Прелюбезный мой слушатель!
Я — гость в этом вашем богоспасаемом городе. А гость в том случае приятен, если он с гостинцем. Не без гостинца поэтому и мне подобает явиться пред вашим обществом. Но так как я облечен в духовный сан, то духовный приношу и гостинец, а гостинец этот — Божие слово, бренными моими устами проповедуемое.
Слово «гостинец» имеет двоякое значение. Во-первых, оно означает дар, приносимый господину от гостя, а во-вторых, гостинец означает утоптанную дорогу, широкий путь. Слово Божие является с обоими теми значениями: оно есть и подарок, и дорога.
Оно есть подарок, превосходящий золото и дорогие камни, по словам Давида: Я возлюбил заповеди Твои более золота и топаза (Пс.118:127). Топаз — это драгоценный камень, также и золото не дешево, а святой Давид выше золота и дорогого топаза почитает Божие слово: Более золота и топаза.
Слово Божие является и дорогою: По пути, — говорится, — заповедей Твоих я шел (Пс.118:32). Ибо как дорога в город, так и слово Божие в царство небесное ведут как бы за руку. Утоптанная эта дорога, протоптали ее как многие святые трудами своими, так прошли ее и многие грешники и грешницы, в истинное покаяние пришедшие и достигшие небесного царства.
Принося этот мой гостинец — слово Божие из нынешней евангельской истории, как подарок с утоптанной дороги, — я помыслил предложить вашей милости мою проповедь в давнем стиле, не упраздненном и нынешним веком, в стиле древних Святых Отцов, в стиле гомилетическом (гомилетика — наука о церковном красноречии, или произнесении проповедей — прим.ред.), — при Господнем содействии и подкреплении слова (Мк.16:20); а милость ваша да примет ее любовно с внимательным, а не тоскливым слушанием.
Во время оно Иисус учил в одной из синагог в субботу (Лк.13:10).
Во время оно — в какое время? В то, когда Господь наш, услышав страшную весть о галилеянах, кровь которых Пилат смешал с жертвами, по причине той вести с угрозой напоминал грешникам о покаянии: Если не покаетесь, все так же погибнете (Лк.13:3), — и вспомнил столп силоамский, на восемнадцать человек упавший, присоединив также и притчу о бесплодной смоковнице, уготованной на посечение. В то время Он и женщину, в течение восемнадцати лет скорченную и до земли приклоненную (см.Лк.13:11), изображающую грешника, склонного к земным пристрастиям, исцеляет, дабы тех самых грешников, в злобах застарелых, привлечь к восстанию и покаянию.
Во время оно, то есть в день праздничный, субботний, когда иудеи сходились на своих собраниях, а Христос Господь, придя туда же, распространял Свое святое учение, стала пред Его взором скорченная женщина. Она не могла выпрямиться. Застарелая болезнь восемнадцать лет не могла быть вылечена никакими средствами. Не могла выпрямиться — это служит ясным показанием того, что кто с каким грехом свыкнется и грех станет для него привычным, тот не скоро от своего злого обычая может отстать и прийти к праведному покаянию.
Святой пророк Иеремия, обличая склонность иудеев к бахвальству и нечистотам, приравнивает их к черному эфиопу и пестрой рыси. Как, говорит, черный эфиоп не может стать белым, а рысь не может шерсть свою сменить, так и от вас, застарелых в ваших злодеяниях, добра ожидать не приходится: Если может эфиоп переменить кожу свою или рысь шерсть свою, (тогда) и вы можете благотворить, ибо вы привыкли делать зло (Иер.13:23). Вы уже издавна научились злу. Поэтому из вас не может быть правды, как из эфиопа — Ангела, а из рыси — агнца, ибо от часто повторяемого греха рождается привычка, от привычки рождается потребность, как бы самая естественная и сильная необходимость грешить, без чего и жить невозможно. От такой потребности происходит невозможность покинуть грех, невозможно выпрямиться. От невозможности рождается отчаяние, от отчаяния — вечная погибель.
