Внимательно изучая экклезиологию Русской Православной Церкви Заграницей, нельзя не заметить ее странностей, более того — заблуждений. Интересно, что (особенно, в последнее время) идеологи РПЦЗ, декларируя свое духовное единство со св.Новомучениками и Катакомбной Церковью, в разсуждениях своих опираются исключительно на мнения Митрополита Казанского Кирилла (Смирнова) (†1937). Однако, сии мнения — на фоне экклезиологических взглядов фактически всех катакомбных иерархов — стояли не просто особняком, но и вызывали, по меньшей мере, недоумения еще в 1930-х. Отчего же возникло такое пристрастие РПЦЗ именно к позиции митр.Кирилла? Для выяснения сего попытаемся, во-первых, изложить взгляды митр.Кирилла в понимании «зарубежников» и, во-вторых, те же взгляды — в понимании Истинно-Православных Христиан.
Экклезиология РПЦЗ весьма размыта и, строго-формально, она трудно реставрируема. Хотя еще в 1991 в № 1 «Вестника Германской Епархии РПЦЗ», была напечатана статья В.Стёпкина: «Экклезиология св.Кирилла (Смирнова) митр.Казанского», по нашим наблюдениям, она не оказала сильного влияния на умы «зарубежников». Будем честны, — в этой статье уже содержалось все, что последним было бы необходимо для своей доктрины. Однако, лишь в 1997 мы обнаружили развернутую апологетику взглядам митр.Кирилла (Смирнова), причем, — в работе известного английского зилота В.Мосса, — человека, постоянно полемизировавшего с РПЦЗ как раз в вопросе ее отношения к ересям Московской Патриархии. На наш взгляд, именно сия апология, названная автором «Православная Церковь на перепутьях», имеет большую ценность, нежели краткие и смутные разсуждения собственно «зарубежников».
Известно, что митр.Кирилл отказался подписывать первые 6 канонов «Кочующего» Собора Истинно-Православной Церкви 1928 (о отношении к сему Собору речь пойдет ниже). Вот как в контексте сего факта звучит защита В.Моссом экклезиологических взглядов митр.Кирилла:
«...Подтверждение его более “мягкой” позиции по отношению к сергианам обнаруживается в письме, написанном им в 1934: “Предъявляя к ним укоризну в непротивлении (т.е. подчинении митр.Сергию (Страгородскому). — А.А.) и, следовательно, принадлежности к ереси, мы рискуем лишить их психологической возможности возсоединения с нами и навсегда потерять их для Православия”. Этот факт использовался теми, кто желает доказать, что МП — истинная Церковь, даже сейчас, спустя 70 лет после Декларации Сергия. Однако, есть иные основания полагать, что митр.Кирилл был менее умеренным, чем он доказывал. Во-первых, как он сам признавался в письме к другому катакомбному архиерею, он был “чрезмерно осторожным”, так как не имел полного уяснения церковной ситуации из места своей ссылки. Во-вторых, он был в уникальном положении, будучи законным Местоблюстителем, который имел возможность переписываться с Сергием. Следовательно, он естественным образом вступил в диалог на предмет канонических прав Местоблюстителей и их Заместителей, обвиняя Сергия в узурпации власти Первоиерарха.
Рассмотрение сего канонико-административного аспекта дела, вне еще более серьезного догматического аспекта подчинения Сергия безбожникам, вынужденно приводило к менее серьезной оценке его греха. Однако, изследование писем митр.Кирилла к Сергию между 1929 и 1934 доставляет слабое утешение сергианам и их последователям. Так, в 1934 он пишет, что все христиане, которые участвуют в действительно совершаемых сергианскими священниками таинствах, зная о узурпации власти Сергием и беззаконии его Синода, должны быть поставлены под запрещение. Иные выводы сделаны митр.Кириллом в его переписке с Сергием о жизненной необходимости в изменяющемся значении различных расколов, что имело место в Православной Церкви сего столетия. Во-первых, — преимущество “соборно-иерархической совести Церкви”. Как он писал в 1929: “Церковная дисциплина способна сохранять свою действенность лишь до тех пор, пока является действительным отражением иерархической совести Церкви; заменить же собою эту совесть дисциплина никогда не может”.
