В этой комнате небольшой, солнечной, с видом на док 4М с его гигантскими «пациентами», проходящими «курс лечения», — на этот раз в ладонях дока застыл «стотысячник» нефтерудовоз «Маршал Захаров», заполнив собою все пространство от стенки до стенки, — да, так в этой комнате чувствуешь себя по меньшей мере необычно. Во-первых, обстановка: большущий самодельный стенд на стене, представляющий всю панораму завода и все ремонтируемые суда — от крупнотоннажников до крылатых «Комет» или самого маленького буксира; сложнейшая аппаратура связи — селекторы, телефоны, громкоговорители. А, во-вторых, хозяева помещения, день за днем, ночь за ночью несущие свою круглосуточную вахту, — служба капитана завода не знает выходных, не знает ни минуты, ни секунды отдыха. Ведомственный надзор за безопасностью плавания в акватории завода и обеспечением безопасной стоянки судов и плавсредств у причалов — если у службы такие обязанности, то само собою разумеется, что внимательность не должна ослабевать даже на самый короткий промежу ток времени...
Сейчас у приборов склонился незнакомый нам человек, по всей вероятности, лоцман — высокий, худощавый, в строгом светло-сером костюме, всей своей внешностью он сразу напоминал романтических мореходов Грина — прокаленных солнцем, невозмутимых и отважных. Капитан же, Валентин Григорьевич Кобылянов, кивнув нам в знак приветствия и в качестве приглашения присесть пока на жесткий кожаный диванчик, говорил в телефонную трубку:
— Справитесь пока сами. Принимайте решения и действуйте. А я ухожу сейчас с матросами на «Белицк», будем выводить... Что? Да, будем выводить и ставить в порт под погрузку... Переведите этот понтон в торец дока 4М, бригаде работать надо.
Пока капитан заканчивал свою телефонную беседу, подумалось вдруг о том, что его служба напоминает сразу целых три учреждения — и скорую помощь, и милицию, и пожарную команду. Не в том, конечно, смысле, что чуть произойдет какая-нибудь неприятность на заводе, и все сразу звонят в эту службу, как по «ноль два» или «ноль три». Хотя случается, конечно, и такое. Но весь смысл работы капитана и его помощников заключается как раз в том, чтобы никакие неожиданности и неприятности не происходили. Профилактика опасности — а разве не занимается этим и медицина с ее прививками от заразных болезней и рекомендациями здорового образа жизни; и правоохранные органы с их воспитательной работой, и пожарники с их совершенно четкой заботой о предупреждении возгорания?..
Служба безопасности? — улыбнулся капитан, выслушав наши рассуждения, — что же, можно сказать и так. А точнее — мы обеспечиваем, чтобы все движение по акватории завода, вход-выход судов, стоянка у причалов и на доках соверша лись без всякого намека на опасность и риск.
— И, кажется справляетесь с этим неплохо? — интересуемся мы, кивая на приколотое к стене свидетельство, констатирующее, что служба капитана завоевала звание коллектива коммунистического труда.
— Да не завоевали, подтвердили, — поясняет капитан. — Ведь наша служба — ровесница завода, без нее нормальное функционирование предприятия немыслимо.
И большой у вас коллектив?
— Как для такого завода, как наш, то может на первый взгляд показаться, что и маленький. Кроме меня, еще четыре лоцмана и восемнадцать матросов. Но ничего, управляемся. Хотя матросов не мешало бы и прибавить: например, когда идет швартовка, с одного судна подают, бывает, по десять концов одновременно, а вы представляете себе, что это за тяжесть? Один конец приходится тянуть втроем... Заводские плавсредства тоже подчинены нашей службе. Это два буксира — «Комсомолец Губарев» и «Лиман», и катера «Ильичевец» и «Судоремонтник». Не сказать, конечно, что этого совсем достаточно. Иногда приходится привлекать помощь со стороны — просить «впрячься» в проводку портовые буксиры или те, которые попадают к нам на ремонт. Ведь проводка судов — дело не простое. Начинается она от шестнадцатого буя, что в районе паромной переправы, и до самого пирса или на док. Зато работники у нас отличные! Скажем, боцман береговой команды Алексей Михайлович Прончатов, матросы Василий Калистратович Кузнецов, Петр Андреевич Попов, Николай Алексеевич Репедя и многие другие. На каждого из них как на самого себя надеюсь. А лоцманы!..
Вот, например, Шаронов — тезка, тоже Валентин. Умная голова, твердая рука, стаж лоцманской службы — как бы не более полутора десятка лет. Раньше ходил на буксирах, имеет диплом капитана малого плавания. Впрочем, все они, лоцманы, в прошлом исколесили немало морских дорог и такими дипломами владеют все. (Кстати, Кобылянов — капитан дальнего плавания). Анатолий Леонтьевич Артемов, секретарь партийной организации службы, долгое время был лоцманом в морском торговом порту, в рыбном. Практических навыков не занимать стать! А самый молодой по стажу заводской лоцман Владимир Андреевич Сало был штурманом на научно-исследовательских судах «Космонавт Владимир Комаров», «Академик Сергей Королев».
А вот об Анатолии Ивановиче Дегтяреве, том самом, что плавал раньше на танкерах, разговор особый. Именно о его действиях в критическую минуту и решил рассказать нам Валентин Григорьевич, приберегая этот эпизод «на сладкое».