Из таких и столь великих и страшных лабиринтов застарелому в грехах грешнику выбраться о как трудно! Но не скажу, что невозможно. Вот мы имеем так много примеров покаяния: блудницу, разбойника и иных, почему я и говорю, что трудно, но не невозможно.
Греховная привычка — это тяжкая неволя, как говорит апостол: Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с законом, что он добр, а потому уже не я делаю то, но живущий во мне грех (Рим.7:16-17), — то есть обычный грех, избравший меня как бы домом для своего обитания. Привычка — это мрачная темница с цепями и оковами; и как нелегко кому-либо из тяжкой неволи, из темницы, из оков выбраться и убежать на волю, так и грешнику трудно выпутаться из греховных привычек. Таково значение нынешних евангельских слов о женщине скорченной: Она не могла выпрямиться.
Если бы когда-либо такой грешник, сокрушив те тяжкие оковы своей привычки и сбросив со своей шеи ярмо той неволи, вдруг поднялся бы от своей давней склонности ко греху, вдруг покинул бы греховные прелести и весь от всей души и сердца искренно обратился ко святому истинному покаянию, уже более не возвращаясь к прежним своим грехам, как свинья в грязь, — то что вы бы думали о таком человеке? Поистине, он был бы достоин и у Бога похвалы, притом не иной, а только той, какой удостоены и самые великие святые. А то что это верно, — мы знаем.
Иисус, увидев ее, подозвал и сказал ей: «Женщина! Ты освобождаешься от недуга твоего» (Лк.13:12).
Иисус, увидев ее, — значит, она была пред глазами Христа Спасителя, хотя и стояла вдали. Вдали настолько, что ее необходимо было призвать голосом, — подозвал. Стояла она, однако, таким образом, чтобы ее легко бы могли видеть телесные очи Христа, так как Божественные очи всюду ее видели.
Тут для нас урок: если мы хотим, чтобы на нас милостиво взглянул Господь наш Своими милосердными очами и исцелил нашу душевную скорченность, то мы сами должны приходить пред Его очи и стоять, чтобы Он нас видел. В противном же случае, когда мы где-либо далеко будем от Его очей, то как нас увидит? А затем, как же Он над нами умилосердится, не видя нашего несчастья? Или ты скажешь, что Бог — Существо всевидящее, как говорит Давид: Стезю мою и путь мой Ты исследовал и все пути мои Ты предвидел (Пс.138:3); зачем же нам самим становиться пред очами Божиими, когда Бог нас всюду видит?
Отвечаю. Господь Бог обладает двояким взором: весьма проницательным и очень как бы недальновидным. Он весьма проницателен, например, по Своему всемогуществу и всеведению: если бы ты удалился на край света, если бы ты замкнулся среди наитолстейших стен в наитемнейших комнатах, если бы ты скрыл себя в самых глубоких пещерах, ямах, хотя бы под саму землю, — то всюду тебя увидит всевидящее око Божие. Так говорит Сирах: Очи Господа намного светлее солнца, проницающие все пути человеческие и смотрящие в тайные места (Сир.23:27-28). Поэтому все, что человек сделает, или же еще только подумает сделать, то уже Бог знает, видит.
Прежде, чем что-либо будет сделано, это уже все известно Ему: Неоконченное мое видели очи Твои (Пс.138:16). Это — проницательный взгляд Божий.
Бывает иногда также, что Господь Бог смотрит как бы весьма непроницательным взглядом. Обычно, обознаешься, на кого похож, а затем присматриваешься, оборачиваясь, а невидение и есть незнание. Обратились некоторые лица к Господу: Господи! Господи! Не от Твоего ли имени мы пророчествовали? И не Твоим ли именем бесов изгоняли? А Господь им что в ответ? Не знаю вас, не знаю вас; раз не знает, то верно не видал их. Если бы видел когда-либо их, то наверное знал бы их. Они, правда, утверждают: Мы ели и пили пред Тобою, и на улицах наших учил Ты. Но Он сказал: Говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня (Лк.13:26-27). Отметим здесь как бы недальновидный взгляд Господень: Ели, — говорят, — и пили пред Тобою, — а Он их не видел и не знает.
