I На Архиерейском Соборе РПЦЗ 1993 уже поднимался вопрос о "деканонизации" новосвящмуч. Архиеп.Андрея Уфимского (кн.Ухтомского), прославленного в лике св.Новомучеников и Исповедников Российских Архиерейским Собором РПЦЗ в 1981. Главным инициатором сей "деканонизации" явился Еп.Григорий (граф Ю.П.Граббе), опубликовавший в "Вестнике Германской Епархии РПЦЗ" (в № 3 за 1993) по этому поводу небольшую статью с различными обвинениями в адрес Архиеп.Андрея, инкриминирующими ему канонические и даже догматические нарушения. Такие печальные настроения в РПЦЗ представляются нам закономерным итогом все большего ее схождения с путей безкомпромиссного Православия, что выявилось к тому же в последнее время в виде принципиального несогласия зарубежного церковного руководства по важнейшим экклезилогическим позициям с Катакомбной Церковью ИПХ.
Неспроста задевается фигура сего архипастыря Российских катакомб, т.к. именно он явился основателем самой многочисленной ветви ИПЦ, и в настоящее время именно от него сохраняется апостольское преемство катакомбной иерархии, как бы не пытались это отрицать наши противники. На сегодняшний день нам доподлинно неизвестно, состоялась ли официально в РПЦЗ "деканонизация" Владыки Андрея (во всяком случае документ о сем открыто нигде не публиковался), или все пока зависло на уровне простых разговоров. Однако, тема продолжает всячески муссироваться и факт остается фактом: кому-то заграницей очень хочется, ради соблюдения собственных партийных интересов, "зло называть добром, и добро — злом, тьму почитать светом, и свет — тьмою" (Ис. 5:20). Заграничные демагоги, вероятно, даже не подозревают, что своими огульными очернениями светлого образа глубоко чтимого истинно-православными христианами архиерея они одним махом пера зачеркивают всю историю Катакомбной Церкви! Истинно-Православная Церковь в России нисколько не разделяет подобной политики и продолжает почитать новосвящмуч. Архиеп.Андрея Уфимского величайшим столпом Истинного Православия, гонимого в нашем веке.
II Вышеупомянутая статья еп.Григория объемом невелика, довольно примитивна и тенденциозна по содержанию. Даже не верится, что такой маститый богослов и канонист, каковым был покойный еп.Григорий, мог написать столь нелепую и прямо лживую апологию. Впрочем, обратимся к самому ее тексту:
...В 1991 г. в Москве вышла книга М.Л.Зеленогорского "Жизнь и деятельность Архиепископа Андрея (кн.Ухтомского)" в 300 с лишним страницах и с очень богатой библиографией. В книге помещен ряд публичных заявлений самого арх.Андрея.
Сам он свидетельствует, что объединился с беглопоповцами, принял их мvропомазание и потом незаконно рукоположил для них несколько епископов.
За это был запрещен в священнослужении Митрополитом-новомучеником Петром Крутицким и не подчинился этому запрещению. Вторично, по той же причине, он был запрещен Митр.Сергием Страгородским в 1926 г. и тоже — запрещения не признал.
Святителя Петра он очень резко критикует и обвиняет в том, что тот путем махинаций добился высокого положения. То же самое (но уже с действительными основаниями) ставил он в вину и Митрополиту Сергию. "Никониан" он презирает и считает еретиками.
Арх.Андрей был личностью очень спорной и до революции, а после нее он стал на неканонический путь, продолжая служить при двукратном запрещении; сам помазал себя мvром раскольников-беглопоповцев и совершил для них незаконные хиротонии.
Мне представляется, что Архиепископ Андрей ни при каких условиях не может считаться святым новомучеником.
+ Епископ Григорий
15(28) апреля 1993 г.[1]
Что ж, обвинения выдвигаются, кажется, чудовищные, но ни одно из них не подтверждается в свете исторической правды. У нас перед глазами имеется та самая книга М.Зеленогорского, на которую ссылается еп.Григорий. Очень жаль, что последний не удосужился ее как следует прочитать, ибо в ней-то и находятся документы, опровергающие всю сию клевету.
Из статьи еп.Григория ясно, что весь вопрос связан с кругом проблем, возникших в связи с деятельностью Архиеп.Андрея Уфимского по взаимодействию с разными группами старообрядцев. Итак, прежде чем перейти к подробному изложению происходивших тогда событий, сделаем некоторый экскурс в историю, что поможет нам в определенной мере разобраться в сложном вопросе взаимоотношений старообрядческих согласий с т.н.
ІІІ Не углубляясь подробно в выяснение причин, приведших Русскую Церковь в ХVІІ в. к болезненному "расколу", отметим, что никто иной как сами "никониане" всеобщим соборным разумом признали ошибочность обвинений православных старообрядцев в "раскольничестве" (конечно, мы не имеем здесь в виду безпоповские толки) и совершенную несправедливость насильственного отторжения их от господствующей синодальной Церкви. Только таким образом и можно объяснить смысл снятия Русской Церковью нечестивых клятв со старых обрядов и старообрядцев, наложенных т.н. "Великим Московским Собором" 1666-1667[2]. Как стало известно из новооткрытых архивных данных, изследованных катакомбным Епископом Евагрием (бароном Дрентельном) в 1992-96[3], на которые мы еще будем в дальнейшем ссылаться, первой совершила торжественный акт аннулирования сих ветхих анафематствований Катакомбная Церковь на своем т.н. "Кочующем" Соборе 1928[4]. Постановления этого Собора были подписаны 72-мя истинно-православными архиереями, главным деянием коих стало окончательное осуждение Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Митр.Сергия (Страгородского) как злейшего еретика. Собор не ограничился обсуждениями только в этой области, но и вынес ряд других определений большой общецерковной и исторической важности. Отцы "Кочующего" Собора, между прочим, коснулись и вопроса о старообрядчестве, в 12-м правиле постановив: «Неправедные клятвы и проклятия на древле-православный обряд и благочестие являются недействительными и отвратительными; Великий Московский Собор 1666-1667 гг. есть не "великий", но русский разбойничий собор. Кто хулит древний обряд и благочестие: Анафема!»[5]. Уже через год после сего анафемы со старообрядцев были сняты "Синодом" Митр.Сергия (Страгородского)[6], что было затем подтверждено "Поместным Собором" Московской Патриархии в 1971[7]. А в 1974 то же самое было предпринято на ІІІ Всезарубежном и Архиерейском Соборах РПЦЗ[8].
К сожалению, все эти постановления обходят вопрос о каноническом положении различных старообрядческих согласий. И это понятно: признав собственную вину в осуждении старых русских обрядов как еретических, уже неудобно было их последователей именовать "раскольниками", а признать таковыми себя — никто не решался. Однако, нам известно, что вопрос наличия твердого апостольского преемства, по крайней мере у т.н. "Белокриницкой" старообрядческой Иерархии[9], разсматривался и был положительно решен Поместным Собором РПЦ 1917-18, который "решил, по свидетельству митрополита Антония (Храповицкого)... принимать в нашу Церковь старообрядческих епископов в сущем сане" (Определение Арх.Собора РПЦЗ от 12(25).09.1974).
