Видение креста в Афинах
В переживаемое нами время, при насущной необходимости воссоздания в России православной иерархии, неизбежно сталкиваешься с историей возникновения и современным положением греческой старостильной церкви. В том хаосе и неимоверной путанице, которые ожидают исследователя на этом пути, разобраться способны, наверное, только немногие особо одарённые личности. Для простых же христиан, не связанных близкими узами с ультраконсервативными русскими и греческими христианами, проблема календаря кажется не только крайне запутанной и непосильной для разрешения, но и, откровенно говоря, во всех отношениях маловразумительной и надуманной.
Возьмём, к примеру, главный довод старостильников, что, мол, новый стиль — это папское нововведение, осуждённое многими, в том числе и вселенскими, как говорят они, соборами.
Здесь сразу же необходимо внести ясность. Автором календарной реформы был не римский первосвященник Григорий XIII, который провёл её в жизнь, а некий врач, математик и астроном Алоизий Лилио. Таким образом, папа причастен к этой реформе только в качестве администратора-распорядителя или светского правителя, и потому с этой стороны не может быть никакой опасности для канонического строя Церкви.
В данном случае уместно напомнить, что даже сам юлианский календарь, который многие так ревностно защищают, введён и назван в честь Юлия Цезаря — римского императора, принявшего к тому же титул верховного жреца. На этот факт почему-то никто из зилотов не хочет обращать внимания, записав, наверное, сего кесаря-идолопоклонника в число православных христиан... И получается, жрец языческой религии становиться ближе нам, чем, хотя в чём-то и еретичествующий, но всё же христианин. Что это, как не проявление крайней нерассудительности и духовной слепоты?!
Следует также заметить, что сам по себе юлианский календарь не является частью христианского самосознания и никак не привязан к церковным канонам. Богослужебный круг ведёт свой отсчёт не от календ, а от праздника Пасхи, и лишь немногие неподвижные праздники привязаны к конкретным датам.
Но всё же допустим, что мы как истинные ревнители Православия не должны подчиняться или следовать папским декретам, предпочитая им ещё более несовершенные декреты жреца-идолопоклонника. В таком случае, как объяснить, что, к примеру, Успенский собор в Кремле — эта всероссийская святыня, в течение нескольких веков служившая центром богослужебной жизни и, по сути, главным храмом, создана итальянским архитектором-католиком (перечисление всех храмов, построенных приезжими архитекторами, займёт у нас немало места), и никто при этом не возмущается и не предаёт анафеме русских царей и иерархов, допустивших такое беззаконие?
И уж совсем явное противоречие — отношение к подобной же реформе, которую провёл Пётр I. Как известно с его «лёгкой» руки и по наущению всё той же западной учёности и вездесущей масонской братии меняется отсчёт уже не дней, а целых годов. И при всём том, опять-таки, никто не поднимает своего голоса в защиту «древлего благочестия». А ведь, исходя из рассуждений защитников юлианского календаря, следовало бы также предать анафеме и самого Петра I, и всю постпетровскую церковь. Новое летоисчисление не только строилось на вычислениях неправославных учёных, но и вообще не соответствовало элементарным историческим фактам, поскольку Рождество Христово в данном случае отстаёт от действительного не менее чем на четыре года.
Третье, не менее значительное противоречие в позиции старостильников, это то, что при всей своей, по-видимому, положительной заряженности на защиту устоявшихся церковных обычаев, они по-прежнему громят русских старообрядцев, которые отстаивали, казалось бы, более существенные принципы. В самом деле, как было человеку, воспитанному в определённой системе ценностей и обычаев, отказаться от своих убеждений, не опасаясь подвергнуться соответствующему проклятию?! Ведь им уже внушали, что, оказывается, восемь веков Святая Русь находилась в отступлении от истинных церковных обычаев, употребляя двуперстное знамение, и только теперь, благодаря греческим хранителям отеческих преданий, истина восторжествовала...
Вот здесь-то во всей этой истории как раз и просматривается некая промыслительная связь двух рассматриваемых нами явлений: русского старообрядчества и греческого старокалендаризма. То есть, не является ли теперешняя неразбериха в среде греческих старостильников неким божественным вразумлением и наказанием за тот посеянный в России грех никоновской реформы, разделивший христиан на два враждебных лагеря?..
Но, прежде всего, при рассмотрении возможных вариантов воссоздания иерархии с помощью греческой ИПЦ, возникает законный вопрос: «А где же сама эта иерархия, ведь на поверку оказывается, что ни одного законного епископа там не обнаруживается?» Даже в нашей покошенной атеистическим смерчем России выбор в этом отношении оказывается намного богаче: и секачёвцы, и галынцы, да и те же валентиновцы...[1]
Возьмём, к примеру, самую популярную ныне группу митрополита Каллиника. Как известно она происходит от одного из родоначальников старостильного движения Хризостома Флоринского. В 1947 году в своём «меморандуме для будущего всеправославного собора» этот иерарх писал:
Триумф Церкви Христовой (в СССР) достигнут всемогущей силой Христа, который своим орудием использовал выдающегося вождя Сталина и его славных сотрудников, политиков и генералов. Это — возвращение десницей Всевышнего.