Что же это такое, что Всеведущий и Всевидящий тех людей не знает, не видит? Попытаемся разъяснить. Не знает свет тьмы, и если бы свет проник во тьму, то тьма не была бы тьмою, но просветилась бы светом. Темноты греховной были преисполнены те люди и поэтому хотя телом они тут же были пред очами Христовыми, однако сердце их помраченное, ум их потемненный далеко отстоят от Христа.
В силу этого Христос не видел, не глядел на них Своими милосердными, прелюбезными, человеколюбивыми очами; и поэтому-то Он их не знает, как бы не видал их: Познал Господь Своих, — говорит апостол (2 Тим.2:19). Только тех знает Господь, которые Ему принадлежат, а которые чужие, тех Он не знает: Не знаю вас, откуда вы.
Кто же для Него свой и кто чужой? Несомненно, тот Его, кто близок к Нему, а кто далек от Него, тот чужой, тот не Его, погибший тот: Удаляющиеся, — говорится, — от Тебя погибнут (Пс.72:27). Только тех Господь видит человеколюбивыми очами, кто приближается к Нему своим сердцем, а далеко отстоящих, с блудным сыном удаляющихся на страну далече (Лк.15:13), хотя и видит всевидящим оком грехи их, однако Он человеколюбивыми и милосердными очами на них не взглянет и как бы не замечает. Истинность этого подтверди нам ты, святой Давид!
Давид, описывая то, как Господь Бог становится близким к Своим угодникам и праведникам и как Он ставит Себя далеко, скажу, от грешников, — повествует, что Он на праведных смотрит с любовью Своими очами, а к грешнику оборачивается как бы лицом без очей: Очи Господа обращены к праведным, и уши Его — к молитве их, лицо же Господне против делающих зло, дабы истребить с земли память о них (Пс.33:16-17).
Смотри, на кого взирают человеколюбивые очи Господни? На праведных. А к грешникам, и грешникам не кающимся, Он оборачивает Свое лицо, и лицо строгое, истребляющее грешников, так что Давид об очах не упоминает — как бы лицо без очей: как справедливость, имеющая завязанными свои очи, беспристрастная, не милосердствующая, строгая.
Таково разъяснение наше о недальновидном взоре милосердных очей Христовых, которыми Он только близких, говорю, только праведных видит, а далеких, то есть грешников, не видит. Если же Он и обращает Свое лицо к ним на их же горесть, чтобы истребить их, то лицо без очей, т.е. без милосердия, без пристрастия, без человеколюбия.
Конечно, нам самим необходимо показываться, то есть приближаться к Богу, чтобы Он нас видел человеколюбивыми Своими очами: Приблизьтесь, — говорится, — к Богу, и Он приблизится к вам. И хотя мы — темнота из-за множества грехов наших, однако когда с Ним, Светом, сблизимся, то будем иметь светлый образ: Приступите к Нему и просветитесь (Пс.33:6). Как же с Ним сблизиться? Как стать пред Его человеколюбными очами? Не телесными ногами, но покаянным сердцем, умиленным духом и умом богомысленным, то есть мы должны иметь Его всегда пред умными нашими очами, а себя представлять пред всевидящим и человеколюбивым Его оком.
Припомним святого пророка Илию. Он, говоря с израильским царем Ахавом, произносит такие слова: Жив Господь Бог Израилев, пред Которым я стою (3 Цар.17:1). То же говорит он и в беседе со старшим царским слугой Авдием: Жив Господь Сил, пред Которым я стою (3 Цар.18:15).
