В нынешнем Евангелии мы слышим, что небо открыто. И кто бы ни пожелал войти в него, возлюбленные слушатели? Желает пророк, говорящий: Сколь возлюблены селения Твоя, Господи Сил! Всемерно желает душа моя во дворы Господни (Пс.83:2-3). Желает апостол: Имею желание, — говорит он, — разрешиться и быть со Христом, к Которому и восхищен был до третьего неба (Флп.1:23; 2 Кор.12:2).
Если бы из здесь стоящих я спросил каждого в отдельности: желаешь ли быть на небе? — то каждый бы ответил: да, желаю, — как и пишется об этом. Мы скорее желаем выйти из тела и прийти к Богу, к Тому Богу, Который на небе живет, ибо для того мы и созданы, чтобы от земли мы пришли на небо и пополнили те свободные места, откуда ниспали злые ангелы. Для того и небо открывается, чтобы мы вошли в него.
Но как мы можем войти в открытое для нас небо? Ведь мы не имеем крыльев, чтобы взлететь на высоту небесную. Мы не Ангелы, но люди, отягощенные бременем тела, а ведь и об Ангелах, хотя и имеющих крылья, нынешнее святое Евангелие не говорит, что они взлетают, но восходят: Ангелы Божии восходящие, а не взлетающие. Здесь Евангелие начертывает христианам устав доброй жизни — мысль и дело или, говоря точнее, богомыслие и трудолюбие. Богомыслие — в крыльях ангельских, трудолюбие же в восхождении.
О христианин, малым чем умаленный от Ангелов (см. Пс.8:6), земной Ангел, небесный же человек! Не достаточно для тебя, паря на крыльях богомыслия, лететь в высь, необходимо и восходить ногами трудолюбия: И Ангелы восходящие.
Для того, чтобы всякий желающий мог удобнее войти в отверстое небо, я решил в настоящей моей беседе быть лествичником, хотя мне и очень далеко до святого Иоанна Лествичника, ибо он был премудр и свят, я же худоумен и грешен. Все же с Божией помощью я попытаюсь быть лествичником. Я приставлю к отверстому небу лестницу духовную, составленную из добродетелей, чтобы всякий желающий удобнее мог восходить.
Отныне будете видеть небо отверстым. Слава Богу, что отверсто для нас небо, лишь бы только сами не поленились войти в него. Я же в настоящий час, желая быть лествичником, с Божьей помощью ищу место, чтобы утвердить на нем лествицу, наподобие лествицы св.Иакова: Вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба (Быт.28:12).
Лестница имеет два бока, или бруса, между которыми укрепляются ступени. Лестница духовная и добродетельная также имеет два бока, которые объясню тогда, когда сначала найду место, на котором мог бы утвердить оба ее бока. Внимая нынешнему Евангелию, я слышу: Отныне, отныне, — говорится, — будете видеть небо отверстым, и рассуждаю: откуда? Не от святой ли Четыредесятницы, которая является временем воздержания? Ведь воздержание считается основанием всех добродетелей, как об этом читается во второй молитве к Пресвятому Духу: «Облецы мя во утробу щедрот, и во основание всех добродетелей воздержание». Вот на этом месте, то есть на воздержании в святую Четыредесятницу, и утвердим один бок нашей лестницы. Теперь же поищем другое место для другого бруса.
Снова я внимаю тому евангельскому чтению, отныне, от святой Четыредесятницы, есть время покаяния, как поется об этом и в Триоди: «Се время покаяния, отложим дела тьмы». Вот на этом месте, то есть на покаянии, утвердим и другой бок нашей лестницы, которая бы достигала неба, отверстого над святой Четыредесятницей. Воздержание и покаяние — это поистине самые твердые и прочные места Четыредесятницы, хотя и самые трудные, ибо воздержаться и явить истинное покаяние не всякому желательно.
Итак, да будет утвержден один бок нашей лестницы на воздержании, которое есть пост в пище, другой же на покаянии, которое есть пост в злых делах. Это те два бруса, между которыми укрепляются и прочие ступени добродетелей. Рассмотрим же теперь силу и необходимость этих двух брусов.
Как ступени не могут укрепиться и существовать, если не будут расположены посреди двух брусьев, так не могут быть в нас твердыми и все добродетели, если они не будут утверждены на сем двояком посте: воздержании, как я сказал, в пище и в злых делах.
