Для разрешения вопроса о том, кто такие были братья Господни, мы не намерены создавать какой-нибудь новой необычайной гипотезы: всякие новые гипотезы по очень старым вопросам редко приобретают значение. Мы поступим много проще, но надежнее, мы, так сказать, перечитаем хартию, письмена которой затерлись от небрежного употребления и которая сама едва ли не злонамеренной рукой засунута в очень дальний ящик.
В Свящ.Писании Нового Завета, как мы упоминали и раньше, не говорится, что Иосиф имел детей (от воображаемой его первой жены), а о Пресв.Марии в свою очередь тоже не говорится, что Она имела детей от Иосифа; следовательно, т.н. братья Господни не могли быть и не могут считаться ни сводными, ни единоутробными братьями по отношению к Иисусу Христу.
Кто же они были? Остается думать, что они были двоюродными Его братьями, и значит, как само по себе понятно, родителей их нужно искать в окружении, родственном или Марии-Деве, или Иосифу. Единственной женщиной, которой только и можно приписать материнство в отношении братьев Господних — это та Мария, которая упоминается в не раз приведенном месте Иоанна (19:25), с прибавкой пояснения: «Клеопова». Это последнее слово, без сомнения, означает то, что она была замужем за Клеопой, и таким образом открывается: кто был мужем этой Марии, а вместе с тем разъясняется: кто был отцом Ее детей, если у нее были дети.
Но кто это такие: Мария и Клеопа? Мария у евангелиста в указанном месте наименована сестрой Матери Иисуса; но действительной сестрой этой последней наша Мария быть не могла, потому что Богоматерь, как мы старались это доказать в своем месте, никакой сестры не имела;[1] в чем нас удостоверяет и молчание Восточной церкви о таковой сестре Богоматери: если бы таковая была на свете, она, конечно, была бы причтена к лику святых угодников и препрославлена.[2] Поэтому необходимо думать, что Мария Клеопова названа у евангелиста сестрой Богоматери через свое родство с Нею по своему мужу. А кто такой был Клеопа, это, к сожалению, в новозаветных писаниях не обозначено, хотя имя его и встречается в Евангелии от Луки (24:18). Здесь, как известно, очень подробно рассказывается о многознаменательном явлении воскресшего Христа Клеопе и его спутнику. Но самое молчание евангелиста о том, кто такой был Клеопа, по нашему мнению, свидетельствует, что личность его была хорошо известна в апостольские времена. И действительно, единогласное предание, восходящее к середине II века, удостоверяет, что Клеопа был единственным братом Иосифа.[3] Сомнений в этом отношении быть не может. Итак, Клеопа был братом Иосифа, а жена его Мария, неизвестного происхождения, по родству Ее с Богоматерью именовалась Ее сестрой. Другими словами: Мария Клеопова и Мария, Матерь Иисуса, считались законными женами двух родных братьев и доводились одна другой невестками. Что же касается названия «сестра», то, как известно, между невестками принято именовать друг дружку сестрами (как у нас, например, до сих пор сохранился этот обычай в средних кругах общества и во всем крестьянском мире).[4] Да нужно еще и помнить, что малочисленные семейства потомков Давидовых в иудейском народе чувствовали свою родственность, вероятно, сильнее, чем как это было в других семействах, и с точки зрения посторонних последние потомки великого царственного рода являлись все как бы действительными братьями и сестрами. Таким образом, мы знаем, кто такие были Мария Клеопова и Клеопа. Но из этого еще не получается никакого благоприятного результата в смысле разъяснения нашего вопроса; поэтому нам необходимо доказать как то, что Мария Клеопова имела детей (сыновей), так и то, что Ее дети суть не кто иные, как настоящие братья Господни, или, что то же, двоюродные братья Господа Иисуса. Имя различных Марий, как это всем известно, очень часто встречается в евангельских повествованиях; но для нашей цели достаточно принять во внимание имя тех Марий, которые были свидетельницами крестных Христовых страданий, так как евангелист упоминает Марию Клеопову при рассказе об этих страданиях. Нужно сказать, что евангелист Иоанн не говорит не только о том, какие у нее были дети, но и не указывает, были ли они у нее вообще; но тем не менее, если возьмем исходной