В том же году, как скончался дивный подвижник юга, преподобный Иов Почаевский, в южном местечке Макарове у благочестивого сотника Саввы Григорьевича Туптало родился сын Даниил, который в свое время, еще в земной жизни, явится великим светильником не для одного юга, но и для всей России. Чудное промышление Божие о Церкви русской!
Юный Даниил Савич, после домашнего воспитания, отдан был в киевскую коллегию и здесь проходил по порядку классы учения, ревностно и с отличными успехами. Когда коллегия во время войны была расстроена и два года (1666-1667) в ней совсем не преподавали, Даниил Савич, расставшись с ней в классе риторики, 9 июля 1668 года принял пострижение с именем Димитрия в киевском Кирилловском монастыре, где его отец был ктитором. Это было на 18 году его жизни.
Савва Григорьевич отличался живой любовью к благочестию. Посвящая милого сына на служение Господу, он построил в обители трапезный храм в честь великомученика Димитрия — Ангела сына инока. Три его дочери, сестры Даниила Савича, были одна за другой игуменьями Иорданской женской обители, и сама эта обитель устроена заботливостью боголюбивого Саввы Григорьеевича. Прасковья Туптало, младшая из игумений, скончалась в 1710 г. Мать (†1693 г.) и отец (†1703 г.) похоронены в храме Кирилловского монастыря.
Юный инок Димитрий в 1669 г. посвящен в иеродиакона в Каневе митрополитом Иосифом Тукальским. Келейная молитва, строгий пост, неуклонное посещение храма Божия, чтение книг были его занятиями, которыми очищалась и просвещалась его душа. Игумен обители, отец Мелетий Дзик, бывший ректор его по коллегии, любил его как сына и в обители докончил его научное образование.
В 1675 г: Лазарь Баранович, архиепископ черниговский и блюститель митрополии, по ходатайству доброго игумена посвятил Димитрия в иеромонаха и, узнав его дарования, оставил при своей кафедре в должности проповедника. В это время «иеромонах Димитрий Савич» в книжке «Руно орошенное» описал чудеса Черниговской Ильинской иконы Божией Матери.
Два года проповеднического служения при черниговской кафедре настолько прославили о.Димитрия, что имя его стало известным в Украине и Литве, и его желали иметь проповедником в разных местах. Сам же он искал только пищи благочестию. Понуждаемый благочестивым усердием, он отправился в Новодворский монастырь для поклонения чудотворной иконе Богоматери и был в Виленском монастыре Св.Духа. Белорусский епископ Феодосий Васильевич приглашал его в Слуцк, здесь, в братском Преображенеком монастыре, пользуясь любовью ктитора Иоанна Скочкевича, он более года проповедовал слово Божие. Из Слуцка отлучался он не один раз для поклонення разным святыням Православия.
Почтив надгробным словом Скочкевича, иеромонах Димитрий в 1679 г. возвратился в Украину, где гетман «принял его весьма милостиво и благодетельно», как говорит он сам. В Крупицком Николаевском монастыре проводил он время в молитве, а в праздничные дни проповедовал в Батурине, по желанию благочестивого Самойловича. В следующем году его приглашали на игуменство в Кирилловский монастырь, но он отказался, конечно потому, что и сам опасался обители, где его могли беспокоить родные, да и полюбивший его гетман не хотел с ним расставаться.
В 1681 г. ему предложили игуменство в Максаковской обители и он с письмом гетмана явился к архиепископу Лазарю Барановичу. «Не читая письма, сказываю: да благословит вас Господь Бог не только игуменством, но по имени Димитрия желаю вам и митры; Димитрий да получит митру», — так говорил умный архипастырь при встрече с Димитрием, радуясь и за паству свою, которая будет иметь такого редкого игумена. Он благословил его и своим посохом. 1-го марта 1682 г. Димитрий был переведен на игуменство Крупицкого монастыря, но спустя полтора года он отказался от начальствования, чтобы вести отшельническую жизнь.