Предложим здесь вопрос о первом посте: какая необходимость поститься в пище? Не затягивая беседы многими и длинными ответами, скажу кратко. Не говоря уже о том, что и в Ветхом, и Новом Завете пост был весьма похвален и славен: в Ветхом Завете в примере святого пророка Даниила и трех отроков, а в Новом Завете в примере Самого Христа Спасителя, постившегося в пустыне сорок дней, и Его святых апостолов; не говоря о том, что пост был узаконен в первенствующей Церкви, принят и утвержден и последующими Святыми Отцами; не говоря и о том, что пост весьма полезен не только для душевного спасения, но и для телесного здравия, — я только предложу вашему вниманию следующее.
Враг наш дьявол воюет против нас и побеждает нас не иным каким грехом, как только через настоящее наше тело, как об этом говорит и апостол: Плоть желает противного духу (Гал.5:17). Особенно хорошо это изъясняется в Откровении святого Иоанна Богослова: жену некую пресветлую, явившуюся на небесах и украшенную солнцем, луной и звездами, гонит некий семиглавый змей, хобот которого отторг третью часть звезд небесных.
Как же он гонит ее? Он из своих уст выпустил на жену воду, как реку, чтобы потопить ее в реке (Откр.12:1-4, 13-15). Видите, что делает этот враг-змей? Он не старается кусать зубами ту жену, не терзает ее, не дышит на нее своим ужасным ядом, чтобы повредить ей, не испускает на нее огня своей ярости, чтобы опалить ее, не бьет ее и хоботом, отторгшим звезды: он только воду испустил из уст своих, воду же не морскую, которая по природе своей горька и не вкусна, но воду речную, не горькую, а вкусную.
Какое же может быть толкование этого видения? Жена — это образ Церкви Христовой, в особенности же души каждого верующего человека. Змей — это дьявол, гонящий Церковь Христову.
Как же он гонит их? Не зубами кусает, ибо не всех он удручает болезнями и осыпает проказой и бедствиями, как некогда по попущению Божию осыпал многострадального Иова. Не терзает их ногтями, ибо не у всех он губит временные блага и богатства, как некогда погубил все богатства и детей Иова. Не дышит он своим ужасным гибельным ядом, ибо не всякого он толкает на все грехи. Не испускает огненного пламени своей ярости, ибо и ярость не у каждого он может легко возбудить.
Наконец, он не ударяет и хоботом, ибо не всякого он смутит своей гордыней. Но что же он делает? Испускает из своих проклятых уст воду. Какую же воду? Не морскую, горькую, то есть не влагает в сердце человека горькой памяти страха смертного, грозы Страшного Суда и ужаса мук геенских. Но что же? Он испускает на человека воду речную, сладкую, то есть телесную роскошь, плотские вожделения и сладости плотских грехов, о которых писал апостол Павел к Галатам: Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство и прочее (Гал.5:19). Этими страстями дьявол теснит человека; в них заключается вся его мощь и сила, ибо ими, как сладкими водами, он легко потопляет всякого, как говорит и Писание: Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью (Иак.1:14). Ими он одолевает храбрых Христовых воинов и причиняет многим святым стыд, а иным препятствие.
Святой Киприан скорбит о том, что когда были при нем гонения на христиан от нечестивых идолопоклонников, некоторые из верующих, дерзновенно исповедовавших имя Христово, претерпели даже великие муки за Христа, но потом, выпущенные на свободу, иногда обесславливались плотскими падениями, и свои тела, которые были раньше храмом Духа Святого, сделали храмом греховного плотского сладострастия. Кроме того, есть еще и такое повествование о мучениках: что у некоторых страстотерпцев Христовых за исповедание имени Иисуса Христа были отрезаны языки, но все они, по благодати Христовой, продолжали ясно говорить. Когда же один из них пал в плотской грех, то тотчас стал нем, погубив сию благодать чудесной речи.
Нельзя нам не удивляться, насколько велика над нами сила дьявола, которая содержится в наших естественных членах, в их плотском сладострастии. Если же вся мощь и сила дьявольская содержится в той сладкой воде, которую он испускает на нас, то есть в плотских сладострастиях, которыми он прельщает нас, то если бы кто иссушил эту сладкую воду, то есть плотские сладострастия, то укротил бы всю мощь и силу вражескую и победил бы врага своего, как уже некрепкого и несильного. Ведь известно то, что пост и воздержание иссушают наше тело, умерщвляют в нас плотские вожделения и греховные страсти, как говорит об этом святой Киприан: «Нет более крепкой бразды, чем пост». Пост иссушает болото скверны, от него увядают бесчинные движения плоти и изнемогают вожделения, так что пост укрощает всю силу вражию, воюющую против нас, и легко побеждает искусителя.
Итак, необходимо хранить пост в пище именно для того, чтобы, иссушив болото греховного плотского вожделения, мы ослабили и победили силу и мощь дьявольскую, ратующую против нас главным образом через наше настоящее тело.