Во-вторых, — то, что архиерей оправдан в прерывании общения с иным иерархом не только из-за ереси, но также в порядке неучастия в грехе брата. Так, несмотря на то, что митр.Кирилл не считал Сергия погрешившим в делах веры, он был вынужден прервать общение с тем, потому что не имел “другого способа обличить согрешающего брата”. Также при взаимопротивоположном внутрицерковном настроении священнослужителей их совместное приобщение и сослужение было бы в “суд и осуждение”.
В-третьих, — несмотря на то, что митр.Кирилл не защищает таинства сергиан, он снисходительно относится к тому клиру, кто был правильно поставлен, — т.е. от несергианских архиереев. Здесь он предъявляет свое согласие с 3-м каноном “Кочующего” Собора[1].
В-четвертых, — митр.Кирилл делал вывод, что даже когда разрыв в общении случается между двумя частями, обе стороны остаются в Церкви столь долго, сколь сохраняется догматическое единство. Но сие немедленно подымает вопрос: согрешил ли Сергий лишь “управленчески”, совершив преступления против канонов (как объявлял митр.Кирилл еще до 1934), или согрешил он также догматически, совершив преступления против догмата Единой Церкви (как с иными объявил архиеп.Димитрий Гдовский)? К сему вопросу возвратимся ниже.
Недавно, однако, явно проявилось доказательство того, что митр.Кирилл утвердился в основной позиции первых шести канонов “Кочующего” Собора, — в форме письма, написанного им в марте 1937: “По поводу Ваших недоумений относительно сергианства могу сказать, что те же самые вопросы и в такой же почти форме были обращены ко мне из Казани десять лет тому назад, и тогда я отвечал на них утвердительно, потому что считал все сделанное м.Сергием ошибкой, которую он сам сознает и пожелает исправить. К тому же среди рядовой паствы нашей было множество людей, не разбиравшихся в происшедшем, и нельзя было требовать от них решительного и деятельного суждения о событиях. С тех пор много воды утекло. Ожидания, что м.Сергий исправит свои ошибки, не оправдались, но для прежде несознательных членов Церкви было довольно времени, возможности и побуждений разобраться в происходящем, и очень многие разобрались и поняли, что м.Сергий отходит от той Православной Церкви, какую нам завещал хранить Св.Патриарх Тихон, и, следовательно, для православных нет с ним части и жребия. Происшествия же последнего времени окончательно выявили обновленческую природу сергианства. Спасутся ли пребывающие в сергианстве верующие, мы не можем знать, потому что дело спасения вечного есть дело милости и благодати Божией, но для видящих и чувствующих неправду сергианства (каковы Ваши вопросы) было бы непростительным лукавством закрывать глаза на эту неправду и там искать удовлетворения духовных своих потребностей с совестию, сомнящеюся в возможности такого удовлетворения. Всё, что не от веры, — грех...” Вот важнейший документ, показывающий, что к 1937 митр.Кирилл считал, что для простого верующего уже прошло достаточно времени, дабы придти к правильному пониманию настоящей обновленческой, т.е. еретической, природы сергианства. Так, с 1937, по мнению митр.Кирилла, “оправдание неведения” далее не могло быть действительным. Посему бывшее в начальные дни схизмы невольное неведение (за исключением таких обстоятельств, как, например, крайняя юность, психическое разстройство, изоляция и т.п.) ныне есть умышленное неведение — т.е. безразличие к Истине»[2].