Еще архимандрит Киево-Печерской Лавры Иннокентий Гизель, исполняя мысль митрополита Петра Могилы, выпросил у Патриарха Иоакима четьи-минеи митрополита Макария, чтобы при их пособии составлять жития святых. Преемник его, архимандрит Варлаам, упросил Димитрия, как известного ему и по жизни, и по дару слова, принять на себя труд составления житий. От благочестивого труда, хотя и тяжелого, Димитрий не отказался. В июне 1684 г. он переселился в лавру и начал писать четьи-минеи. В 1685 г. он имел два видения, которые показывали, что небожители благоволят к его новому занятию. В одном ему представлялось, что его смотрению поручена пещера с мощами святых, и он перекладывал мощи великомученицы Варвары в лучшую раку. При этом святая Варвара, явившись как живая, на его слова: «Благодетельница моя! Умоли Бога о грехах моих», отвечала: «Не знаю, умолю ли, ты молишься по-римски», т.е., как понял смиренный Димитрий, коротко и редко. Когда же он смутился тем, она прибавила с веселым лицом: «Не бойся». Это было 10 августа 1685 г. Другое видение было в ноябре 1685 г. Святой мученик Орест, явившись с веселым лицом, говорил ему: «Я больше претерпел мук за Христа, нежели ты написал». Показав на левом боку великую рану, проходящую сквозь внутренность, сказал: «Это мне железом прожжено». Указав на рану на локте правой руки, прибавил: «Это мне перерезали». То же сказал, показав рану на локте левой руки. Открыв потом раны на сгибе обоих колен, сказал: «А это мне косою рассекли». «Видишь ли, — прибавил мученик, — не больше ли претерпел я страданий за Христа, чем ты написал?» Димитрий, слушая это, думал: «Который это Орест? Не тот ли, который празднуется 13 декабря?» На эту мысль мученик отвечал: «Я не из пяточисленных, но тот Орест, жизнь которого ты ныне писал».
Два года Димитрий занимался житиями святых, свободный от должностей. В январе 1686 г. гетман убедил его принять на себя игуменство в Батуринском монастыре. Хотя занятия по обители и особенно в шумном тогда Батурине отнимали у него немало времени от занятий житиями, он в письме от 15 марта 1688 г. писал, что уже «написал житий святых месяцев шесть». В следующем году лавра приступила к изданию первой части сочинения. Между тем из Москвы поднялись тревоги на малороссийскую Церковь по поводу спора о святой Евхаристии, поднятого братьями Лихудами.
Патриарх Иоаким сперва спрашивал митрополита Гедеона и архиепископа Лазаря: как думает Малороссия об унии, и как думает о времени пресуществления Евхаристии? Игумен Димитрий от имени больного митрополита писал тогда гетману: «Мы не считаем себя обязанными следовать тем нескольким русским, которые вовлечены лестью в унию с римским костелом и от самовластия папы заражены многими ересями и единомысленны с папой... О форме освящения Евхаристии, слышали мы, рассуждают греческие или греко-латинские учители в Москве, но этот спор не дошел до нас; мы как научились от отцов наших, так исповедуем. Бог даст, под управлением вашей вельможности, будут поданы отзывы о том людей сведущих и благочестивых». Эти тревоги не прошли без неприятностей для занятий святителя Димитрия житиями святых. Патриарх Иоаким, недоверяя Православию малороссийских ученых, как состоящих под влиянием Запада, вытребовал в Москву четьи-минеи митрополита Макария и в грамоте выражал сильное неудовольствие за печатание первой части миней без его рассмотрения, указав при том на несколько ошибок в ее печатном издании.
В середине 1689 г. святитель Димитрий сам был в Москве с новым гетманом. «Мы посещали его, Патриарха, часто», — замечает он в своем дневнике. Личными объяснениями легко разрешились недоразумения и «святейший, — говорит Димитрий, — благословил мне грешному продолжать писать жития святых».
По возвращении из Москвы Димитрий усердно продолжал заниматься своим благочестивым трудом, и замеченные в первой части недосмотры заставили его только удвоить осторожность. Чтобы иметь более свободы для своего труда, он начал жить в ските близ церкви святого Николая Крупицкого. Новый Патриарх Адриан прислал от 3 октября 1690 г. похвальную грамоту Димитрию. «Сам Бог, — писал Патриарх, — да воздаст тебе, брат, всяким благословением за твои богоугодные труды в писании, исправлении и издании книги душеполезных житий святых за три первых месяца. Он же да благословит, укрепит и поспешит потрудиться тебе даже на всецелый год». В ответ на это послание Димитрий излил живейшую благодарность доброму пастырю Церкви за его внимание к труду ради святых и просил прислать взятые у него минеи Макария. Получив минеи на весь год, святитель Димитрий заключился в новой келье скита и отказался от управления Батуринским монастырем, которым заведовал шесть лет. За год пред тем скончался под кровом любви Димитриевой, в Батуринской обители, чудный Адам Черниговец, оканчивавший здесь свой драгоценный труд об исхождении Духа Святого от Отца.