точкой свидетельство Иоанна о тех Мариях, какие находились при кресте, то без особенного затруднения найдем в известиях других евангелистов как раз то, что нам так необходимо. Четвертый евангелист в вышеупомянутом месте (19:25) различает трех Марий: Богоматерь, Марию Клеопову и Марию Магдалину. Разумеется, ничего не стоило бы отыскать в рассказе прочих евангелистов Марию Клеопову, если бы она упоминалась там с этой последней прибавкой; но этого-то и нет. Ее имя и связанные с Ее именем евангельские сказания можно добыть у них только путем анализа текста. Впрочем, этот труд значительно облегчается вследствие вот каких обстоятельств: синоптики совсем не упоминают о присутствии Богоматери Марии при кресте, следовательно, нам не придется прилагать старание к отысканию у них различия между этими двумя Мариями; затем, Мария Магдалина у тех же синоптиков везде упоминается с этим пояснением — Магдалина, следовательно, и ее нельзя у них смешать с Марией Клеоповой. И в конце концов получается следующее удобство для исследователя интересующего нас вопроса: Мария, упоминаемая у синоптиков в качестве свидетельницы крестных страданий и поставленная в рассказе рядом с Магдалиной, и должна быть признаваема никакой другой женщиной, как Марией Клеоповой. Объяснив метод, которого мы будем держаться, смело пойдем на поиски нужной нам истины. Начнем, конечно, с Евангелия от Матфея, без сомнения, старшего изо всех Евангелий.
Матфей, перечисляя благочестивых женщин, стоявших при кресте, называет их: Марией Магдалиной, Марией, матерью Иакова и Иосии, и матерью сынов Зеведеевых (27:56). Так как мы должны оставить в стороне Марию Магдалину и мать сынов Зеведеевых, — последняя называлась Саломией, а не Марией, — то нашему рассмотрению подлежит лишь Мария, мать Иакова и Иосии. Без сомнения, эта последняя тождественна с Марией Клеоповой, ибо еще какой-либо другой Марии, судя по Евангелию от Иоанна, при кресте не было. Мария эта представляется матерью, имеющей сыновей Иакова и Иосия. Имена этих ее сыновей очень ясно показывают, что в ее лице мы имеем дело с матерью братьев Господних, ибо имена двух старших братьев, как известно, были те же самые (Мф.13:55). Конечно, было бы еще лучше для нас, если бы евангелист кроме старших перечислил бы и младших сынов этой Марии; но он, очевидно, сберегал папирус и чернила. Можно, пожалуй, еще возразить: зачем евангелист поименовал Иосия, ничем не известного в истории, а не упомянул вместо него Иуду; на это ответить с уверенностью нелегко. Мы думаем, что Иуда во времена страданий Христа был еще очень молод и менее известен, чем сравнительно старший — Иосий. Да и известность Иуды была вообще невелика, если не брать в расчет его единственное небольшое послание, написанное на несколько лет позже Евангелия от Матфея. — В дальнейшей речи у этого же евангелиста еще упоминается другая Мария (27:61; 28:1), но так как в данном случае эта Мария упоминается рядом и после Марии Магдалины, то нет сомнения, что у Матфея и здесь идет речь о той же Марии, матери Иакова и Иосия.[5]
Обращаемся к Евангелию от Марка. Говоря о присутствии некоторых св.жен при кресте, он упоминает тех же, каких называет и первый евангелист: Марию Магдалину, Марию, мать Иакова (согласнее с оригиналом: малого) и Иосия, и Саломию (15:40). Нужно ли много говорить о том, что Мария, поименованная здесь после Магдалины, есть именно та Мария, которая у Иоанна названа Клеоповой? Это и была мать братьев Господних. Несколько непонятно, почему старший ее сын назван не просто Иаковом, как у Матфея, но с прозвищем малый. Разумеется, это прозвище не дает права думать, что здесь идет речь о каком-то другом Иакове, а следовательно и другой Марии, чем о каких говорил Матфей. Но спрашивается: почему Иаков, брат Господень, назван малым и почему это имя никогда после не прилагалось к нему, если он в самом деле имел таковое? Разное думают о том, почему Иакову усвоялось это прозвание. Лучшее и простейшее объяснение заключается в том, что Иаков так назывался по причине малого своего роста, а не по причине желания отличать его от каких-либо «великих» Иаковов.