Итак, здесь мы привели развернутый текст, — по-видимому, наиболее строгий,если сравнить с писаниями собственно «зарубежников». Однако, если мы проведем проверку всех вышеизложенных тезисов, то легко обнаружим выдавание желаемого за действительное. Вспомним, что еще в 1991 в статье о экклезиологии митр.Кирилла были подмечены три аспекта его учения. Первое: соотношение Церкви, как внешней организации, и духовного союза ее членов мыслилось митр.Кириллу при необходимом «единомыслии» в понимании существенных для Церкви вопросов, и чтобы объяснить основу церковного единомыслия, он вводит понятие «индивидуальной иерархической совести», коя, в свою очередь, всегда стоит «на стороне соборно-иерархического принципа бытия Церкви». Второе: грех и Церковь антагонистичны, но Сергий лишь превышает свою власть и се есть его личный грех «относительно управления Церковью», — грех, который, однако, «не повреждает содержимого и этой частью Церкви православно-догматического учения», но допускает разрыв в общении, дабы не участвовать в грехе брата. И третье: при соотношении свободы члена Церкви и окончательной непознаваемости присутствия Божией благодати и Божия суда над согрешившими, митр.Кирилл считал, что при свободе нежелания «участвовать в том, что совесть их признала греховным» священнослужители правы, так как благодатность священнодействий, совершаемых инакомыслящими не в вопросах веры, действенна и сие несомненно относится к сергианам[3].
Начнем с того, что, как было прежде правильно подмечено, митр.Кирилл, привнося новые термины и давая их интерпретацию, ни разу не ссылался в своих письмах на св.Отцев, православных богословов, или даже на Свящ.Писание! Его новые термины — такие, как «соборная (а также индивидуальная) иерархическая совесть» — более чем расплывчаты. Вообще, в мышлении митр.Кирилла мы находим следы некоей индивидуалистической ереси, о чем речь пойдет ниже. Но в чем же суть заблуждения митр.Кирилла? Отчего его взгляды находятся в полном противоречии с экклезиологией фактически всех истинно-православных архиереев, его современников?
Во-первых, митр.Кирилла весьма волновала тема полномочий и прав Местоблюстителей, и именно в сем (так сказать, «административном») направлении двигалась его мысль. Именно посему он не видел то, что видели все вокруг — сергианство как ересь. Более того, когда ему указывали на еретическую природу сергианства, то он или игнорировал сей факт, или писал некую галиматью с психологическим уклоном о том, что признание сергианства ересью многих еретиков отсечет окончательно и безвозвратно! Во-вторых, не видя догматических отклонений сергианства и лишь замечая узурпацию власти Сергием (т.е. преступления канонические), митр.Кирилл, опять же следуя своей индивидуалистской доктрине, считал даже сей грех Сергия — лишь его личным грехом, отчего сам митр.Кирилл лично и не общался с Сергием, апеллируя к своей свободной совести. В-третьих, не считая вышеизложенное «грехом к смерти», митр.Кирилл, тем самым, скрыто защищал не только благодатность таинств сергиан, но и их общую возможность спасения, много разглагольствуя о «непознаваемости спасения», что прямо противоречит святоотеческому пониманию вопроса.