Какова же была экклезиологическая предпосылка преодоления искусственно насажденного в ХVІІ в. "раскола"? — Хорошо известно, что в основном лишь безпоповские согласия полностью восприняли крайний взгляд протопопа Аввакума на "никониан" как совершенно безблагодатных еретиков, в то время как старообрядцы, приемлющие священство от Греко-Российской Православной Церкви, подобных воззрений отнюдь не разделяли. Повод к такому мнению дают некоторые, имеющие огромный авторитет у старообрядцев, документы, каковыми, прежде всего, являются т.н. "Поморские ответы"[10] и "Окружное Послание" 1862. Окружное Послание, подписанное между прочим несколькими "белокриницкими" епископами, решительно осуждало лжеучение безпоповцев о Греко-Российской Церкви и утверждало, что истинное священство и безкровная жертва пребудут до скончания века и что это священство находится в Русской и Греческой Церквях, от которых оно и заимствуется старообрядцами. Главным обвинением в адрес господствующей Церкви выдвигалось осуждение старых обрядов. Когда же другая часть "белокриницких" архиереев не согласилась с такой установкой и стала предавать Окружное Послание уничтожению, тогда сам, еще здравствовавший в то время, основатель и глава "белокриницкой" иерархии митр.Амвросий признал учение Послания полезным, а всех, уничтоживших его, предал клятве[11].
Такое, казалось бы, двойственное отношение старообрядцев к Греко-Российской Церкви (т.е. признание благодати, присущей ей, и, одновременно, необщение с ней) объяснялось тем, что "никонианство" в экклезиологическом аспекте понималось как "скрытое еретичество"[12], — т.е. когда ересь, проникшая в богословие господствующей Церкви, исповедовалась частным образом и не утверждалась соборно, в каком случае только сами придерживающиеся заблуждений "невидимым действием суда Божия"[13] отпадали от Церкви, а сама в целом Греко-Российская Церковь не лишалась благодати. Неправильно было бы думать при этом, что Русская Церковь разделилась или раскололась на "никониан" и старообрядцев, т.к. Церковь ни в каком смысле ни разделиться, ни расколоться не может. Наиболее подходящей оценкой сей исторической реалии в данном случае может послужить формулировка Архиеп.Андрея, согласно которой разъединение в молитвах и обрядах единомысленных во святых догматах Церкви христиан понималось как "искусственное" и насильственное, которое только впоследствии вынужденно утвердилось в самой церковной иерархии[14].
В истории Церкви имеются примеры, когда отсутствие видимого иерархического единства не влекло за собою по сути раскола в строго каноническом понимании этого явления[15]. Имея в виду такие примеры, протопресв. М.Помазанский в своей догматике замечает: "Не нарушается единство Церкви из-за временных разделений недогматического характера... К временному прекращению общения побуждают иногда личные заблуждения отдельных иерархов, стоящих во главе той или иной Поместной Церкви, нарушение ими канонов Церкви... Более того, жизнь показывает нам возможность таких внутри-церковных потрясений в Поместной Церкви, которые препятствуют нормальному общению других церквей с данной Поместной Церковью до выявления и торжества защитников подлинной православной истины"[16]. В то же время необходимо исходить из той предпосылки, что Поместная Церковь строится, прежде всего, не столько по территориальному признаку, сколько по принципу управления народом. "Епископам всякого народа подобает знати перваго в них и признавати его яко главу..." — гласит 34 правило св.Апостол, — т.е. епископы управляют народом, а не территорией; и епархия — это не территория, а собственно люди, находящиеся под архипастырским надзором того или иного епархиального архиерея. Исходя из этого, не будет по нашему мнению погрешительным признать Св.Древлеправославную Церковь и Церковь Греко-Российскую, хотя и отдельными церквами, независимыми в иерархическом управлении и временно между собою необщавшимися, но сохранявшими, однако, единство в благодати. Можно, во всяком случае, предполагать, что примерно таких взглядов и придерживался Архиеп.Андрей Уфимский и единомысленные с ним епископы. За это говорит вся его деятельность по возсоединению с различными старообрядческими согласиями.
IV Но правда ли, как утверждает еп.Григорий, что Вл.Андрей еще до революции "был личностью очень спорной", и на чем основано такое мнение о нем? — Приходилось не раз слышать, что Архиеп.Андрей до революции примыкал к зарождавшемуся тогда обновленческому движению и заявил себя крайним либералом. Думающие так, либо не знают, либо не хотят знать, что после большевицкого переворота Вл.Андрей явился одним из самых ревностных и активных антиобновленцев (в этом мы удостоверимся из его собственных писаний), а посему совсем безосновательно было бы приписывать ему обновленчество в том виде, в каком оно разбушевалось в 20-х. Впрочем, действительно, Вл.Андрей всегда стремился внести подлинное обновление в духовную жизнь синодальной Церкви. Но каковыми видел реформы сам Архипастырь, в эго мало кто пытался проникнуть. На самом деле, они заключались в возвращении Русской Церкви к дониконовскимобразцам церковного устроения на началах истинной соборности, уничтоженной Петром I, а также — к лучшим традициям древности. Ни о каком введении женатого епископата и прочих безобразий при этом, естественно, не было и речи.
Первыми по времени обновленческими (в худшем понимании этого слова) реформами в Русской Церкви Вл.Андрей считал богослужебно-обрядовые исправления при Патриархе Никоне, ратифицированные затем на Соборе 1666-67 и утвержденные царем Алексием Михайловичем.
На этом "соборе", — записал в своей тетради Архиепископ, — были два восточных патриарха Александрийский (Паисий) и Антиохийский (Макарий); на этом соборе судили патриарха Никона и прокляли всю древнерусскую церковную историю с ее прежним двуперстием. Вместе с тем, прокляли и двуперстников, назвав их раскольниками-старообрядцами. На этом же соборе русский цезарепапизм был возведен почти в догмат Церкви: церковной духовной власти был дан в руки гражданский меч и узаконены были "градские казни", т.е. публичные казни новых раскольников.
После этого, на законном основании, с благословения святейших патриархов запылали костры и были сожжены и вообще замучены многие тысячи двуперстников, как не повинующихся царской власти.
Я лично считаю этот "собор", названный в истории "Большой Московский", просто русским разбойничьим собором, как в греческой истории был разбойничий Ефесский собор...[17]
...Вся наша казенная полемика со старообрядчеством, — отмечает далее Вл. Андрей, — всегда была сплошною клеветою на старообрядчество. — Все эти лжепрофессоры Ивановские, Субботины, все эти миссионеры: Крючковы, Александровы, Белоликовы, — все это была продажная, казенная компания, делавшая на борьбе со старообрядчеством себе карьеру и сознательно клеветавшая на старообрядчество... Подлинные исторические документы о старообрядчестве открыл проф. Н.Ф.Каптерев и в 1889 году начал их печатать, но проф.Субботин добился, что печатание этих документов было запрещено Победоносцевым., и они появились в печати лишь в 1911 году[18].