Может быть, кто-либо скажет: «Святой пророк Илия, что же ты говоришь? Осмотрись, где ты находишься? Ведь ты-то стоишь не на небе, а на земле. Не пред величием Божиим, но пред величием царя израильского Ахава».
Что же пророк в ответ? Стою, говорит, пред Богом: Жив Господь, пред Которым я стою, то есть, хотя телом я на земле и предстою пред лицом земного царя, но ум мой, мысль моя, сердце мое предстоит Самому Богу, сущему на небесах и на херувимских престолах почивающему.
О богомысленный ум, о боголюбивое сердце, о высокая мысль, которая и в людском обиходе, и в общественных делах и на пядь от Бога не отступает и тут же Ему предстоит, так говоря в уме: «Я стою пред Богом, пред Его всевидящими очами, и непристойно мне делать или говорить что-либо иное, что не угодно при Божьем присутствии».
Ничто не может удержать человека от злых дел полезнее, чем непрестанная память о присутствии Божием, умное Богу предстояние. Точно так же и наоборот, ничто так не распускает человека на все злодеяния, как непамятование о Божием присутствии.
Умное предстояние Богу, Божеское присутствие — это та мощная Божия рука, которая держит человека, чтобы он не упал: Всегда я видел, — говорит Давид, — Господа моего пред собою, чтобы не поколебаться (Пс.15:8). А когда кто добровольно, сам из рук Божиих вырывается (говорю о забвении присутствия Божия), тот так глубоко падает, что едва ли когда сможет встать: Пали все делающие беззаконие, отринуты были и не смогут встать (Пс.35:13). Пример этого — жезл Моисеев.
Стоит раз святой пророк Моисей пред Богом. Спрашивает его Бог: «Моисей, что это в руке твоей?» «Жезл, Господи, — отвечает Моисей, — посох». И сказал ему Господь: «Брось его на землю», — и бросил Моисей жезл свой на землю, и превратился жезл в змия, и отбежал Моисей от него (Исх.4:2-4). Стой, Моисей, не отступай ни на шаг! Это — посох твой, жезл твой! «О нет, — говорит, — пока был в моих руках, то был посох, жезл, а как выпал из рук, и вот он не посох, не подпора, но гадина ядовитая, превратился жезл в змия, и чтобы он не ужалил, необходимо от него убегать».
Точно так же и человек грешный, пока он умом предстоит Богу, пока как руки придерживается присутствия Божия, до тех пор он жезл, и жезл, могущий прорастать и приносить плоды. А как только из рук Божиих (от памятования присутствия Божия) выпадет, то тотчас становится как бы змием, и обычай в нем змеиный. И убегать от его сообщества необходимо, чтобы не заразил он своим ядом, ибо со строптивым развратишься (Притч.13:21).
Присутствие же Божие и из змия доброго человека может сделать. «Ну, Моисей, не бойся этого змия, — говорит Господь, — протяни руку и возьми его за хвост!» И простер Моисей руку, и взял его, и стал (змий) снова жезлом в руке его. И змий, как только он прикоснулся к рукам Моисеевым, тотчас стал тем же посохом. И змеенравный человек, как только попадет в руки присутствия Божия, теряет свой змеиный нрав и яд и проникается праведническим добронравием.
Жить в присутствии Божием — значит жить в Самом Боге. А живущий в Боге делается как бы из человека богом, и таковым приличествует сказанное Давидом: Я сказал: вы — боги (Пс.81:6). Бог назван в Святом Писании огнем: Бог наш Огонь (Евр.12:29). А чему подобен ожесточенный грешник? Он — как камень или железо, тяжкосердый, каменносердечный. Огонь по природе горяч, а камень и железо по природе холодны, ледяные. Брось камень или железо в огнь, и тотчас увидишь, что и камень и железо, оставив свою природную холодность, набираются огненной силы, горячности, и сами превращаются как бы в огнь, краснеют огнем, как разженный уголь. Вынь из огня камень, вынь железо, откинь их от огня далеко, и уже через короткое время они теряют огненную силу и возвращаются к своей природной холодности, и хотя были подобны раскаленным угольям, теперь снова стали как лед холодны.