Рассмотрев силу и необходимость первого бруса лестницы, рассмотрим и другой брус, которым является воздержание от злых дел. Рассмотрим его, как и первый, посредством вопроса.
Почему необходимо поститься от злых дел? А вот почему. Как вещественная лестница не может быть прочной с одним боком, так и лестница добродетелей не может устоять одним воздержанием в пище, но крайне необходимо и воздержание от злых дел. Необходимо поэтому знать, какие злые дела особенно тяжелы. Одни происходят от немощи, как, например, плотское сладострастие, оно может быть укрощено воздержанием в пище. Другие же злые дела, происходящие не от плотской немощи, но от некоей особенной злобы, как, например, грех зависти, ненависти, лакомства, грех, поедающий и потребляющий ближнего, — это грехи гораздо тяжелее всех первых. Ибо грехи плотского сладострастия — это грехи немощи человеческой, грехи же, происходящие от злобы, — это грехи сатанинской вражды. От них-то, то есть от грехов, происходящих от злобы, особенно необходимо воздерживаться христианину.
Послушаем, чему, воспевая, поучает Студитова Триодь: «Постимся постом приятным, благоугодным Господеви. Истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, отложение ярости, обвинения, лжи и клятвопреступления: от сих воздержание есть истинный пост и благоприятный». Без этого второго поста, первый пост — ничто. Сам Бог в книге Своего пророка Исаии говорит: В день поста вашего вы исполняете волю вашу и требуете тяжких трудов от других. Вот, вы поститесь для ссор и распрей. Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу? Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо и прочее (Ис.58:3-6).
Для того, как видим, нужно поститься от злых дел, чтобы перед Богом был благоприятен первый пост, пост в пище. Кроме того, потому еще необходимо воздержание от злых дел, что с грехами, со злыми делами, с нравами, состарившимися в грехах, невозможно войти в отверстое для нас небо, в которое, по словам св.Иоанна Богослова, не может войти никакая скверна.
Весьма достоин удивления тот случай, что Господь Бог, изведя Своих людей из земли Египетской с тем намерением, чтобы ввести их в землю обетованную, не ввел их сразу в нее, но сначала водил их сорок лет по пустыне, а ведь путь от Египта до обетованной Ханаанской земли не более десяти дней, ибо в десять дней можно свободно дойти сухим путем из Египта в Палестину. Но Бог водил Своих людей сорок лет по непроходимым местам, прежде чем ввел их в обетованную землю.
Какова причина и цель этого? Цель та, чтобы они совсем отвыкли от тех злых, греховных дел, к которым привыкли в Египте, и прежде чем они не отвыкли от своих греховных нравов, до тех пор не ввел их в обетованную землю. Так и ты, христианин, не можешь войти в отверстое для тебя небо, прежде чем не отвыкнешь от тех злых дел, к которым привык.
Кроме того, еще и то удивительно, что за исключением Иисуса Навина и Халева никто не вошел в землю обетованную из тех, кто вышел из Египта, но лишь дети их вошли, все же вышедшие были покрыты гробами в пустыне, ибо написано: Воспылал в тот день гнев Господа, и поклялся Он, говоря: люди сии, вышедшие из Египта, от двадцати лет и выше, не увидят земли, о которой Я клялся (Числ.32:10-11).
Для чего же не допустил Бог войти в землю обетованную всем, кто вышел из Египта, но только детям их был дан этот дар? Златоуст так объясняет причину этого: «Для того, — говорит он, — чтобы желающие наследовать обетованную землю не только сами не знали греховных египетских дел, к которым привыкли их отцы, но даже не было бы таких, которые и помнили бы о них. Потому старые израильтяне и пали мертвыми в пустыне, чтобы в Палестине не научили своих детей тому безбожию и сквернодействию, которые они творили в Египте с египтянами».
Вот что говорит тот святой: «Почему не могу вспомнить тех, которые вышли из Египта? Для чего все погибли? Для того, чтобы желающие овладеть Палестиной не знали всего злого, что было в Египте, то есть всех волшебств и нечестия, и чтобы не было ни одного учителя этих злых дел». Если входящим в обетованную землю нельзя иметь даже и воспоминания о грехе, то тем более нам, входящим на отверстое небо, необходимо истребить не только греховные нравы, к которым привыкли, но даже и память о грехах (исключая сожаления о грехах) необходимо искоренить в уме нашем, чтобы не пали мы мертвыми душой в пустыне окаянной нашей жизни и не лишились небесного входа. Таким образом, теперь ясно, почему нужно поститься от злых дел. Потому, повторяю, что с ними невозможно войти в отверстое для нас небо.