В мае 1693 г. Димитрий отправил в типографию вторую часть своего труда, но, получив в том же году «книги Болланда», еще поправлял эту часть по новому источнику и она была напечатана уже в 1695 г. В предисловии ко второй части он исправил и погрешности первой части. Патриарх снова прислал одобрительную грамоту. После того занятия святителя Димитрия житиями святых продолжались спокойно, и в 1700 г. была напечатана третья часть, а в 1705 г. — последняя.
Между тем труженик Божий был вызываем к разным служениям Церкви. В 1694 г. ему был поручен Глуховский Петропавловский монастырь, а в июле 1697 г. он был посвящен в архимандрита Черниговского Елецкого монастыря. Но чем выше становилось его положение в виду людей, тем смиреннее становилась душа его пред Господом. «Я не таков, — писал он к другу Феологу, — каким считает меня любовь твоя. Я не благонравный, а злонравный, исполненный худых навыков, и по смыслу далекий от умных людей, глуп я и невежда, а свет мой — тьма и пыль. Молю братскую любовь твою помолиться за меня Господу, дабы просветил тьму мою и извлек честное из недостойного... Считаю делом любви вашей то, что вы благодарите Бога за возведение меня на елецкую архимандрию. Но я, несчастный, недостоин ни любви вашей, ни архимандрии. Знаю, что Господь Бог попускает и недостойным, в числе которых я первый, получать почетные звания; это творит Он по недоведомым судьбам Своим. Потому-то я в страхе, нося честь не по достоинству моему».
Во время управления Елецкой обителью, был сильный голод в Черниговском краю. Елецкий настоятель питал всех подданных обители из запасов обители, а для других бедняков покупал хлеб на свой счет. Так кормил он нуждающихся во все голодное время.
Когда в 1700 г. надлежало представить образованного и строгого по жизни архимандрита для занятия иераршеской кафедры Сибири, представлен был святитель Димитрий. В феврале 1701 г. приветствовал он в Москве Царя речью, и 21 марта посвящен в митрополита Тобольского. Но здоровье его было очень слабо, чтобы бороться с суровостью сибирского климата, и он сделался болен. Петр Великий посетил его и дозволил ему оставаться в Москве до нового назначения. 4-го января 1702 г. его определили в митрополита Ростовского. В течение годового пребывания в Москве он ознакомился с новым порядком дел, который вводил Петр Великий, стал дружен с митрополитом Стефаном Яворским, блюстителем патриаршества, и сказал несколько проповедей. 1-го марта 1702 г. он прибыл в Ростов и, остановившись в Яковлевском монастыре, указал в правом углу монастырского собора место для своего погребения. Святитель обратил свое пастырское внимание прежде всего на служителей Церкви и к глубокой скорби увидел, что их невежество доходило до крайности и небрежение о звании было изумительно. Он обратился к ним с двумя «Окружными посланиями». В первом обличал их невежество и нерадение относительно тайны исповеди. Во втором подверг рассмотрению небрежность и грубые мнения о таинстве Евхаристии. Чтобы приготовить сколько-нибудь достойных служителей алтаря Божия, он завел при архиерейском доме училище из трех классов, сам часто посещал классы, следил за успехами учеников, предлагал вопросы и возбуждал любовь к святым истинам, иногда сам исправлял должность учителя, в другое время способным объяснял Священное Писание. Святитель Божий служил образцом ревности к высокому долгу пастыря. Во все воскресные и праздничные дни он совершал служение и редко без проповедования слова Божия.
В июне 1706 г., будучи в Ярославле, он был встревожен странными помышлениями некоторых своих пасомых. Брить бороду и усы, чего требовал Царь, казалось им то же, что искажать образ Божий. Попечительный архипастырь написал потом для своей паствы рассуждение «Об образе Божием», которое впоследствии много раз было издаваемо для всей России. Он рассылал и другие наставления по своей пастве, как-то вопросы и ответы о вере, где говорил и о перстосложении для креста, «Зерцало православного исповедания», наставления для евхаристии.