Проф. Н.Каптерев, на которого ссылается Владыка Архиепископ Андрей, научно доказал, что Русская Церковь приняла изначально от греков именно двуперстие, и что не русские, а сами греки внесли в свою практику обрядово-богослужебные изменения. При Патриархе же Никоне книжная справа повелась не с древне-греческих и древне-русских харатейных книг, а с греческих новопечатных, изданных на Западе и попорченных латинянами. Так была внесена порча в русские богослужебные тексты, столь возмутившая православный народ. В "никонианстве" Вл.Андрей видел зачаточную стадию позднейших живоцерковничества и сергианства:
Древле-православные христиане ценой своего двухвекового мученичества сохранили у себя истинно-соборное управление и правильное разумение, что есть Христова Церковь. А "никониане" вполне подчинились царской власти импер.Петра и его "Духовному регламенту". Церковь обратилась у "никониан" в казенное "Ведомство Православного Исповедания" (в параллель управлению по делам печати или управлению тюрьмами), а живая вера мало-помалу превратилась в формальное исполнение обрядов; и то — только по требованию гражданских законов. Государственное исповедание оказалось просто казенным неверием.
Поэтому "никониане" утратили понимание даже того, кто есть Глава Церкви: Господь Спаситель или государь император. А когда государя не стало как единого главы, то у "никонианских" архиереев явились сразу три главы (живоцерковная глава, митр.Сергий и митр.Григорий), а миряне, забыв Единого Главу — Христа, буквально заблудились среди этих трех сосен, не зная, куда приткнуться, потому что никогда не умели читать свящ.Писания и понимать его, как следует[19].
Из сего становится понятным, кто и по каким причинам почитал Архиеп.Андрея (Ухтомского) "личностью очень спорной и до революции". — Это будущие обновленцы, григорьевцы и сергиевцы, которым еще тогда взгляды Владыки были ненавистны. Еп.Григорий глубоко ошибался бы, если бы отказал еп.Андрею в справедливости его оценки синодально-бюрократической эпохи Русской Церкви и если бы не видел в ней источника бедствий, постигших нашу многострадальную Родину.
То же следует сказать и о политических взглядах Архиепископа Андрея. Будучи верноподданным государя императора, он однако скептически относился ко всему царствованию Дома Романовых, считая последний духовно и морально разложенным, а покровительство "скрытому еретичеству" в лице "никонианства" и жестокие гонения на древле-православных христиан еще более подрывали авторитет царствующей династии в глазах Вл.Андрея, да и не только его одного. Поэтому после падения российской монархии сам собою отпал вопрос и о верности Дому Романовых, поскольку тот не исполнил своего главнейшего предназначения — быть защитником и охранителем Православия, воздвигнув преследования на старообрядцев и сделавшись, таким образом, недостойным своего призвания. "Спорным" может показаться такой взгляд только тем, кто очень плохо знает как историю Российского Государства, так и историю Русской Церкви, или изучал ее по мистифицированным источникам.
Нелепым нам видится и обвинение еп.Григория в адрес архиеп.Андрея, заключающееся в том, что последний никониан якобы "презирал и считал еретиками". Выше мы уже могли удостовериться из слов самого Вл.Андрея, что под "никонианством" он подразумевал начальную стадию живоцерковничества. Обновленцев 1920-х, пожалуй, погрешительно было бы не презирать. Но это презрение не имеет ничего общего со всею Русской Церковью, к коей изначально принадлежал и сам Архиеп.Андрей. Синодальную Церковь ни еретической, ни безблагодатной в целом он никогда не считал. «Никонианство, — согласно его убеждению, — как полное извращение христианства, есть несомненная ересь; но "никониане" до такой степени жалки и нелепы, что их еретиками назвать почти несправедливо! Какие же это еретики! — Такие они несчастные... Это дети — крещенные, но ничему не наученные»[29]. До конца своих дней Вл.Андрей не переставал свидетельствовать, что он был и остается Уфимским архиереем, каковым значится с 1913.
Зато фактически, "никониан" признали еретиками св.Отцы "Кочующего" Собора 1928, предав анафеме всех хулящих древний обряд и благочестие (а это было свойственно "никонианам"). Такое решение, очевидно, было принято в противовес тому, что постановили на "Великом" Соборе 1666-67, когда признали старые обряды еретическими. Следовательно, исповедание Архиеп.Андрея Уфимского ничем не отличалось от исповедания остальных свв.Новомучеников и Исповедников Российских. Вряд ли Вл.Григорий осмелился бы требовать их "деканонизации", как того он добивался в отношении Архиеп.Андрея.
V Приступим, наконец, к рассмотрению главного обвинения: объединение с "беглопоповцами"[21], принятие их мvропомазания и "незаконное" рукоположение для них нескольких (?!) епископов Вл.Андреем.
Обратимся за разъяснениями к писаниям самого Архиеп.Андрея. Дело, по его словам, обстояло следующим образом:
В сентябре 1917 года ко мне обратились так называемые беглопоповцы с просьбою быть у них епископом. В это время я был в Москве на Соборе 1917 года. Я принципиально согласился, но с тем, что уфимская паства моя останется в моем ведении. Вел со мной переговоры со стороны беглопоповцев Лев Алексеевич Молехонов. Он же собрал в Москве маленькое совещание из представителей других своих общин. На этом совещании после долгих разсуждений согласились, что мое соединение с этой группой старообрядцев произойдет так: я приду без облачения в Московский (на М.Андрониевской ул.) храм беглопоповцев. Они встретят меня вопросом: кто я? — Я отвечу сначала, что я епископ православной единой, святой, соборной Апостольской Церкви, а потом прочту Символ веры и пространное исповедание веры, которое чтет всякий, рукополагаемый во епископа. Далее я, по просьбе беглопоповцев, сам себя помазываю тем святым муром, которое они в 1917 г. называли и считали патриаршим, оставшимся от патр.Иосифа. — На этом "чиноприем" мой и должен был окончиться.
Обо всех этих переговорах знал мой духовник, харьковский архиепископ Антоний, и обо всем был осведомлен патр.Тихон, которые и одобрили мои намерения.
Таким образом — с обеих сторон все было вымерено, высчитано, обдумано и по-человечески выходило вполне для всех приемлемо. После этого я уехал в Уфу.
Но наступили события 1918 и 1919 гг. — Беглопоповцы меня надолго потеряли; я оказался в Сибири, а потом — в тяжелой неволе... Но в 1925 году, когда я был в ссылке в Асхабаде, то ко мне явился беглопоповский архим.Климент и стал снова меня просить, чтобы я был епископом у беглопоповцев...
Я согласился исполнить все, что обещал Л.А.Молехонову... Кроме того, я согласился быть епископом у беглопоповцев только с тем условием, что архим.Климент сам примет от меня посвящение в епископы и будет фактически дееспособным епископом, ибо сам то я надолго был прикован к Асхабаду или еще к другому какому месту.
Климент принял все мои условия и 28 августа 1925 года мы впервые молились вместе с ним Богу в истинно-православном, т.е. не цезаро-папистическом храме; я со своей стороны исполнил все, на что получил благословение патр.Тихона. — 3-го сентября 1925 года я рукоположил (вместе с еп.Руфином) Климента во епископа, уполномочив его быть как бы моим заместителем, пока я не пользуюсь свободой передвижения...
На этом мы с ним и расстались в тот же день 3-го сентября.
А вскоре я получил от еп.Климента известие, что беглопоповцы ни меня, ни его не признали своими епископами и что он, Климент, в сущем сане принят в число епископов Белокриницкой иерархии[22].