[6] Теперь рассмотрим другой вопрос: почему наш Иаков не удержал этого прозвания в дальнейшей истории? Нужно сказать, что Иаков имел удивительно много прозвищ, он назывался: «праведным», Овлием («стеной»), «назореем»,[7] «пророком», «учеником», «священником» и «братом Господним», даже «первомучеником во епископах».[8] Но из всех этих прозвищ впоследствии за Иаковом осталось лишь одно. «Его звали не по имени, но имя ему было: праведник», — говорит св.Епифаний.[9] Имя «праведник», таким образом, вытеснило все другие, и в том числе и более раннее его прозвище: малый, тем более что с этим наименованием, быть может, соединялся некоторый иронический смысл («карлик»). — Но мы еще не закончили анализа свидетельств евангелиста Марка относительно изучаемой нами Марии. Мария, упомянутая евангелистом в указанном месте (15:40), вслед за тем им же выводится на сцену еще два раза, причем в первый раз называется Марией Иосиевой (15:47), а во второй Марией Иаковлевой (16:1). Кажется, не нужно доказывать, что этими названиями обозначается у Марка та же Мария, которая выше у него названа Марией, матерью Иакова-малого и Иосии, с тем только различием, что, очевидно, ради краткости речи, евангелист в последующих случаях с ее именем соединяет имя то второго, то первого ее сына. Вопрос же о том, почему в первом случае он присоединяет к ее имени имя не первенца, а во втором — первенца, решится только тогда, когда мы встретимся с писателем «лицом к лицу» (на что уповаем).
Переходим к Евангелию св.Луки. Этот евангелист, перечисляя благочестивых жен, посетивших гроб, где был положен Христос, пишет: Это были Магдалина Мария, и Иоанна,[10] и Мария, мать Иакова (в оригинале просто Иаковлева без предыдущего слова). Нетрудно догадаться, что здесь под именем Марии Иаковлевой имеется в виду мать Иакова и Иосии, или, что то же, Мария Клеопова, упоминаемая четвертым евангелистом. Очевидно при этом, что Лука, евангелист, уже читавший более ранние Евангелия (1:1-3), заимствовал указанное сокращенное наименование Марии Клеоповой из Евангелия от Марка (16:1), где она именно так и названа. К сожалению, никаких других указаний на эту Марию у Луки нет: там, где другие евангелисты, рассказывая события последних дней жизни Христа, обозначают имена благочестивых жен, свидетельниц происходившего, там Лука упоминает о женщинах, пришедших с Иисусом из Галилеи, не называя их имен (23:49.55-56; 24:1).
Таким образом, открывается, что синоптики разъясняют для нас, что у Марии Клеоповой на самом деле были дети (сыновья) и поименовывают двух старших из них, Иакова и Иосия. Имена эти ясно показывают, что в лице этих ее сыновей мы должны признать двух старших из братьев Господних, носивших те же имена.
И этим важным открытием, говоря без всякого преувеличения, мы обязаны великому евангелисту (до сих пор неоцененному хвастливой протестантской наукой) Иоанну. Известно, какое положение занимает он по отношению к другим евангелистам (синоптикам): он является тонким, проницательнейшим и крайне деликатным корректором их повествований и показаний. Мы глубоко убеждены, что изучив повествования синоптиков, возлюбленный апостол Христов (Евангелия Иоаннова никто в мире не мог написать, кроме этого тайнозрительного апостола!!), когда начертывал свое Евангелие, обратил внимание на неясность для читателей синоптических книг: кого же именно нужно понимать под именем: «Марии, матери Иакова и Иосии», «другой Марии», «Марии Иаковлевой» и проч. и счел своим священным долгом вывести указанных читателей изо всех недоумений. И это великий евангелист, вообще не щедрый на слова, сделал буквально одним росчерком писчей трости. Он написал по-видимому очень уж простые слова: При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его Мария Клеопова, и Мария Магдалина, но эти немногие слова сделались светоносным «прожектором», бросающим яркий свет на многие страницы синоптических Евангелий. Недаром св.Церковь избрала эмблемой для евангелиста Иоанна — орла. Он, как эта удивительная птица, легко поднимается в своих созерцаниях на недосягаемую высоту и нисходит в глубины неудобозримые. Если бы Иоанн не начертал для нас вышеприведенных слов, мы никогда бы не узнали, кто был отцом и матерью братьев Господних и имели бы самые смутные представления об этих носителях столь многознаменательного наименования.