Направь ум свой, человек, в присутствующего пред тобой Бога, превратись как бы в Бога, распались пламенем божественной любви, и ты позабудешь и отвыкнешь от греховной холодности, и станешь ты одним из пламенноносных Серафимов. А как только ты отстранишь себя от Бога, удалишься умом твоим от Его присутствия, то ты тотчас же снова остынешь и из пламенного Серафима превратишься в лед.
Присутствия Божия неотступно придерживаться я указываю каждому, как и самому себе. Присутствия Божия придерживаться, то есть всегда умом своим богомысленным пред Богом ставить себя и всю жизнь свою, все дела свои и слова, и мысли, говоря самому себе: пред Богом стою, лицо Божие присутствует предо мной, очи Божии на меня сморят; нельзя мне, непристойно для меня пред всегда взирающими на меня очами Божиими сделать что-либо злое, или сказать что-либо греховное, или помыслить что-либо недоброе: Жив Господь, Которому предстою. А кто так себя в уме ставит пред Богом, тот, несомненно, приближается к Нему, и непременно призрит на него Господь милосердными и человеколюбивыми очами, призрит милостиво, как воззрел Он и на нынешнюю, упоминаемую в Евангелии, жену. Призрит и призовет к Себе, призовет в оправдание и святыню, исцелив душевную немощь.
Лицемер! Почему ты, старейшина иудейского собрания, восстаешь против всемогущества Божия? Рассмотрим это. Святой Златоуст и святой Кирилл замечают в том старейшине собрания иудейского зависть, так как он, под видом желания сохранить закон, из зависти отзывается гневно, порицая чудо, совершенное в субботу, и понося пред всеми добрую Христову славу. Так, святой Златоуст говорит: «Хорошо сказал ему Христос: Лицемер! (Лк.13:15), — ибо тот старейшина имел лицо законохранителя, но ум его был полон коварства и зависти. Не тем он возмущается, что не соблюдается суббота, но тем, что прославляется Христос, ибо не суббота ему важна, а важна ему чужая добрая слава, ибо прославляется Христос».
Святой же Кирилл так говорит: «Старейшина неблагодарного собрания как только увидел жену, от одного прикосновения Христова выпрямившуюся и прославляющую Божие величие, тотчас распалился завистью к славе Христовой и поносит чудо Господне, как бы заботясь только о соблюдении Субботы».
О глупец безумный и несмысленный! Что за зло будет причинено субботе, если в субботу совершаются Божии чудеса и прославляется Бог? Ты должен быть благодарен, и низко поклониться Господу-Чудотворцу за то, что таким чудом Он прославил субботу и почтил твое собрание. Но зависть не умеет предпочитать полезное.
Вспомним здесь и другое Христово чудо, совершенное в субботу и описанное в Евангелии св. Матфея. Человек, имеющий сухую руку, в субботний день приступил к Господу в иудейском собрании. И сказал Господь тому человеку: Протяни руку твою. И он протянул, и стала она здорова, как другая (Мф.12:10-13). Что же затем? Фарисеи же, выйдя, имели совещание против Него, как бы погубить Его.
Над этими словами евангельского текста я духовным оком вижу святого Златоуста, сидящего, задумавшегося и удивляющегося, и допытываюсь: служитель Божий, учитель церковный и высокий толкователь Священного Писания! Скажи нам, чему ты так долго удивляешься: чуду ли Христову, или злости фарисейской? Правда, и в том, и в другом есть чему удивляться. Есть чему удивляться и в чудесной силе Христовой, одним словом врачующей от болезни: Дивны дела Твои, Господи! Есть чему дивиться и в злостности фарисейской, как они для доброго и невинного Человека, ничего им злого не причинившего, но всем много благодетельствовавшего, готовят смерть: Имели совещание против Него, как бы погубить Его (Мф.12:14).