Обо всем написанном собственноручно свящмуч. архиеп.Андреем еп.Григорий совершенно не упоминает. И это удивительно. — Во-первых, непонятно, откуда еп.Григорий взял, что Арх.Андрей поставил для беглопоповцев несколько епископов? Таких сведений нет нигде в книге М.Зеленогорского; это не подтверждается и в Катакомбной Церкви. Насколько известно (да и Вл.Андрей об этом свидетельствует), возсоединение с беглопоповцами ни к чему не привело, закончившись "совершенно безрезультатно". Архиеп.Андрей для беглопоповцев рукоположил только одногоеп.Климента (Логгинова), и более никого для беглопоповцев. Во-вторых, очевидно, что процедура возсоединения Архиеп.Андрея с данным старообрядческим согласием была выработана с ведома и согласия высшего священноначалия Русской Церкви и не являлась самоволием Вл.Андрея. Поэтому еп.Григорий явно утрирует ситуацию, когда пытается вменить ему действия, которых он никогда не совершал.
Но допустима ли вообще такая церковная икономия, которая была применена Вл.Андреем при возсоединении с беглопоповцами, с канонической точки зрения? Иными словами, распространяется ли икономия настолько, чтобы повторять над собою чин св.Мvра? — Для разрешения этого сложного вопроса обратимся к практике Восточной Церкви. По православному учению, только одно таинство крещения неизгладимо, — благодать же прочих таинств может отойти (и действительно отходит) от впавшего в отступничество. Так, если правильно рукоположенный священнослужитель отпадает от Церкви, то тотчас утрачивает благодать хиротонии и становится простым мирским человеком (см. 1-е правило св.Василия Великого). Однако, по возвращении в лоно Матери-Церкви, он заново не перерукополагается (по б8-му правилу св.Апостол и 59-му Карф.), причем, ему, как "обличенному в некоем тяжком грехе, неизбежно удаляющем от священнослужения", более не должно попускать "восходити на степень клира" (см. 3б-е правило Карф.Соб.). Выдуманного латинянами учения о конфирмации (или, выражаясь более понятным языком, — консервации) св.Таинств рукоположения и мvропомазания Восточная Церковь никогда не знала. Много места сему лжеучению кстати уделял и еп.Григорий в своих сочинениях[23]. По учению же Церкви Православной, как св.Таинство рукоположения, так и св.Таинство мvропомазания не неизгладимы. Но если истинное рукоположение не совершается второй раз, то мvропомазание — не неповторимо. Через таинство Мvропомазания преподается новокрещенному спасительная благодать Св.Духа, которой чужды все, находящиеся в отделении от тела Церкви. Сия благодать присуща только членам Церкви и действует только в Церкви. Итак, все отпавшие от нее (видимо, или невидимо) — даже в том случае, если они ранее в истинной Церкви уже были крещены и мvропомазаны — утрачивают благодать крещения, хотя сама печать крещения на них неизгладимо почивает. В Деяниях Апостольских повествуется о том, как Апостолы Петр и Иоанн были посланы прочими Апостолами из Иеросалима к уверовавшим и крестившимся самарянам, — "яко да приимут Духа Святаго. Еще бо ни на единаго их бе пришел, точию крещени бяху во имя Господа Исуса. Тогда возложиша руце на ня (что в Древней Церкви заменяло помазание св. Мvром), и прияша Духа Святаго" (Деян. 8:15-17). "Отсюда совершенно ясно, — делает вывод митр.Макарий Московский в своем догматическом богословии, — а) что Духа Святого Апостолы преподавали верующим не чрез Крещение (в котором верующие только возраждаются или возсозидаются от Духа мгновенно, не приемля Его в себя навсегда), а через возложение рук на крестившихся; б) что чрез это возложение Апостолы преподавали верующим дары Духа Святого, необходимые всем, приявшим Крещение, а не дарования чрезвычайные, сообщаемые только некоторым; в) что это возложение рук, соединенное с молитвою к Богу о низпослании на крестившихся Св.Духа, составляло особенное тайнодействие, отдельное от Крещения..."[24] Вот почему помазанный св.Мvром в Церкви истинной, но впоследствии удалившийся от нее — по причине ли ереси, или какого иного отступничества — вновь помазывается св.Мvром, как требуют этого канонические правила (II Всел. 7;VII Всел. 95), которые не делают никакого различия между еретиками, державшимися заблуждения изначально, и теми, кто перешел в ересь из Православия. И нигде в Книге правил, ни в учении св.Отцов, мы не находим определений, категорически запрещающих перемvропомазание. В случае же с Архиеп.Андреем Уфимским с его стороны была применена простая икономия, в принципе, ради церковных интересов допустимая и не выходящая за рамки канонов.
Для старообрядцев сама принадлежность к никонианско-синодальной иерархии уже делала сомнительным причастность того или иного ее члена к благодати Св.Духа, хотя в целом ее действие в синодальной Церкви — не отрицалось. Присоединение "вторым чином" (т.е. через мvропомазание) "никониан" к старообрядческой Церкви еще не означало поголовной безблагодатности первых, что хорошо видно из официальной экклезиологической позиции старообрядцев, приемлющих священство от Греко-Российской Церкви. Однако, перемазывали всех, дабы исключить всякие споры и несообразности, которые несомненно стали бы возникать, если бы "никониан" присоединяли "вторым чином" только выборочно (а такие споры действительно возникали, что привело к выделению из старообрядчества т.н. "диаконовского" согласия[25] — сторонников принятия из "никонианства" исключительно третьим чином, — т.е. через отречение от ересей). К тому же, к принятию "никониан" через мvропомазание обязывало старообрядцев завещание свящмуч.Павла, еп.Коломенского — единственного в ХVІІ в. русского архиерея, открыто выступившего против обновленческих реформ Патр.Никона и замученного лично по его приказу[26].
Архиеп.Андрей, посоветовавшись с Патр.Тихоном и архиеп.Антонием (Храповицким), принял условия беглопоповцев для церковного возсоединения с ними, но в то же время выдвинул и свои: его уфимская паства должна остаться в его ведении, как и прежде, т.е. вл.Андрей соглашался быть епископом как старообрядцев-беглопоповцев, так и своей Уфимской Епархии, что нисколько не означало перехода от одной к другим. Также весьма характерно, что "чиноприем" начинался с исповедания еп.Андреем, что он — "епископ Православной Единой, Святой, Соборной Апостольской Церкви", а не еретик, присоединяющийся к Церкви. В связи с этим знаменательно, как Вл.Андрей истолковал помазание самого себя св.Мvром, заявив перед самым священнодействием архим.Клименту: "Не ваша рука возлагается на меня, а рука того Патриарха, который освятил ваше древнее мvро; когда вы прочитаете оглашение, а я прочитаю ереси и исповедание веры до мvропомазания, то я уже становлюсь вашим епископом и могу с вами общаться в молитве, а раз я ваш, значит священник не может помазать епископа"[27]. Все это свидетельствует о том, что сие возсоединение состоялось на условиях, хотя и несколько своеобразных, ЕДИНОВЕРИЯ. Это становится еще более ясным из текста Исповедания Веры Епископом Андреем, которое мы целиком приводим здесь, а также из остальных документов, которые будут выписаны нами ниже.
