Есть, братие, род деятельности, к которому трудно приложить обычную у нас форму и способ оценки. Потому трудно, что и сфера этой деятельности и самые результаты её касаются слишком скрытой для внешнего наблюдения и сложной самой по себе области внутренней, личной жизни человека. Разумею в данном случае деятельность нашу педагогическую, дело воспитания, то дело, которому служил почти всю жизнь свою усопший. Ведь, где дело касается взаимоотношения двух духовных сил, воздействия одной личности на другую, а таково именно и есть дело воспитания, там и результаты этого воздействия касаются личной же жизни, и оценка их для постороннего слишком трудна.
Вот почему, если бы захотели даже, как обычно бывает в подобных настоящему случаях, подводить итоги скромной тридцатилетней деятельности усопшего нашего брата, мы должны бы обратиться прямо к совести и нравственному чувству каждого из вас и каждого из тех многих сотен вступивших уже в жизнь, которые подобно нам прошли через его воспитательное воздействие. И без сомнения совесть и ваша, поставленная как бы этой смертью вашего воспитателя пред очами Божиими, и ещё более совесть тех, которые уже опытом жизни познали внутреннюю правду воспитания, скажет: да, скромно и незаметно это дело воспитания, но велико оно, ответственно и трудно. Велико оно тем, что здесь личная жизнь воспитателя как бы приноситься в жертву жизни других и свои интересы заменяются интересами другого.
Ответственно потому, что созидается и формируется не бездушный материал и слепая сила, а цельная живая личность человека, призванная умножать и плодоносить истину и правду в жизни.
Трудно и мучительно потому, что и духовное рождение не бывает без тех болей и страданий, которыми сопровождается рождение телесное. И не думайте, братие, что эти боли и страдания касаются только рождаемых, всегда плачущих, нет, они ещё больше касаются рождающих; но только им одним, конечно, ощутительны и вполне известны эти страдания.
То же самое и здесь. Ведь отдать лучшую пору своей жизни, расцвет своих сил другим во имя их доброго созидания для жизни, это значит своими соками как бы питать многих и чувствовать, как каждое уходящее поколение уносит с собой часть этих сил. А заботы, а разочарования, а компромиссы совести, а необходимость видеть прямое непонимание истинно полезного, ради которого тратятся силы, разве же это не подвиг, разве же это не труд!? Только все это скрыто от взора, все это не видно и тайно, но тем-то оно и велико, что скрыто и тайно.
Ведь тайные духовные нити крепко связывают с усопшим каждого из вас и тех многих, чье место здесь заступили вы. Эти связи ещё дадут себя почувствовать на предстоящем вам пути жизни, откликнутся и опознаются лучше, чем теперь в важные для вас минуты жизни, и вы, конечно, не раз вспомните усопшего добрым словом и молитвой. И эти-то молитвы и воспоминания отзовутся, конечно, в душе усопшего и будут для него лучшей и желательной наградой...
Итак, братие, если мы хотим воздать достойно долг усопшему скромному труженику, которому при жизни так часто сплетали колючий шиповый венок, то молитвенным воздыханием окрылим его душу и закрепим с ним теперь новый, чистый и святой духовный союз.