Однако, попытаемся выяснить вообще место митр.Кирилла, как он сам его видел и определял. В письме от 2(15).05.1929 митр.Кирилл пишет, что «отношение к митр.Сергию и его Синоду я не понимаю как отделение от руководимой митр.Сергием части Православной Церкви», — т.е. сам признает что состоит среди сергиан, хотя бы идеологически! Отсюда понятны его многократные повторения защиты сергианских «таинств»: «...Воздержание от общения с митрополитом Сергием и единомысленными ему архиереями признаю исполнением своего архипастырского долга. Этим воздержанием с моей стороны ничуть не утверждается и не заподазривается якобы безблагодатность совершаемых сергианами священнодействий и таинств». И далее: «...В случае смертельной опасности со спокойной совестью (вот вам и учение о индивидуальной совести! — А.А.) приму елеосвящение и последнее напутствие от священника Сергиева поставления или подчиняющегося учрежденному им Синоду, если не окажется в наличии священника, разделяющего мое отношение к Сергию...» [Там же]; «...Само по себе такое возношение имени митрополита Сергия не может возлагаться на ответственность мирян и не должно служить для них препятствием к посещению богослужения и принятию Св.Даров в храмах, подчиняющихся митрополиту Сергию, если в данной местности нет православного храма, хранящего неповрежденным свое каноническое отношение к Местоблюстителю Патриаршего Престола» [Там же]. В тех же выражениях он оправдывается перед Сергием и в письме от 10-12.11.1929, подчеркивая свое с тем несогласие, но признавая сергианскую «благодатность». Более того: он не стесняется высказаться о антисергианах, отрицавших «таинства» Сергия, что — «если хулы такие действительно кем-либо произносятся, то они — плод личного темперамента говорящих, плод — скажу вашими словами (выделено ред.) — “безпросветной темноты одних и потери духовного равновесия другими”...»
Не менее чудовищно звучит такой пассаж в письме митр.Кирилла от фев.1934, обращенном к некоему архиерею, очевидно, несогласному с ним: «Сдается мне, что и Вы сами и Ваш корреспондент не разграничиваете тех действий митр.Сергия и его единомышленников, кои совершаются ими по надлежащему чину в силу благодатных прав, полученных через таинство священства, от таких деяний, кои совершаются с превышением своих сакраментальных прав по человеческим ухищрениям в ограждение и поддержание своих самоизмышленных прав в Церкви... Но таинства, совершаемые сергианами, правильно рукоположенными в священнослужении, не запрещенными, являются, несомненно, таинствами спасительными для тех, кои приемлют их с верою, в простоте, без разсуждений и сомнения в их действительности и даже не подозревающих чего-либо неладного в сергианском устроении Церкви».
Что означает «правильно рукоположенные» и «незапрещенные» сергианские священники — нам неясно, и если догадка В.Мосса верна и здесь имеются в виду клирики, имевшие имперское или несергианское поставление, а позже уклонившиеся в сергианство, то они никак не могут считаться благодатными, ибо — согласно канонам — не только в ереси, но и в расколе благодати нет (см. Вас.Вел. 1; II Всел.Соб. 6). Другое дело, что в отношении раскольников Церковь оказывает большее снисхождение (комментировать «запрещения» мы не можем, т.к. вообще неясно, от кого они налагаются и за что). Все остальные разсуждения митр.Кирилла настолько проникнуты его индивидуалистской доктриной, что говорят сами за себя и имеют в себе не столько православную, сколько иезуитскую основу учения о reservatio mentalis. Хотя прямо в письмах митр.Кирилла сего не говорится, но явно подразумевается, что даже у еретиков таинства совершаются «по вере приходящих» и т.п.* (по-видимому, митр.Кирилл думал о сем, постоянно сталкиваясь с мнением иных о ереси сергианства).
* Надо заметить, что митр.Кирилл учит не только этому, но и представляет возможным для православного христианина приступать к тем или иным священнодействиям «без разсуждений». По святоотеческому же учению безразсудность есть опаснейший из грехов, ибо ведет прямо в погибель даже того, кто стяжал добродетель смирения (см. об этом: Преп.Иоанн Кассиан Римлянин. Писания. Собеседование 2-е аввы Моисея о разсудительности). — прим.ред.
Также не менее удивительно звучит такой пассаж: «Молиться о митр.Сергии, наряду с остальными архипастырями и вообще православными христианами (запись в поминовении на проскомидии, молебне и т.п.) не является грехом, — это долг всех православных христиан, пока общецерковное разсуждение не объявит учиненное митр.Сергием злоупотребление доверенной ему церковной властью грехом к смерти (Мф. 18:15-17; 1 Ин. 5:16)» (Письмо от 2(15).05.1929).