Но Златоуст святой поясняет:
Ни тому и ни другому я не удивляюсь, ибо знаю о всемогуществе Христа, знаю издавна и о злобности иудеев, избивших пророков. Чему же я удивлюсь? А вот чему: вошел однажды Христос в иерусалимский храм и видит, — не то там торг, не то ярмарка. Нашел Он в храме продающих овец, волов и голубей, и сидящих торговцев, которые меняли деньги. Берет Он бич (см. Ин.2:15) и бьет им одного по плечам, другого по другой части тела; все бросились в разные стороны, толкая друг друга. Там досталось не одному фарисею, и саддукей там набрался горя, и убытку стало не мало, так как Христос рассыпал пенязи (монеты — прим.ред.) (см. Мф.21:12).
Что же за это Христу? Верно, фарисеи с саддукеями восстали против Него, а торговцы хотят свои убытки с лихвой восполнить? Все молчат, как ошеломленные, нет никого, кто хотя бы и полслова сказал; все, все это терпеливо перенесли и только стали допытываться: Каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать? (Ин.2:18). А когда Господь сотворил доброе дело, чудо, исцелил сухую руку, то те самые бунтуют, совещаются, как бы Его погубить. Били их — они не гневались, молчали, а добро им сделали, болезнь излечили, — им то доброе дело даже горше раны, и словно раненые они думают о мести, как бы погубить Его.
Фарисеи, что же у вас такое болит, когда Христос вам благодетельствует, слепца вашего просвещает, прокаженных очищает, сухих и скорченных исцеляет? Молчат фарисеи, а святой Златоуст обнажает их внутреннюю больную рану — зависть, которой они тяжко болеют, болеют сильнее, чем от нанесенных не только бичом, но хотя бы и мечом ран, и говорит так: «Иудеи, имея от Христа оказанные им благодеяния, клевещут на Христа и гонят Его, совещаясь убить Его. Но они терпят Его, когда Он их бичует и когда более всего подобало бы гневаться. В это время они не обнаруживают никакого гнева и только спрашивают: Каким знамением докажешь Ты нам?» И далее присоединяет тот учитель с удивлением: «Видишь зависть несказанную, как добрые дела Христовы, и иным являемые, побуждают иудеев на гнев и ярость».
О, правда, святой Златоуст, ты имеешь над чем задуматься в вышеуказанных евангельских словах, что биение не вызвало в иудеях гнева, а доброделание побудило их даже совещаться об убийстве. Чужая добрая фортуна, добрая слава является для завистливых наитягчайшей раной, и не так для них болезненна своя беда, свое несчастье, как чужое доброе и счастливое благополучие. Действительно, для них пекло, когда они видят чужое счастье.
Среди богословов есть мнение, что посреди воздуха, между небом и землей, немало страдает нечистых духов, дьяволов, терпящих свою муку. Я допытываюсь: почему справедливая Божия кара, удалив их с неба, не ввергла их вниз, туда же с их князем люцифером в подземные адские пропасти, чтобы там им низложенным терпеть муки? И что за муки бесов в воздухе? И более ли они отрадны, нежели муки в самой геенне? Разъясняет мне это один из многих, знаменитый, но древний и благочестивый западный учитель: «Для того, — говорит, — некая часть бесов силою Божией в воздухе между небом и землей удержана, чтобы они видели и завидовали, и от зависти своей испытывали муки».
Что означают слова: «Чтобы они видели и завидовали»? Смотрят воздушные духи на небо, откуда ниспали, и видят там на своем месте в почете ангельском пророков, апостолов, мучеников, преподобных и праведных. О, как в зависти они снедаются, видят и завидуют, и самым завидыванием мучаются!
Когда же воздушные духи взглянут на землю, расстилающуюся под ними, они видят на ней много благочестивых людей, богоугодно живущих, многих постников, девственников, чистых супружников, всех заслуживающих неба. О, как в зависти они терзаются, видят и завидуют, и самым завидыванием мучаются!