Я, епископ Андрей, Единой Святой Соборной Апостольской Церкви, посвященный в сан епископа в 1907 г. 4-го октября при Св.мощах Казанских Святителей Гурия, Варсонофия и в день их памяти, ныне испытывая гонения от господствующей иерархии за свободу Церкви Христианской, исповедую перед Св.Церковью, что Патриарх Никон, своим мудрованием нарушивший жизнь Соборной Церкви, любовь ее, тем положил начало расколу русской Церкви. На ошибке Патриарха Никона утвердился тот русский цезарепапизм, который со времен Патриарха Никона подтачивал все корни русской церковной жизни и, наконец, вполне выразился в образовании так называемой "Живой Церкви", — ныне господствующей иерархии, нарушающей все церковные каноны. А я, хотя и грешный и недостойный епископ, но ни к какой господствующей иерархии не причислял себя по милости Божией и всегда помнил заповедь Св.Апостола Петра: "Пасите стадо Божие, не господствуя над наследием Божиим". Зная это, Уфимские единоверцы еще в 1919 г. в январе месяце избрали меня в единоверческого старообрядческого епископа Саткинского. С этого времени я уже состою Старообрядческим епископом, и когда Живая Церковь стала господствовать над народом Божиим, нарушая церковные каноны, то я немедленно, без колебаний от нее отрекся. Ныне, скорбя всей душей о великих бедах Церкви, готов отдать себя всецело на служение древлеправославным христианам — старообрядческим общинам для приведения к единству всего русского разрозненного стада Христова. Сего ради аз, епископ Андрей, от вышеписанныя Никониянския глаголемыя ереси отрицаюся как от ереси цезарепапистов, создавших Живую Церковь, ибо принадлежу к истинно православной вере Единыя, Соборныя и Апостольския Церкве древних христиан.
Все возмутившие древне-Вселенския Православныя Святыя Церкви и учинияющиеся виновниками расколов и раздоров, в своих тяжких грехах да получат от Господа облегчение на Его Страшном Суде от мук, им уготованных.
Но все отвергающие ныне Апостольские и Святоотеческие Предания, содержимые древлеправославною Церковью, — да будут анафема!
Не крестящиеся в три погружения во имя Отца и Сына и Святаго Духа, — да будут анафема!
Порицающие двоеперстное сложение для крестного знамения, именуя оное армянством, — да будут анафема!
Порицающие осьмиконечный крест Христов Брынским раскольничеством, — анафема!
Отрицающие преложение священнодействуемой просфоры в Тело и Кровь Христову, на ней же изображен трисоставный крест Христов с надписанием "Св.Агнец Божий, вземляй грехи всего мира", — да будут анафема!
Проклинающие глаголющих по свято-церковному преданию аллилуйа по-дважды с приложением слава Тебе, Боже, и порицающие Божественную песнь богомерзкою македонцевою ересью и раскольническим суеверием, — да будут анафема!
Отрицающие уставы церковные творить земные поклоны на молитвах св.поста, — да будут анафема!
Учащие вопреки правил Св.Апостол и Богоносных Отцев в посты ясти мясо, — да будут анафема![28]
Как явствует из вышеприведенного исповедания, оно только более подробно раскрывает определение, вынесенное позже св.Отцами "Кочующего" Собора Истинной Православной Церкви 1928: "Всем хулящим древний обряд и благочестие: анафема". Таким образом, можно смело утверждать, что это исповедание — есть исповедание не одного только Архиеп.Андрея, но и всей Катакомбной Церкви! Заблуждения эти свойственны были "никонианам", как показывают исторические изследования, а посему в отречении от них Вл.Андрей видел начало очищения русской Церкви от накопившихся в ней церковно-нравственных искажений, приведших, в конечном итоге, к воцарению обновленчества как господствующей иерархии.
VI Но возвратимся снова к тетради Вл.Андрея и поинтересуемся, что же произошло позже:
...Насколько эта попытка закончилась безрезультатно в отношении беглопоповцев, настолько она имела вовсе печальные результаты в отношении ко мне.
В это время управлял всей русской православной толпой митр.Крутицкий Петр (Полянский). Это был московский самодержец в духовном сане, с помощью многих и сложных шахматных ходов занявший это место. А ведь известно, что русские люди без хорошего самодержавного кулака обойтись не могут. — Так вот этот Петр, духовный самодержец, опираясь на самодержца совсем не духовного, узнав о моей молитве со старообрядцами в Асхабаде (узнав по каким-то сплетням), запретил мне священнослужение... Это было бы ужасно как страшно, если бы ранее я признал Петра самодержцем над собой. Но так как я отказался признать Петра в апреле 1925 года самодержцем, — как признали другие, — то в октябре этого года я не признал, разумеется, и его запрещение.
В 1926 году в июле это запрещение повторил преемник Петра митр.Сергий, еще более подлыми путями, чем Петр, пролезший в звание председателя патриаршего Синода и назвавший себя заместителем местоблюстителя. Но глупая Москва способна мириться со всякой подлостью! Помирилась она и с подлостью Сергия... — Этот Сергий, зная, что я в Уфе, написал к моей пастве письмо, преисполненное клеветы на меня, будто я отпал от православия, будто бы вторым чином присоединился к беглопоповцам и пр. — Мне не много нужно было употребить усилий, чтобы доказать, что это ложь и что заместитель местоблюстителя — просто лжец!..
Вот этой протоптанной дорожкой клеветы и лжи и пошел митр.Сергий и оклеветал меня. Но в Уфе среди "никониан" уже нашлись смыслящие люди и не поверили клевете Сергия, как не поверили клевете Петра. — При этом случилось два обстоятельства, которые послужили на пользу мне лично и на пользу церковному делу.
У меня в то время были два викарных епископа — Антоний и Питирим. Оба они пожелали проверить все, что касалось меня в деле возсоединения со старообрядчеством. Антоний отправился проверять меня в Москву, добился доверия в канцелярии патриаршего Синода и лично проник в синодский архив, чтобы изучить документы, касающиеся меня.
Каково же было его удивление, когда он еще весной 1927 года убедился, что в Синоде — в архиве нет решительно никаких документов обо мне, — ни о моем "уходе в раскол", ни о моем "запрещении" и пр. Он спросил в Синоде, что же это значит, и получил чрезвычайно характерный ответ: "вероятно, митр.Петр только попугать хотел еп.Андрея"!..
Еп.Питирим, бывший староафонский 70-летний монах, человек умный, хотя и малограмотный, поехал не в сергиевский Синод, который он не признавал, а поехал в Ярославль к митр.Агафангелу, чтобы ему доложить подробно обо всем, что касается Уфимской церковной жизни и выслушать его мнение. Митр.Агафангел выслушал еп.Питирима очень внимательно в течение нескольких часов (два дня) и сказал моему викарию и ставленнику (которого я рукоположил во епископа во время первой моей ссылки, в Тедженте в июне 1925 г.), еп.Питириму, чтобы он не смущался, что мое церковное поведение безупречно (выделено мною — авт.) и что лишь в целях церковного мира он, митр.Агафангел, советовал бы мне не совершать архиерейских хиротоний, а в целях осведомления уфимцев и других верных сынов Церкви, он — митр.Агафангел, советовал бы мне все мое "дело" отдать на суд ближайших, по крайней мере, — трех епископов.
"Но это мой только совет, а на месте видней, что нужно делать", — так сказал еп.Питириму митр.Агафангел.
Еп.Питирим, вернувшись в Уфу, обо всем этом рассказал мне, а Старо-Уфимский еп.Аввакум решил немедленно исполнить совет митр.Агафангела и на 3-е февраля 1927 года пригласил в Уфу на совещание епископов Питирима и Антония, а от меня запросил все материалы в объяснение моего церковного поведения.