В рассмотренных нами евангельских свидетельствах относительно отца и матери братьев Господних мы нашли указание только на двух старших их сыновей — Иакова и Иосия; возникает вопрос: нет ли в новозаветных писаниях каких-либо указаний на то, что и другие два брата Господни — Иуда и Симон — тоже имели родителями Клеопу и Марию? Прямых указаний нет, но косвенные находят. Иуда в своем послании ясно называет себя братом Иакова (1:1); но так как на основании сейчас рассмотренных евангельских свидетельств, мы вправе утверждать, что Иаков, брат Господень, был сыном Клеопы и Марии, то такое же заключение мы можем делать и о Иуде. Что касается Симона, то прикровенное свидетельство о нем хотят найти в известном сказании Луки о явлении воскресшего Господа Клеопе и его спутнику (24:13-35), так как под спутником Клеопы понимают его сына Симона.[11] Мы, со своей стороны, не сомневаемся, что спутником Клеопы был кто-нибудь из его сыновей (см. стих 32). Но как это ни печально для нас, мы должны отказаться от воззрения, что таковым был именно Симон. Симон, вероятно, был еще очень юн в это время, чтобы принимать горячее участие в том, что произошло в эти дни (ст.18). Нам кажется, что таким спутником своего отца скорее был его старший сын Иаков, как более солидный летами и, как мы раньше говорили,[12] имевший более веры в мессианское достоинство Христа, чем прочие его братья. Если мы сравним рассказ бл.Иеронима, основанный на т.н. «Евангелии к Евреям», о явлении воскресшего Христа Иакову[13] с повествованием св.Луки о явлении того же Христа Клеопе со спутником, то заметим между этими сказаниями немало сходства: в особенности следует принять во внимание, что в обоих сказаниях упоминается о преломлении хлеба Христом, по первому — с Иаковом, по второму — с Клеопой и его спутником, под которым более оснований понимать здесь старшего Клеопова сына,[14] а не младшего. К происхождению ошибки, выразившейся в том, что спутником Клеопы считали другое лицо, а не Иакова, послужила, без сомнения, слишком краткая заметка ап.Павла о явлении воскресшего Христа сначала Иакову, а потом одиннадцати апостолам (1Кор.15:7), так как из этой заметки можно было сделать вывод, что Господь являлся Иакову особо, с глазу на глаз, без свидетелей. И если под именем спутника Клеопова, вместо Иакова, имели в виду Симона, то это объясняется тем, что из всех братьев достиг, кроме Иакова, большей исторической известности именно Симон, ставший вторым Иерусалимским епископом с именем Симеона.[15] Таким образом, мы не имеем даже и косвенного свидетельства в новозаветных писаниях о том, что Симон был сыном Клеопы. Эта истина утверждается лишь на основах последующего предания, о чем скажем впоследствии.