— Дело было, когда Дегтярев заводил в акваторию «Белицк», то самое судно, которое отправляем сегодня под погрузку. Теплоход, сами знаете, весьма, внушительных размеров. Проводка в самом разгаре — и тут вдруг совершенно неожиданно налетел шквал. Такие капризы погоды случаются довольно часто, и никакая метеослужба не в состоянии конкретно предсказать: какой силы будет порыв ветра и какое примет направление — станет прижимать судно к причалу или «сыграет на оттяжку». Да, но в данном случае шквал был совсем не ко времени! Буксиров в проводке участвовало мало, «Белицк» понесло ветром и его невозможно было удержать. Теплоход, такую махину, несло прямо на вновь строящиеся пирс! Столкновение грозило повреждением как пирсу, так и корпусу судна. Но Дегтярев не растерялся. Он учел и волнение моря, и направление ветра, и силы всех участвовавших в проводке плавсредств, быстро и уверенно отдал распоряжения — и «Белицк» удержали, не допустили аварийной ситуации. Ну, что скажете? Не умница — наш Анатолий Иванович?
Трудно было не согласиться с Валентином Григорьевичем еще и под влиянием такого внушительного аргумента. Но восторженно говорить о коллективе, тем более таком, внушающем всемерное уважение, — это хорошо, однако нам хотелось бы, как мы осторожно намекнули, услышать и еще кое о ком.
— Это кого же вы имеете в виду? — не мог сразу отключиться от рассказа Валентин Григорьевич.
— Того, кто этот коллектив возглавляет...
— Это меня, что ли? — искренне рассмеялся Кобылянов и тут же озабоченно посмотрел на часы. — На «Белицке», вы понимаете, ждут.. Ладно, в двух словах. Чтобы управиться, как максимум, минут за десять.
Выбирать не приходилось, но мы утешили себя мыслью, что, в крайнем случае, отправимся с капитаном на проводку. Хотя, конечно, там в разгар работы какие уж беседы... Впрочем, Валентин Григорьевич говорил пусть и коротко, но фразы его были четки и емки.
Валентин Григорьевич пришел на наш завод четыре года назад. И все у него было в порядке во всех отношениях: в 1947 году он поступил в школу юнг ВМФ на Балтике, где получил диплом матроса и стал работать на военно-морской базе. Потом — Одесское среднее мореходное училище техфлота, после окончания которого стал штурманом. Вспоминает свое первое судно — ледокольный буксир «Никита Бегичев», приписанное к арктическому порту Тикси. На нем Кобылянов проплавал ряд лет. Случилось ему побывать на «Георгии Седове» — судне, награжденном орденом Ленина за легендарный дрейф в арктических морях. О знакомстве с членами его экипажа рассказывает с гордостью — ведь не часто приходится встречаться с настоящими героями.
Потом — Клайпедское рыболовецкое училище, 15 лет работы на траловом флоте. Случалось ходить и на «Востоке», крупнейшей рыбопромысловой базе.
Вот теперь — капитан судоремонтного завода. Его обязанности перечислены в специальной инструкции и включают 19 пунктов. В их число входит осуществление надзора за акваторией, причальным фронтом, доками, судами, стоящими на ремонте и вообще находящимися на акватории предприятия; контроль за движением на акватории, разрешение на вход и выход судов и плавсредств завода на акваторию порта; руководство вводом и выводом судов, постановкой их в док и к причалам — так далее, перечислить все, конечно, невозможно.
Обладает капитан и определенными правами, но их меньше — всего восемь пунктов. Когда мы обратили на это внимание Кобылянова, он серьезно сказал:
— Чему же вы удивляетесь? Обязанностей у челове ка всегда должно быть больше, чем прав, и это касается, пожалуй, не только служебных инструкций.
Еще обратила на себя внимание пометка, что капитан несет ответственность за правильность рекомендаций, даваемых руководящему и оперативному составу завода а капитанам судов, находящихся на акватории, и еще — за несвоевременное извещение капитанов судов об ожидаемых изменениях гидрометеообстановки.
— Если бы капитан был способен допустить такие нарушения, о которых здесь сказано, он не годился бы даже для того, чтобы стать матросом береговой команды, — покачал головой Валентин Григорьевич. —Морское дело предполагает высокую ответственность всех и каждого, кто им занимаетсч. Нам приходится ежемесячно вводить и выводить в среднем от 10 до 20 крупнотоннажни-ков, это не говоря о всевозможных перемещениях на акватории. Работаем круглосуточно, в любое время дня и ночи, помеха — только штормовая обстановка. Вот и сейчас — довольно свежо, но до шторма, похоже, далеко... — И он берет в руки трубку.
— Внимание, «Комсомолец Губарев», «Лиман»! Прошу по местам. Начинаем операцию.
Конечно, экипажи буксиров уже знают, что это за операция, и сейчас скромные морские труженики двинутся к «Белицку». Пожав нам на прощанье руки, отправляется к месту действия и капитан, который будет сегодня выполнять еще и функции лоцмана. Мы не сомневаемся в том, что буксировка пройдет успешно, но все же, согласно традиции, произносим:
— Счастливой проводки!
И, обернувшись, капитан Кобылянов серьезно, без улыбки, отвечает:
— Спасибо.
Л.ЗАСЫПКИНА, А.ЛЕВИТ.
«Ильичевский судоремонтник», 1 августа 1985 г., с.3.
Публикуется в качестве приложения к статье Жизнь капитана Кобылянова
