа Романа Алексеевича Шувалова. Изучение военных захоронений имперского периода не входит в круг его первоочередных научных интересов и все же Роману Алексеевичу, увлеченному поиском погребений в Одессе жертв сталинских репрессий и воинов Великой Отечественной войны, не составило труда постоянно корректировать, обогащать наш труд ценными и дельными советами, замечаниями, подсказками.
Работа выполнялась в Институте украинской археографии и источниковедения им.М.Грушевского Национальной академии наук Украины (директор — член-корреспондент НАН Украины Павел Степанович Сохань). В оформлении издания приняли деятельное участие художник Георгий Александрович Сергеев и фотограф Александр Петрович Шолудько, за что им также огромное спасибо.
В перспективе предполагается продолжить выпуск «Страниц военного некрополя старой Одессы», поэтому любые отзывы, дополнения, критические замечания будут приняты нами с благодарностью. Желающие поделиться соответствующими нашей теме биографическими сведениями, могут присылать их по адресу: 254050 Украина, г.Киев, ул.Пугачева, 12/2, Институт украинской археографии и источниковедения. Дивному Ивану Владимировичу. Каждому заинтересованному корреспонденту гарантирован письменный ответ и, при совпадении всех необходимых условий, публикация предоставленной информации со ссылкой на источник.
[1] Военная энциклопедия. — Санкт-Петербург, 1911. — Т.VII. — С.563-564.
[2] Там же. — 1914. — Т.VII. — С.100-101.
[3] Там же. — 1911. — Т.III. — С.39.
[4] Вся Одесса. Адресная и справочная книга. — Одесса, 1912. — Раздел «Местные учреждения». — С.12-19.
[5] Волков С.В. Русский офицерский корпус. — Москва, 1993. — С. 113, 122, 127.
[6] Военная энциклопедия. — Москва, 1979. — Т.7. — С.570-571.
[7] Там же. — Санкт-Петербург, 1912. — Т.Х. — С.363.
[8] Деникин А.И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии (февраль-сентябрь 1917 г.). — Москва, 1991. — С.496.
[9] Одесский листок. — 1907. — № 140 (иллюстрированное приложение). См. также статью о Военном соборе.
[10] Деникин А.И. Указанное сочинение. — С.403.
[11] Там же. — С.240.
[12] Колянчук О., Литвин М., Науменко К. Генералітет українських визвольних змагань. — Львів. 1995. — С.114.
[13] Крип'якевич І., Гнатевич Б. Історія українського війська. — Львів, 1936. — Т.2. — С.374.
[14] Садовський М. Спомини з російсько-турецької війни 1877-1878 р. — Київ, 1917. — С. 8, 41.
[15] Колянчук О., Литвин М., Науменко К. Указанное сочинение. — С.134.
[16] Там же. — С.39; Деникин А.И. Указанное сочинение. — С. 14, 164, 165.
[17] Головань В.И. Перлов Г.И. Старое кладбище. Первый некрополь Одессы. — Одесса, 1994. — С.5.
[18] Одесса. 1794-1894. К столетию города. — Одесса, 1894. — С.348.
[19] Государственный архив Одесской области (далее ГАОО), ф.16, оп.67, д.157, л.З.
[20] Головань В.И., Перлов Г.И. Указанное сочинение. — Там же.
[21] Исторические кладбища Санкт-Петербурга. Справочник-путеводитель. — Санкт-Петербург, 1993. — С.229.
[22] Там же. — С.16.
[23] Там же. — С. 441, 512-513; Проценко Л.А. Історія Київського некрополя. — Київ, 1995. — С.234, 239.
[24] ГАОО, л.8.
[25] Центральный государственный исторический архив Украины, ф.347, оп.1, д.3459, л.86.
[26] Там же. — Л.89.
[27] Там же. — Л.88.
[28] Гридин В. Взрыв на Соборной площади. Рассказ очевидца // Дюк. — Одесса, 1991. — № 2. — С.20.
[29] Краткая история Одесского римско-католического собора Успения Пресвятой Богородицы. — Машинопись, ксерокопия.
[30] Историко-мемориальному парку быть // Одесский вестник. — 1995. — № 191 (941).
[31] Коханский В. Одесса и ее окрестности. Полный путеводитель и справочная книга. — Одесса. 1891. — С.57.
[32] Мисержи С.М. Мавзолей И.Н.Инзова // Историческое краеведение Одесщины. Сборник материалов. — Одесса, 1992, — Вып.2. — С.37-41.
[33] Перечень памятников истории (братских и одиночных могил) с приложением схем их расположения на кладбищах города Одессы. — Одесса, 1986.