3-го февраля 1927 года эти три епископа выпустили за собственными подписями "Акт по делу архиепископа Андрея", в котором изложили обстоятельства дела и пришли к выводу, что я никуда не "уходил", а что клевета митр.Сергия по существу своему есть легкомысленная и позорная на святое дело[29].
Упоминаемые Вл.Андреем духовные лица, поддержавшие его, были священномученики — еп.Антоний (Миловидов) Усть-Катавский (†1937), еп.Аввакум (Боровков) Старо-Уфимский (†1937), новоисповедник митр.Агафангел (Преображенский) Ярославский (†1928), а также — впоследствии один из главных столпов Катакомбной Церкви — еп.Питирим (Ладыгин), в схиме Петр, Нижегородский, скончавшийся в 1957. И это лишь малая толика тех истинно-православных иерархов, кои в 1925-26 полностью разделяли позицию Вл.Андрея по всем вопросам. Достаточно сказать, что к тому времени в общении с Архиеп.Андреем находилось около 30 епископов, лично им поставленных, которые и не думали его осуждать за выдуманный Петром и Сергием "уход" в "раскол".
В книге М.Зеленогорского приводится и другой интересный документ — Справка, присланная Арх.Андрею из канцелярии сергиевского Синода, следующего содержания:
1927, октября 27Дел об увольнении Архиепископа Андрея от епархиальной службы на покой и о запрещении ему священнослужения, а равно и о деяниях его в пределах Туркестанской епархии в 1924-25 гг. в архиве канцелярии Московской Патриархии не имеется и справки с них сделать нельзя.
Печать3-6 октября 1927 года в Уфе состоялся большой епархиальный Съезд с участием епископов, духовенства и мирян Уфимской Епархии. Помимо решения внутренних епархиальных проблем, Съезд также разсмотрел "дело Вл.Андрея" и вынес по этому поводу следующее постановление:
К сожалению, еп.Григорий, может быть не ведая того, становится в один ряд с теми клеветниками и лжецами, которых изобличают все сии свидетельства. Оказывается, никакого запрещения Вл.Андрея и не издавалось митр.Петром вовсе, и нам не совсем понятно, как мог "не ведать" этого еп.Григорий при наличии у него документальных данных, подтверждающих отсутствие какого-либо "запрещения"?..
VII Очередное обвинение, которое выдвигает еп.Григорий против Архиеп.Андрея, заключается в непочитании и неподчинении законному Местоблюстителю Патриаршего Престола Митр.Петру (Полянскому). За разъяснениями вновь обратимся к писаниям Вл.Андрея.
Перед нашими глазами, из той же книги М.Зеленогорского, "Ответы, данные Епископом Андреем на вопросы, предложенные ему на собрании благочинных 3 июля 1926 года", из которых мы узнаем о взгляде еп.Андрея на свое каноническое положение. Из пяти вопросов непосредственно этой темы касаются 1-й и 5-й. На первый вопрос: «Признает ли епископ Андрей православным и правомочным правящий "Епископат Российской Церкви"?», — он отвечает:
...О каком же "епископате" задан мне вопрос? Если о "живоцерковниках", то я могу сказать, что считаю их людьми антицерковными, каноническим недоразумением, хотя они уже называют себя "православными". Если вопрос мне задан о так называемых "тихоновцах", то я в этом "епископате" теперь не могу разобраться. Это что-то не поддающееся описанию и квалификации. В отдельности среди епископов имеются честные и большие люди, но имеются и такие, которые говорят: "ведь подчинялись же мы ранее Владимиру Карловичу * — почему же теперь не подчиняться Иуде Искариотовичу?
*) Имеется в виду бывший обер-прокурор Св.Синода В.К.Саблер. — прим.ред.
Эти слова были мне сказаны одним из представителей нашего "епископата" с упреком, что я не исполняю мудрой пословицы: "с волками жить — по волчьи выть"... Но я это правило не считаю для себя обязательным и уверяю, что ныне епископат может по-волчьи и не выть.
Итак, относительно наших епископов я могу сказать, что среди них имеются люди святые, имеются и люди просто недостойные — пьяницы, прелюбодеи (да, такие имеются и носят сан епископов); имеются среди епископов мелкие политиканы, пытающиеся служить Богу и мамоне, ездящие по епархии с двумя мандатами — и от "живой церкви" и от патриаршей канцелярии. Можно ли таких епископов признавать православными?»
На вопрос пятый, поставленный конкретно: "Кого в настоящее время еп.Андрей считает законной церковной властью над собой?", — мы получаем довольно твердый ответ: «Буду отвечать прямо: я не считаю митрополита Петра Крутицкого способным понимать церковную жизнь; это человек, который попал в монахи "по сокращению" на советской службе и способен церковную жизнь только путать. Это я предчувствовал весной 1925 года, и мое предчувствие оправдалось, — он запутал все до невозможности...»
Далее Вл.Андрей, говоря о несостоятельности полномочий преемника митр.Петра митр.Сергия (Страгородского) и др., заключает: «Вследствие всего вышесказанного, я при всем желании не могу признать над собою, как епархиальным епископом, чье-либо руководство впредь до канонического Собора. Я очень твердо знаю свои канонические обязанности, чтобы не забыть своих прав оберегать свою паству от всякого недостойного "епископата" и от всяких темных сил, расхищающих наше духовное стадо. Кроме этих соображений, я, в силу 76 Апост.правила и 23 правила Антиох.Собора, не могу признать передачи управления всею русскою Церковью по каким-то тайным духовным завещаниям. Эта игра в завещания совсем неканонична...»[32]
Итак, вот каковы на самом деле подлинные причины непризнания Архиеп.Андреем местоблюстительства Митр.Петра! — Причины сии — чисто канонические. Но самое важное, что настоящее мнение Вл.Андрея разделялось не только им одним. То, что он увидел еще в 1925-26, на то прозрела практически вся Катакомбная Истинно-Православная Церковь впоследствии. Конечно, все подробности церковной жизни в СССР в 1930-х еп.Григорию, скорее всего, были неизвестны, но кое-что он мог знать хотя бы из вышедшей на Западе книги неизвестного автора-катакомбника из Советского Союза "В объятиях семиглавого змия". Эта книга была издана официально в 1984 Русской Православной Церковью Заграницей. Автор-катакомбник, видимо, очень хорошо был осведомлен о событиях рассматриваемого нами периода. Вот, что он пишет по поводу местоблюстительских полномочий Митр.Петра:
Явной ошибкой, вкравшейся в церковную деятельность П.Тихона, является способ передачи патриаршей власти, который стал официально признан каноническим.
Даже в годы острой борьбы за власть в Церкви проскальзывает такое положение, что "искатели" власти опираются на определения Собора 1917-18 гг. о замещении патриаршего престола, определения которых сами не знают. И по сей день эти постановления стараются не оглашать. В исторических сведениях о вступлении мит.Петра в обязанность патр. местоблюстителя и мит.Сергия — в должность зам. патр. местоблюстителя по завещанию предшественников, говорится просто, что Собор предусмотрел будущие тяжелые обстоятельства и дал право Патриарху назначить себе заместителей на случай отсутствия кандидатов в местоблюстители; текст же этого постановления не приводится: видимо, подробности этого постановления могут открыть нежелательную правду о сознательно допущенных ошибках. Потом нужно не забывать и того, что завещания писались иерархами под гнетом большевиков, и даже после не могли быть опровергнуты против их воли.