Так рассмотрев оба бруса лестницы, поняв их силу и необходимость и утвердив их на прочных основаниях: воздержание — на посте в пище и покаяние — на посте от злых дел, положим теперь между ними как бы ступени, добродетельные восхождения, которые очень разнообразны, ибо разнообразны пути спасения и ступени, перечислять которые подробно и беседовать о которых не хватит не только нынешнего часа, но недостаточно будет и времени целой седмицы.
Молитва, милостыня, милосердие, дружелюбие, боголюбие, смирение, чистота, целомудрие и другие, подобные им, добрые дела, и внимательное сохранение всех заповедей Божиих, — все это ступени лестницы, возводящей к небу. Поскольку же я утвердил нашу лестницу на воздержании, то в настоящее время скажу, что самая высшая ступень, возводящая на высоту добродетелей и к совершенному спасению, — это удовлетворение за грехи, то есть труды покаяния, равные прежде бывшим грехам, чтобы какие были прежние грехи, таково было бы совершено и покаяние.
Великий проповедник покаяния, святой Иоанн Креститель, вопиющий в пустыне иудейской, говорит: Покайтесь, сотворите достойный плод покаяния (Мф.3:8). Какие же это плоды достойные покаяния? По словам толкователей, это те труды удовлетворения за грех в покаянии, которые сравнялись бы с тяжестью какого-либо совершенного великого греха, чтобы насколько кто послужит греху, настолько же послужит и Господу, как говорит апостол: Как предавали вы члены ваши в рабы нечистоте и беззаконию на дела беззаконные, так ныне представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые (Рим.6:19).
Святой же Григорий, называющий человека древом, познаваемым по плодам, говорит: «Ведь по плодам, а не по листьям или корням познается оно, ибо и Господь Бог проклял дерево, имевшее листья, но бесплодное (см. Мф.7:6,20; Мк.11:21): не принимает Он исповеди только на словах, без трудов, сопровождающихся удручением тела». Человек — это мысленное дерево. Кающийся человек имеет своим корнем покаяние, мысль и намерение исповедания грехов; листья — это уже само словесное исповедание Богу грехов перед духовным отцом и обещание покаяться, исправиться; плоды же — это удовлетворение, труды.
Посмотрим теперь, из чего познается истинное покаяние? Познается оно не по корням намерения, не по листьям исповедания и обещания, но по плодам удовлетворения. Утверждай намерение, как корни, умножай слова, как листья, но если не имеешь плодов достойных покаяния, или не имеешь подвигов и трудов удовлетворения, то ты древо не благословенное, но подлежащее проклятию.
Мы уже сказали, что плоды достойные покаяния, те, которые равняются по своей тяжести, качеству и количеству прежде совершенным грехам. Суетно покаяние того, кто коротким воздержанием в пище и постом хочет покрыть многократное объедение и пьянство. Тщетно покаяние того, кто немногими вздохами и ударами в грудь хочет оправдать многие неправды, воровство, убийства, хищения, зло, причиненное брату, и многое подобное им. Неправедно покаяние того, кто кратким и легким умерщвлением своего тела хочет очистить долгие и тяжкие смертные грехи. Бесследно пройдет покаяние того, кто малыми слезами хочет омыть великие скверны и беззакония.
Христос Господь наш, взяв на земле наши грехи на Себя и желая наши души очистить от всякой скверны, отверз на Кресте сугубый источник, истекающий из Его ребер: источник воды и Крови. Святой Иоанн Богослов говорит о Нем следующее: Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию (1 Ин.5:6), не только водою, но водою и Кровью, чтобы чужие, то есть наши, грехи очистить. Не только одну воду извел Господь из Своих ребер, но и Кровь: не водою только очистил, но водою и Кровью.
Мы же для омовения наших собственных грехов, как бы легкие и малые воды, употребляем легкое покаяние без крови, то есть без трудов, доводящих до кровавого пота. Поистине, такое наше покаяние суетно и подобно делу Пилата, который, умыв руки, предал Христа на смерть. Мы трудимся только малое время, мало постимся, мало плачем; мы только как бы одни руки, а не все наше тело омываем от тины, и через это вторично распинаем Христа. Мы не только за прежние грехи не творим подобающего удовлетворения, но даже и на большие и новые простираемся беззакония. Какую пользу принесет такое покаяние? Сами посудите.
Может ли кто горстью воды остудить большую раскаленную печь?
Может ли кто небольшой слезной каплей угасить геенский огонь, уготованный ему?
Может ли кто в темнейшую полночь одной малой зажженной свечей осветить всю поднебесную?