Не меньшую нечуткость проявил митр.Кирилл к идейной основе ереси сергианства — отношению с безбожной властью. Так, например, в том же письме он рекомендует: «...Поминовение предержащих властей духовенством, находившимся в Зырянской ссылке, совершалось в 1923 по следующей формуле: на Великой ектении: “о всех, иже во власти суть и о еже возглаголати в сердца их благая и мирная о Церкви Святей, Господу помолимся”...»[4] Поразительно, но последнее уже находится в прямом противоречии с истинно-православным пониманием, когда молились о избавлении церковных людей от мучительства безбожной власти.*
* Противоречие заключалось не только в этом, а главным образом в том, что митр.Кирилл допускал возможность поминовения безбожников на проскомидии (см. то же письмо митр.Кирилла). Литургически такое поминовение немыслимо ни в какой форме, т.к. св.Церковь ни в древности, ни теперь, никогда не молилась за неверных на литургии верных, тем более, — за проскомидией. — прим.ред.
Итак, попытаемся сформулировать позицию митр.Кирилла в целом.
Он не подписал первые шесть канонов «Кочующего» Собора, потому что:
* В сопроводительном примечании опубликовавших данное письмо (см. История РПЦ. Новый Патриарший Период. Т.І. СПб. 1997, с.982-983) сообщается, что эти слова оказались вычеркнутыми из черновика собственною рукою митр.Кирилла, что может означать только одно: митр.Кирилл хорошо знал, что отрицание благодатности “священнодействий” сергиан являлось действительно исповеданием веры викторовцев, утвержденным на «Кочующем» Соборе. — прим.ред.
Развенчивая непомерно раздутый ореол вокруг митр.Кирилла как ревностного борца с сергианством, все же следует отнестись к нему с некоторым снисхождением. Ибо он все-таки вступил с митр.Иосифом (Петровых) в общение и был принят, и даже заметил обновленческую природу сергианства, хотя, по-видимому, продолжал признавать действительность «таинств» даже у еретиков. Но, увы! — таковым было безумное «школьное богословие» ХІХ в., причем, еще до революции в местах, где не имелось православного священника, бывали случаи, когда «таинства» православным мог преподать инославный!* Сей некий предэкуменизм несомненно явился причиной многих заблуждений, как, впрочем, и индивидуалистская ересь митр.Кирилла с одной стороны проистекает из протестантизма, с другой — явно из иезуитства.
* Об этом, в частности, свидетельствовал митр.Антоний (Храповицкий), который писал, что в синодальный период «дозволили по нужде причащаться у пасторов...» [Письма блаж.Митр.Антония (Храповицкого). Джорд. 1988, с.169]. — прим.ред.
Подробный разбор доктрины митр.Кирилла сделан нами, потому что исключительно на него любят ссылаться в своих теориях и практике деятели РПЦЗ. Оно и понятно, т.к. полностью соответствует их полусергианской направленности. Так, уже архиеп.Марк (Арндт) недавно высказался в таком духе: «Полезно, например, вникнуть в образ мышления такого маститого иерарха, как священномученик митр.Казанский Кирилл (Смирнов), чья безупречная экклезиология допускает, при сохранении безкомпромиссного подхода к чистоте канонов и догматов, различные практические формы их воплощения»[6]. Как мы увидели выше, сия экклезиология отнюдь не безупречна, игнорирует догматы и весьма специфически трактует каноны, не говоря уже о слабоумной форме ее практического применения. Но даже полемизируя с Марком, его недоброжелатели из той же РПЦЗ почему-то остро нуждаются именно в фигуре митр.Кирилла. Так в ответной статье прот. В.Жуков пишет: «Всем известно, что митр.Кирилл не принял Декларацию Сергия — основоположника МП, порвал всякое общение с последним, но не осудил последнего в безблагодатности, предоставив его судебное дело на решение будущего Свободного Всероссийского Собора. Этой практики всегда держалась РЗЦ, принимая переходящих из МП священников в сущем сане»[7]. Посему вовсе неудивительно, что в своей ответной статье прот. В.Жуков, цитируя краткие выдержки из писем митр.Кирилла, как раз не продолжает их до конца, т.к. повсюду там достаточно одиозно говорится не только о благодатности сергиан, но и о пребывании обоих — и митр.Кирилла, и митр.Сергия — не «вне Церкви». Такой прием понятен, ибо прот. В.Жуков указывает на митр.Кирилла как на иерарха, «о котором поддерживается мнение, что он был самым снисходительным из иерархов-исповедников к митр.Сергию»[8]. Увы! — мнение такое вовсе не поддерживается. Но сие мнение мы, наконец, утверждаем, дабы укрепить истинно-православную экклезиологию.