Когда же они видят бывших прежде великими грешниками, которые через истинное покаяние уже воссели на небе, как, например, мытарь, блудница, разбойник, прп.Мария Египетская и другие, а равным образом когда они видят на земле великих грешников, которые, однако, становятся уже на истинный путь, ведущий к Богу, избегают уготованных им вечных мук, огонь геенский гасят слезами и заслуживают небесное царство, — то что же тогда? Разумеется, что при виде всего этого воздушные духи охватываются завистью, видят и завидуют, и от зависти своей мучаются. И не значительна ли в этом их мука?! Поистине, она столь велика, что ни чуть не меньше огненной геенны. Писание говорит: Жестока, как ад, зависть, крылья ее как. пламя огня, угль огненный пламя ее (Песн.8:6). Зависть есть то же самое, что и самое пекло, что и самый огонь адский: Как ад зависть — видит и завидует, и в завидывании мучается.
Такой мукой от внутренней зависти мучился и упомянутый ныне в Евангелии старейшина иудейского собрания. Не сдержавшись, он вышел перед всеми и стал говорить народу, понося известное Христово чудо, которое нужно было бы хвалить и прославлять.
Не знаю, похвалит ли что доброе зависть? Будь пред Богом и пред людьми как золото, — зависть, худо о тебе отзываясь, смешает тебя с болотом. По своим добрым делам будь хоть солнцем — так да просветится свет твой, — но зависть охарактеризует тебя как темноту. Будь хоть самим небесным Ангелом, — зависть тебя и в ряду людей не поставит. Удались на край света, — зависть тебя и там догонит. Исправь свои крылья, полети и вселись на край моря (Пс.138:9), — зависть тебя и летящего подстрелит, как стрелой, своим хульным словом, отнимающим от тебя твою славу. Огради себя невинностью твоей, как щитом, — зависть, однако, ранит тебя, как мечом, своим уязвляющим языком.
Не напрасно св.Давид взывает к Богу: Укрой меня от скопища лукавых, от собрания делающих неправду, которые изострили, как оружие, язык свой (Пс.63:3-4). Иеронимов же перевод читает: Которые изострили, как меч, язык свой.
Святой Давид! Не лучше ли было сказать так: «Враги мои изострили на меня мечи свои, приготовили копья, стрелы, оружие на меня верное припасли и хотят меня ранить, убить?» Но Давид говорит: Изострили, как оружие, язык свой. Более, говорит, чем неприятельское оружие, страшны острые и злые людские языки завистливых.
Умел тот царственный рыцарь мужественно стоять против неприятельского оружия, не страшны были ему в бою меч, стрела, копье, но злого языка он боялся, и потому-то он и ищет у Самого Бога защиты: Укрой меня, Господи, от скопища лукавых, которые изострили, как оружие, язык свой (Пс.63:3-4). Не страшен, говорит, мне Голиаф, иноплеменники-филистимляне для меня ничто, но злой язык людской, язык завистливых, язык лукавствующих дал мне знать о себе: укрой меня, Господи, от него, защити меня от сонма тех, которые изострили языки!
Но не падай духом, знатный муж, не ослабевай в своих подвигах, не малодушествуй в своем изменившемся счастье! Те воображаемые мечи, говорю о языках завистливых, вонзятся в их сердца, чтобы они видели и завидовали, и в самой зависти мучились, и да постыдятся они, как и нынешние завистники Христовы, о которых говорит Евангелие: Все противившиеся Ему стыдились; и весь народ радовался о всех славных делах Его (Лк.13:17).
Радуемся и мы о Тебе, Господе нашем, и молим Твою благость, Христе Спасителю наш: покрой нас и от сонма, и от оружия видимых и невидимых врагов наших во все дни жизни нашей, уврачуй наши душевные и телесные недуги, и вечного наследия угодивших Тебе не лиши нас. Аминь.