Может ли кто слабым сожалением о грехах, как малой свечой, осветить тьму кромешную, уготованную ему?
Может ли кто одной ложкой меда усладить всю горечь океана?
Может ли кто кратким умилением сделаться сладким для огорченного нашими грехами Бога и получить прощение?
Многие и премногие, как реку, все дни и ночи проливай пред Господом слезы вместе с говорящим: Слезами моими постель мою омочу (Пс.6:7). Если хочешь погасить геенский огонь, уготованный тебе, весь претворись из греховной тьмы в свет. Если желаешь избавиться от тьмы кромешной, весь из греховной горечи претворись в сладость. Если хочешь сделаться сладким для Господа и получить прощение грехов, насладись, — сказано, — Господеви, и даст ти прошение сердца твоего (Пс.36:4), т.е. всецело умертви себя трудами и подвигами, чтобы умерли живущие в тебе греховные страсти.
Апостол говорит: Да упразднится тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху (Рим.6:6). Закореневшее во грехах тело твое упраздни, предай измождению, удручи и в надежде на упразднение грехов сотвори плоды достойные покаяния, сравняй свои труды с прежде бывшими твоими грехами или даже превзойди их и тогда ожидай прощения и спасения. Кто взойдет на эту ступень удовлетворения за грехи, тот получит надежду на Бога, как и на отверстое небо.
Вот что имеем, возлюбленные слушатели! Мы имеем лестницу, утвержденную на земле и приставленную к отверстому небу! Будем восходить по ней, пока имеем время, чтобы, отлагая со дня на день, мы совершенно не упустили время покаяния и не погибли бы вконец, чего да не попустит нам Бог. Да не случится с нами то же, что и с Исавом, о котором апостол говорит: Был отвержен; не мог переменить мыслей отца, хотя и просил о том со слезами (Евр.12:17). Долготерпелив Бог. Если же после долготерпения Своего Он огорчится за непокаяние на человека, то ускорит наказание Свое, и тогда, о человек, ты не можешь знать, найдется ли у тебя время для покаяния.
Мы построили теперь духовную лестницу только моей плохой беседой, но не самим делом. О, если бы Бог дал каждому из нас на деле совершить то полезное, о чем говорилось устами! Теперь, пожалуй, пора было бы и окончить нашу беседу словом «аминь», но ведь не будет бесполезным подпереть чем-либо ту лестницу и чем-либо подкрепить. Но чем?
В конце мы вспомнили, что откладывать покаяние — дело очень плохое, ибо когда неожиданно найдет ужасный случай, то не удобно уже тогда будет искать время для покаяния. Таким образом, пусть подопрет и укрепит нашу лестницу тот Ангел, которого св.Иоанн Богослов видел стоящим на земле и на море. Тот Ангел поднял руку свою к небу и клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет (Откр.10:5-6).
О Ангел святой! Неужели ты противоречишь святому Евангелию, говорящему: Не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его (Мф.5:34)? Ты же дерзаешь клясться самим Создателем неба и земли. Не согрешаешь ли ты? — Нет, не согрешает Ангел такой клятвой, ибо он истинно клянется. Иное дело у человека. Ему запрещено клясться вовсе, ибо клянется ли он или не клянется, — всегда лжет. Ангел же, и клянясь истину творит, и не клянясь не может солгать, и тем более не солжет, когда клянется. Клянется же он Богом для того, чтобы всякое создание Божие, особенно же разумный человек, все роды и все племена имели веру его неложным словам.
О чем же клянется тот Ангел? Обратим внимание: Что времени уже не будет. Слышишь, грешный человек, валяющийся в своих грехах, как в грязном кале, и откладывающий свое покаяние на другое время, на старость лет! Если не покаешься вскоре, то вовсе не получишь времени для покаяния. Верь Ангелу Божию, клянущемуся Богом, что не будет больше времени.
Найдет на тебя неожиданно смертная болезнь, захочешь покаяться, а времени не будет. Найдет неожиданно Божье наказание, огонь и меч, захочешь исправиться, но времени не будет. Попадешь в руки врагов твоих, видимых и невидимых, захочешь поплакать о грехах, но не будет времени. Придет последний час твоей кончины, станут пред лицом твоим все твои грехи, захотел бы ты тогда понести всякое, даже самое тяжелое покаяние, но не найдешь времени для покаяния, ибо уже не будет времени. Ныне же, ныне, пока имеешь время, позаботься о грехах твоих, покайся искренно, ибо после уже не будет времени.
Так подперев возводящую к небу лестницу виденным в Апокалипсисе Ангелом, я закончу свою беседу, говоря: Аминь.