Нам хорошо видно, что именно странная доктрина митр.Кирилла вызвала к жизни чудовищно-откровенное и глупое Послание Арх.Собора РПЦЗ от 3(16).05.1990, в коем, в частности, говорилось: «Веруем и исповедуем то, что в храмах Московской Патриархии, в тех из них, в которых священник горячо верит и искренне молится, являясь не только служителем культа, но и добрым пастырем, любящим своих овец, по вере приступающих, подается в Таинствах спасительная благодать. Немногочисленны эти храмы на необъятных просторах Русской Земли»[9]. Но се есть дело прошлого. Ныне, после опубликования канонов «Кочующего» Собора[10], стало сложно увиливать от догматической оценки сергианства, — конечно, пока РПЦЗ либо замалчивает «Кочующий» Собор, либо объявляет его никогда не бывшим. Но проблема от сего не разрешается, ибо, помимо канонов «Кочующего» Собора, существует огромное количество документов катакомбных иерархов, абсолютно согласных между собой в оценке сергианства. «Весь этот сонм Новомучеников Российских, конечно, даже при всем желании невозможно спрятать за частным мнением митр.Кирилла Казанского. Новомучеников-епископов, считавших сергианскую лжецерковь безблагодатной и еретической, — подавляющее большинство»[11]. Что же остается для интеллектуально-безпомощной, нравственно-разложившейся и догматически-дезориентированной РПЦЗ? — По нашему мнению из ее нечистых недр выйдет новая доктрина.
Во-первых, — скорее всего, РПЦЗ постигнет в ближайшем будущем несколько расколов с амплитудой мнений от сослужения с МП до признания ее безблагодатной. Имевшая недавно место полемика прот. В.Жукова с архиеп.Марком — лишь провозвестник грядущих смутных идеологических сражений. Во-вторых, на наш взгляд, только две группировки смогут подготовить новую доктрину: «варнавиты» (т.е. специфическая публика, концентрирующаяся возле еп.Каннского Варнавы (Прокофьева) и «маркиты» (т.е. собственно Германская Епархия во главе с архиеп.Марком Берлинским). Однако, зная разную подготовленность сих групп, следует предположить, что в конце-концов новую доктрину аккумулирует именно архиеп.Марк — как более сильный, грамотный и ловкий, коий еще раз удивит всех своим новым идеологическим поворотом. Недаром архиеп.Марк впервые поднял сию тему и опубликовал статью о экклезиологии митр.Кирилла (Смирнова). Теперь он сделает следующий шаг.
Все сводится, таким образом, к следующему:
Иными словами, почитание подвига катакомбных новомучеников заменит собственно их экклезиологию, а «общецерковной» доктриной станет индивидуалистическая полусергианская экклезиология митр.Кирилла (Смирнова)[12].
Наши предупреждения небезпочвенны. Вспомним св.Евангелие: Он же рече: блюдите, да не прельщени будете; мнози бо приидут во имя Мое, глаголюще, яко Аз есмь; и время приближися. Не изыдите убо вслед их (Лк. 21:8).
Правоверный читатель! С момента опубликования сей статьи начинай ждать идеологических изменений в РПЦЗ.
22.12.1997 /4.1.1998