Спрашивается: чем подобная фразеология отличается от классического сергианства? Может быть побудительными мотивами? Да нет, мотивы всё те же. Отличие разве что в разнице масштабов гонений в прозападной Греции и большевицкой России, подвигнувших двух иерархов — Сергия и Хризостома — на подобные перлы. И это, конечно же, не делает чести сей флоринской ветви.
Возьмём теперь противостоящую ей группу матфеевцев. Всё, казалось бы, у них правильно: подобострастных посланий, прославляющих вождей-антихристов, они не писали; довольно таки последовательны в исповедании и отстаивании своих взглядов и т.п. Но как, скажите, разрешить то противоречие, что они, будучи всего лишь отпочковавшейся от флоринитов организацией — ведь известно, что Матфей Вресфенский рукоположен отошедшими от официальной церкви епископами — предают своего родителя церковному проклятию, обрубая тот самый сук, на котором сидят?![2]
Видение креста в Афинах |
При изучении всех этих противоречий создаётся впечатление, что вся основа старостильной идеологии держится на одном лишь факте некоего чудесного явления Креста на афинском небе в праздник Воздвижения 14/27 сентября 1925 года, о чём все почему-то пишут как о бесспорном доказательстве богоугодности старого календаря.
Что здесь можно сказать? Мы знаем, что всё должно основываться, прежде всего, на Св.Писании и Св.Предании, а чудеса могут быть лишь косвенным подтверждением тех или иных истин. Если богословские взгляды не имеют убедительного обоснования с точки зрения Писания, Предания и Канонов, то никакие чудеса не могут компенсировать этот недостаток. Об этом достаточно ясно говорит Апостол Павел: «Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал.1:8).
Заканчивая своё слово, хотелось бы уверить читателя, что я не являюсь убеждённым сторонником календарной реформы. Я лишь высказываю личную точку зрения по этому вопросу, считая, что выход из официальной греческой церкви в 1924 году и образование отдельной старостильной церкви было если не преждевременным, то, по крайней мере, не вполне обоснованным явлением. Если рассуждать подобным как у старостильников образом, то баптисты тоже являются борцами за правду Христову, поскольку отвергают укоренившийся обычай крестить кого ни попадя и без подкрепления родительского желания совершить таинство соответствующими шагами и обязательствами. И тех, и других в данном случае объединяет отсутствие достаточной богословской базы, и замена этой базы надуманными постулатами.
Без сомнения, григорианский стиль во многом далёк от совершенства. Но в то же время, надо признать, что он не несёт той антихристианской нагрузки, которую ему многие приписывают, так как сам по себе, как было отмечено выше, с Церковью почти не соприкасается. Опасность здесь ощущается лишь теми, в ком ещё живёт любовь к миру и кто не мыслит бытия Церкви без государственного покровительства. К тому же, что бы ни говорили невежественные ревнители Юлия Цезаря, григорианский календарь превосходит юлианский в астрономическом отношении, и на этом поле нет ни каких убедительных оснований для идейного противостояния. Даже Сербская Церковь в официальном ответе на запрос Вселенской патриархии в 1902 году, открыто отметила научную ценность григорианского календаря, правда, не ставя его выше юлианского.
В любом случае, кто бы здесь ни был прав, я не ставлю точку в своих рассуждениях, понимая, как ограничен человеческий ум. Возможно, кто-нибудь из серьезно занимающихся этим вопросом смог бы достаточно аргументировано ответить на мои недоумения. Тогда я готов был бы расстаться с высказанными взглядами, а также раскаяться в своих сомнениях и многословии. Но пока...
P.S. Цель письма не в том, чтобы доказать научное превосходство григорианского календаря над юлианским, а чтобы, во-первых, указать на несообразность двойного исчисления. Не люди — для календаря, а календарь — для людей! Не правильно запутывать простой народ разночисленными датами. Неразумно, когда одному и тому же дню соответствует два разных числа... Когда только велись дискуссии о возможности реформы, и некоторые поместные церкви отклоняли её по причине вероятных смут, раздоров и разделений, то тогда это имело какой-то смысл. Теперь же мы стоим уже перед свершившимся фактом, когда светское государство самостоятельно провело реформу, и разделения не только стали реальностью, но и переросли все возможные масштабы; и истинная Церковь должна была бы разумно подойти к этому вопросу, правильно согласовав гражданский календарь с церковным, чтобы не возникало никаких трудностей и разночтений на этой почве. В данном случае уместно напомнить слова Спасителя из притчи о подати: «Воздадите убо кесарева кесареви, и Божия Богови» (Мф.22:21).
[1] Автор письма признаёт, что это более эмоциональное утверждение чем логическое, поскольку с канонической точки зрения не менее сомнительны иерархические права упомянутых направлений. Но согласно с так называемой индуктивной логикой эти права могут быть и предпочтительней, и данное высказывание не кажется таким уж противоречивым.
[2] Матфей (Карпатакис) Бресфенский был рукоположен в 1935 г. в числе четырёх епископов тремя митрополитами отошедшими от официальной греческой церкви: Германом (Мавроматисом) Димитриадским, Хризостомом (Кавуридисом) Флоринским и Хризостомом (Димитриу) Закинфским, последний из которых вскоре вернулся в новостильную церковь, а двое остальных смягчили исповедание.