Мы не можем себе представить то духовное состояние, те обстоятельства, в каких Патр.Тихон писал свое завещание в лечебнице на Остоженке. Несколько подозрительным становится то, что Патр. указывает в завещании иерархов, посаженных на неопределенный срок в тюрьму[33]. Один из них оставался на свободе — митр.Петр Крутицкий. Лечивший врач Э.Бакунина кое-что упоминает об этом иерархе: "Петра Крутицкого Патриарх, видимо, не очень долюбливал, хотя в приеме ему никогда не отказывал. Это был высокий, тучный и довольно неприятный в обращении (пышноволосый) человек. Говорили, что Патриарх недолюбливал его за то, что он слишком настойчиво добивался перед ним поста московского митрополита и почти вынудил его назначение".
Далее автор-катакомбник ставит в вину митр.Петру единоличное управление Церковью, нежелание собрать Собор или избрать Синод. Именно это, по мнению автора, подтолкнуло нескольких иерархов, объединившихся вокруг небезызвестного Архиеп.Григория (Яцковского), создать собственное ВВЦУ под видом подготовления созыва нового Собора. О том же, как именно в четком соответствии с определениями Поместного Собора РПЦ 1917-18 должна была осуществляться передача церковной власти, автор-катакомбник пишет: «Право на замещение Патриарха было предусмотрено Собором 1917-18 года. "В случае кончины Патриарха или нахождения его под арестом или в отпуску — его место в Священном Синоде и Высшем Церковном Совете заступает старейший из присутствующих в Синоде иерархов" (Определение Собора от 8 дек. 1917 г., пункт 8). "В соединенном присутствии под председательством того же старейшего иерарха члены Свящ.Синода и Церк.Совета тайным голосованием избирают местоблюстителя из среды присутствующих членов Синода, причем, избранным считается получивший более половины избирательных голосов" (от 28 июля 18 г. п.3). "Местоблюститель патриаршего престола избирается на время междупатриаршества" — (там же, п.1). "Время это ограничивается 3-х месячным сроком" (от 31 июля 18 г.). В этот срок, — добавляет автор, — местоблюститель обязан собрать собор для избрания нового патриарха».
Как видно, ни одно из этих постановлений не было соблюдено при назначении местоблюстителя Патриархом, а все было заменено стихийным "избранием" (на основании завещания Патриарха) митр.Петра в местоблюстители на случайно собранном совещании иерархов, приехавших на похороны Патриарха в Москву. И, наконец, тот же автор изобличает митр.Петра в том, что тот "не имел права оставаться местоблюстителем, находясь в тюремном заключении и иметь лишь заместителя, который бы был проводником только его воли", да притом бывшего отступника из обновленцев, каковым являлся митр.Сергий (Страгородский)[34]. Отсюда видно, насколько верной была оценка Вл.Андрея (Ухтомского) антиканонических положения и действий Патриаршего Местоблюстителя.
Но самым главным преступлением митр.Петра, конечно, было тайное покровительство митр.Сергию (Страгородскому) после его знаменитой Декларации 1927. Сие известно документально[35], отчего МП прославила митр.Петра в лике святых на своем "соборе" в 1996. Еп.Григорий, по всей видимости, не знал, что в 1930-х от Петра отступились практически все "непоминающие" архиереи, — среди них такие как: архиеп.Феодор (Поздеевский), еп.Серафим (Звездинский), Архиеп.Григорий (Лебедев), Архиеп.Димитрий (Любимов) и мн.др. "иосифляне", и, естественно, все "андреевцы". Поминать Петра как Главу Русской Церкви продолжали под конец лишь считанные единицы.
На основании новооткрытых еп.Евагрием документов "Кочующего" Собора ИПЦ 1928 мы теперь можем видеть, насколько скептическим было отношение у Отцев Собора к местоблюстительству Петра. За последним не только не признавалось никаких законных полномочий, но Собор был близок к тому, чтобы осудить его, как сергиан. Инициаторами сего осуждения явились "даниловцы" и "андреевцы", которые весьма порицали митр.Иосифа (Петровых) за то, что он "уперся и продолжает поминать Петра"[36]. Однако, Собор, по всей видимости, решил воздержаться от такого решения, надеясь на перемену в действиях Петра.
Мы доподлинно не знаем всех обстоятельств последних дней многострадальной жизни Патриаршего Местоблюстителя и, подобно Отцам "Кочующего" Собора, воздерживаемся произносить над ним окончательный приговор. Но в то же время ясно, что Архиеп.Андрей был далеко не одинок в своих воззрениях на полномочия Петра. Он лишь раньше многих других духовно прозрел все перипетии закулисной церковной борьбы за власть и дал всем явлениям правильную оценку.
В июле 1927 выходит Декларация митр.Сергия о лояльности к советской власти. «Эта Декларация — Воззвание от 16 июля 1927 года, — писал Архиеп.Андрей в своей тетради, — есть настоящая квинтэссенция никонианского цезаро-папистского хамства. — Это даже среди "никониан" по глубине своей антицерковности и предательства было нечто выдающееся и небывало скандальное»[37]. Таким образом, и здесь Архиеп.Андрей оказался совершенно прав, когда еще в 1926 отказался признать полномочия Сергия как достигнутые "вполне антиканоническим путем"[38]. Соглашается с этим и еп.Григорий, а потому становится не совсем понятно, почему еп.Григорий "второе запрещение" архиеп.Андрея признает справедливым, если оно происходило от первоиерарха, совершенно неканоническим путем утвердившегося?..
VІІІ Для полноты картины нам предстоит разсмотреть еще одно весьма важное в деятельности Архиеп.Андрея событие, которое не упоминается среди обвинений в его адрес еп.Григорием. Это — возсоединение Архиеп.Андрея с "Белокриницкой" старообрядческой иерархией в лице ее Главы Архиеп.Мелетия (Картушина) — в 1932. Сему предшествовали следующие события.
Еще в 1917 г. 31 мая преосвященный Андрей, в сопровождении епископа Углицкого Иосифа (Петровых) (будущего митр.) и прот.Симона (Шлеева) (будущего единоверческого епископа) посетил Рогожское кладбище (духовный центр "белокриницких" в Москве), где произошла встреча с епископами "Белокриницкой" иерархии. Делегацией было передано послание Нижегородского единоверческого съезда, состоявшегося незадолго до этой встречи, который выразил стремление к взаимному единению. Однако, тогда ответ старообрядческих епископов был отрицательным. Главное препятствие к объединению они усматривали, прежде всего, в тех же нечестивых проклятиях на древнее благочестие, произнесенных Соборами 1666-67 и еще не уничтоженных "никонианами". «Необходимо, чтобы последователи реформ Никона, — писали "Белокриницкие" иерархи, — при участии восточных патриархов, соборно отвергли и осудили клятвы и злохуления, произнесенные на святоотеческие предания и обычаи и на православных христиан, содержащих оные; обязаны раскаяться и испросить прощение — как за эти клятвы и злохуления, так и за все безчеловечные мучения и гонения, каким подвергали они и их предки — держателей святоотеческих преданий. Должны всецело возстановить каноничность своей церкви и устроить ее в таком виде, в каком пребывала древлерусская Церковь до разделения... Без всего же этого, при настоящем антиканоническом положении и расстройстве церкви господствующей, когда попираются священные каноны, презираются святоотеческие предания и древлерусские обычаи, не исполняется богослужебный чин — даже по ее книгам и уставам — служба совершается с пропусками, какими-то отрывками, антицерковным (концертным) пением, нет в церкви единообразия и благочиния, — говорить о единстве нас с вами и с господствующей церковью нам кажется преждевременным и безполезным»[39]. Как мы видели выше, часть этих условий была исполнена Катакомбной Церковью в 1928 и главное препятствие к объединению исчезло. Поэтому Архиеп.Андрей (на этот раз в единоличном порядке) стал предпринимать новые попытки к установлению полного общения с "Белокриницкими" старообрядцами.