В конце 1705 г. и в 1706 г. он был в Москве для очередного занятия церковными делами, там он нередко занимался проповедованием слова Божия. Зная, что для русской Церкви недостает истории бытия людей и уверенный в пользе такой истории, особенно для народных пастырей, святитель решился заняться составлением летописи, а прежде того написал свод разных счислений времени. Он пересылал по частям свой труд на рассмотрение к блюстителю патриаршей кафедры, митрополиту Стефану. У того было много скорбей по управлению, скорбей таких, которые по временам заставляли думать о покое. Ростовский святитель и в судьбе людей прошлых времен и в своей собственной видел, как неизбежны скорби на земле, и утешал первосвятителя и самого себя христианскими мыслями, самым верным врачевством против земных скорбей. Он писал блаженному Стефану: «Сколько могу, молю Господа, крепкого и сильного, да укрелит Он архиерейство Ваше в ношении тяжкого креста. Не ослабевай, святитель Божий, под тяжестями. Ветвь под тяжестью приносит плоды. Не думай, что труды твои напрасны. Приидите ко мне, — говорит Господь, — все труждаюiциеся и обремененные. Велика награда перенесшим труды и зной дня. Не в суете те, которыми умно управляется корабль Христовой Церкви среди бурь. Ваше преосвященство считаете блаженным уединение. И я ублажаю его. Но худо ли рассуждение и святого Макария Египетского о пустынниках и о трудящихся для полъзы других? Он пишет: «Одни (пустынники) с помощью благодати заботятся только о себе; другие (учители) стараются принести пользу душам ближних. Последние много выше тех». Подвизайся же, Христов подвижник, о укрепляющем Иисусе. Бремя возложено на Ваше святительство не случайно, а по смотрению Божию. Готов для вас и венец праведной награды. Благо носить иго Христово, да будет же легким бремя его!»
Занятия летописью были остановлены сеятелями лжи. Учители раскола, проникая из Брынских лесов в паству Димитрия, требовали от пастыря обличений. В 1708 г. он занялся обширным «Розыском» о брынской вере. Тогда же, узнав в одном священнике наглого зашитника суеверных толков, святитель отрешил его от места, с тем, чтобы он шел в монастырь. Пронырливый священник нашел себе защиту у доброй Царицы Прасковьи Феодоровны, которая весьма уважала святителя Димитрия и была им уважаема. На просьбу Царицы за пронырливого попа святитель отвечал: «Много досады причинил он мне, пред множеством людей поносил мое смирение, называл меня еретиком, римлянином, неверным. И я все это прощаю ему, для Христа моего, Который, будучи укоряем, не укорял и терпеливо сносил страдания. Смотря на незлобие Спасителя Моего, простил я свяшенника, не запретил ему священства, а предоставил ему избрать себе место в монастыре. Но страшусь гнева Божия, если пущу в Христово стадо волка одетого в овечью шкуру губить души человеческие раскольничьим учением. Итак, молю Ваше царское благородие не прогневаться на меня, что не могу выполнить невозможного».
Святитель Димитрий изображал на своей печати герб своей благородной фамилии и знаки святительства. Это значило, что людям смиренным он давал видеть, к их вразумлению, свои преимущества, данные ему свыше, — также он помнил в душе о своих немощах. Выше всего были для него дела звания. Свой «Розыск» о брынской вере он посылал по частям своим ученым друзьям — иноку Феологу и справщику Поликарповичу для предварительного пересмотра и, окончив к Троицину дню 1709 г., разослал его по своей епархии.
Оканчивая «Розыск», он хотел возвратиться к продолжению летописи. Но Господь судил иначе. Болезни тела, изнуренного учеными трудами и подвигами, становились чаще и тяжелее, и близился конец его земной жизни. Да и сам человек Божий созрел для блаженной вечности. Подвижник Божий во всю жизнь соблюдал строгое воздержание, мало вкушал пищи. В первую неделю Великого поста он только раз принимал пищу, в страстную неделю вкушал только в четверг. Сам искренно благочестивый, он питал и поддерживал благочестие и в служивших при его доме. Он советовал им при каждом ударе колокола вспоминать о смерти, ограждая себя крестным знамением, читать «Отче наш» и «Богородице Дево радуйся». Посетителей оделял иконами и советами любви. Любовь к распятому за нас Господу он обращал в главное начало своей жизни, и эта любовь расширяла его сердце для объятия всех любовью. За три дня предсказал он кончину свою, и смерть нашла его коленопреклоненным на молитве, на 58 году жизни его, 28 октября 1709 г.
Спустя 42 года после кончины тело святителя обретено нетленным, хотя лежало в сыром месте и без каменного свода. Омофор и саккос, митра и шелковые четки были невредимы, а дубовый гроб сгнил. Со времени открытия мощей потекли исцеления от живого пред Богом святителя: больные горячкой, иные и с помешательством ума, получали здоровье. Людям, не владевшим по несколько лет ни ногами, ни руками, возвращалось употребление пораженных членов. Бесноватые, как видели они, были осеняемы святителем и становились здоровыми. После того указом 1757 г. установлено праздновать во всей русской Церкви 28 октября день кончины святителя и 21 сентября день открытия его мощей.