Из повествования о сем преосвященного Андрея следует, что близкий контакт с белокриницкими произошел у него в начале 1932, когда он стал посещать старообрядческие храмы в Москве и принимать участие в богослужениях. По его собственным словам, уже тогда он мог сделать из этого вывод — «что я для них не чужой, а свой, что я для них не враждебный и вредоносный "никонианин", а действительно епископ единой, Святой соборной Апостольской Церкви»[40]. Видимо, уже тогда Архиеп.Андрей вошел в предварительное общение с Архиеп.Московским и всех древлеправославных христиан Мелетием, на что указывает факт их совместной хиротонии тайного епископа Василия Гуслицкого[41]. Вскоре Архиеп.Андрей отбыл в новую ссылку в Алма-Ату.
И вот в это время, — свидетельствует Владыка, — для меня совершенно неожиданно я получил великий дар от священников Белокриницкой иерархии: я получил святые Дары, святую дарохранительницу и омофор...
Разумеется, моя радость по поводу этого, несомненно, общецерковного события, была и остается безпредельной. Для меня несомненно, что это — событие крупной общецерковной важности, хотя объем этого события будет раскрываться постепенно и медленно. Однако, при благоприятных обстоятельствах это событие может и в ближайшее время проявить себя всесторонне и чрезвычайно благотворно[42].
На каких же условиях состоялось объединение на этот раз?
Когда архиеп.Андрея спрашивали об этом, он писал: "Отвечаю коротко и ясно: БЕЗ ВСЯКИХ УСЛОВИЙ. И это тем более обязывает меня быть безукоризненно честным по отношению к тем, кто поверил моей честности"[43]. Более подробные разъяснения мы находим в письме Архиеп.Андрея Архиеп.Мелетию, написанном сразу по получении св.Даров и омофора:
Итак, Святитель Христов, — заключает преосвящ.Андрей, — мы уже объединены с вами по милости Божией Единым Главою св.Церкви, Господом нашим, объединены и во святых церковных догматах, и в молитве, и в церковной дисциплине (т.е. в св. обрядах).
Ныне для меня остается решить вопрос третьестепенного значения, признавать ли мне ныне и немедленно какую-либо церковно-иерархическую власть до соборного решения по этому поводу.
Всесторонне обдумав этот вопрос, помолясь Богу и призвав на помощь Святителей и чудотворцев Казанских, прошу Вас, святый Владыко, принять мои услуги в созидании св.Церкви.
Со своей стороны всякое Ваше указание на пользу св.Церкви приму с любовью и благодарностью. Но в целях церковной экономики я должен до собора остаться епископом Уфимским, каким я был до сих пор. Я должен сохранить никем не заподозреваемую полную свободу церковного делания везде, где это возможно... (выделено мною — авт.)[44]
И Архиеп.Мелетий ПРИНЯЛ СИИ УСЛОВИЯ, как это явствует из ответного письма белокриницкого прот. Н.Прощонина, в котором он уведомляет Вл.Андрея о принципиальном согласии Архиеп.Мелетия[45].
Итак, возсоединение Архиеп.Андрея с "Белокриницкой" старообрядческой иерархией произошло на условиях, сходных с теми, которые были взяты им за основу при возсоединении с "беглопоповцами". Также как и тогда, Архиеп.Андрей продолжал оставаться Уфимским архипастырем, не признающим над собою какой-либо иерархической власти до законного Собора Русской Церкви. Ни о каком "переходе" от одних к другим опять-таки не было и речи, о чем Вл.Андрей против всякой клеветы на себя писал:
Никониане" выдумали проклятое слово "андреевщина", уверяя ненаученный народ, что я строю какую-то свою церковь, устраиваю какое-то самочинное собрание. — Это чистая клевета; и всякую "андреевщину" я анафематствую по слову ап.Павла (Гал. 1:8). Я стремлюсь быть только рабом Христовым (ст.10) и исполнять волю не свою, а Христову[46].
ІХ Каковы же были плоды деятельности Архиеп.Андрея (Ухтомского) по возсоединению со старообрядцами? — Во всяком случае для Катакомбной Церкви, ее становления и организации, акты Архиеп.Андрея сыграли важнейшую роль. Именно старообрядцы, сплотившиеся вокруг этого выдающегося русского иерарха, явились впоследствии главнейшей движущей силой Истинно-Православной Российской Церкви. Из этого открывается промыслительно-пророческий смысл служения Архиеп.Андрея, предсказавшего о совершенных им действиях, — что они будут "раскрываться постепенно и медленно", но при благоприятных обстоятельствах могут "и в ближайшее время проявить себя всесторонне и чрезвычайно благотворно". Старообрядчество с его опытом трехвекового гонения, коего не знала Церковь синодальная, влило в ИПЦ те духовные силы и истинное обновление церковной жизни на всех уровнях, которые только и помогли ей пройти через десятки лет кровавой большевицкой агонии и выйти из нее невестой Агнца (Откр. 21:9), не имеющей пятна, или порока, или нечто от таковых (Еф. 5:27).
Время подвести итог.
Итак, из всего вышесказанного следует, что в лице Новосвящмуч.Андрея Архиеп.Уфимского вся Русская Церковь отреклась от "никонианской" обновленческой порчи и возсоединилась на особом условии единоверия с древлеправославными христианами. Вот почему Вл.Андрей мог в то время по сему поводу заключить, что "раскол, как раскол, — идейно кончен!"[47].
Несомненно, промыслительно и знаменательно, что законное иерархическое преемство в Катакомбной Истинно-Православной Церкви ныне сохраняется именно через свящмуч. Архиеп.Андрея (Ухтомского)[48]. С другой стороны, также знаменательно, что современное "легальное" старообрядчество из-за происшедшей в нем в советский период внутренней духовной метаморфозы совершенно переродилось и утратило свои исторические корни в старообрядчестве времен Архиеп.Андрея и Архиеп.Мелетия. Ни для кого не секрет, что советское старообрядчество, как и сергианство, вполне заразилось само тяжкой болезнью цезарепапизма, сделавшись при Сталине и после орудием большевистской антирелигиозной политики[49] и всякой лживой пропаганды[50].
Мы же можем заключить, что клевета на свящмуч. Архиеп. Андрея, распространяемая злыми языками архиереев Русской Зарубежной Церкви, не имеет под собою никакого основания, а наоборот — только доказывает духовную несостоятельность последней и продолжение ею следования традициям "никонианского" хамства.