Несколькими строками выше мы намекали, что держимся не традиционных, а своих собственных представлений о возрасте братьев в год смерти и воскресения Христа. Это так и есть. Иакову в это время было лет 25, Иосии немногим меньше (может быть, лишь на год); Иуда же и Симон, младший из них (Мк.6:3), были намного моложе своих старших братьев: в рассматриваемое время им было одному около 18-ти, а другому даже не более 17-ти лет. Предание говорит, что Симон (Симеон) мученически скончался будучи 120-ти лет;[16] но это известие недостоверно и возникло под влиянием так называемых «Евангелий детства Иисуса».[17] Он, однако же, несомненно дожил до 90-летнего возраста.[18]
Окончив рассмотрение новозаветных свидетельств, имеющих известное отношение к вопросу о сыновьях Марии и Клеопы, доводящихся двоюродными братьями Христу (с точек зрения юридической и народной), считаем нужным задать себе вопрос: да возможно ли, чтобы Новый Завет, без всяких околичностей, называл двоюродных просто братьями, как будто они были действительными братьями Христа? Препятствий допускать подобную возможность не имеется. Блаженный Иероним приводит много библейских примеров, удостоверяющих, что еврейское обыкновение допускало названия «брат», «сестра» для обозначения очень различных степеней родства.[19] Со своей стороны представим следующий интересный библейский пример: из книги «Товит» ясно видно, что Товия и Сарра находились в двоюродном родстве между собой, и однако же первый зовет вторую своей сестрой (άδελφή): гл.VIII, ст.4). Нужно при этом помнить, что потомков Давида в то время было очень немного: для посторонних они представлялись одной достопочтенной семьей, в которой не было надобности строго различать родных братьев от двоюродных.[20]
Изложенный нами взгляд на братьев Господних как на детей Клеопы и Марии, его жены, по нашему суждению, настолько тверд, что против него не может быть никаких серьезных возражений. Мы знаем лишь одно возражение, которое делается лицами, имевшими случай заниматься вопросом о братьях: непонятно, говорят защитники других теорий по нашему вопросу, почему это сыновья Марии Клеоповой, если бы братья были ее детьми, однако при жизни своей матери постоянно вращаются около Марии, Матери Иисусовой: так видим и в Евангелиях, и в Деяниях.[21] Или же, развивая ту же мысль, говорят: непонятно, почему при упоминании о братьях Господа никогда не встречается имени Марии Клеоповой, но всегда, когда речь идет о братьях, приводится имя Матери Божией: братья Господни всегда (?) окружают Матерь Божию, а не Марию Клеопову. Если бы матерью этих лиц была Мария Клеопова, то вместе с ними упоминалась бы и она, и братья Господни окружали бы ее, а не Матерь Божию.[22] Когда протестантские богословы забывают то, что они должны бы твердо помнить, это еще извинительно; но когда то же самое забывают православные писатели, то это несколько странно. Писатели, рассуждающие вышеуказанным образом, совсем забывают, что евангелисты и Дееписатель описывали не историю какого-нибудь семейства, а изображали историю божественную, в которой историк, как историк, найдет бездну пробелов; но если рассматривать евангельскую и апостольскую историю, как она описана священными писателями, с их точки зрения, то многое, по-видимому, непонятное для нас, становится более понятным. Перейдем к частностям. Выше мы уже имели случай разъяснить, что вовсе не «всегда» братья Господни окружают Матерь Иисуса Христа, но что таких случаев всего-навсего два.[23] Важнейшим из них, в смысле нашего вопроса, нужно признать рассказ евангелиста Матфея (12:46-50). Рассказ этот очень известен.[24] С одной стороны мы видим Марию, Матерь Иисуса, с братьями Его: все они о чем-то хотели переговорить со Христом; с другой — видим Христа, беседующего в кругу Своих учеников о тайнах Царствия Божия. По словам евангелиста, Христос не пожелал прерывать своей беседы для разговора с пришедшими и сказал, указывая на учеников Своих: Вот Матерь Моя и братья Мои. Ибо кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и мать. Не подлежит никакому сомнению, что сущность рассказа заключается в этих необыкновенно глубоких словах Спасителя. Если бы событие было, а этих слов сказано не было бы, то евангелист, конечно, обошел бы случившееся молчанием. А если так, то к чему было евангелисту упоминать о Марии Клеоповой и Клеопе, если они и входили в состав группы, во главе которой находилась Матерь Христа? А были ли они при описанном случае, об этом никто в мире знать не может. Что касается другого случая в подобном же роде, где Мария Богоматерь и братья тоже образуют обособленную группу лиц, то он еще менее может возбуждать недоумений со стороны вышеупомянутых возражателей. Имеем в виду совместное пребывание Богоматери и братьев в Сионской горнице (Деян.1:14). Будет ли кто требовать, чтобы Дееписатель непременно упомянул при этом и Марию Клеопову, и Клеопу?[25] Нужно знать, что во всей книге Деяний св.Лука упоминает о Богоматери только один раз, и именно в рассматриваемом случае; так он экономен на слова, когда дело идет даже о такой святейшей личности, как Мария-Дева. К чему же он стал бы упоминать о Марии Клеоповой при рассказе об обстоятельствах, стоящих в связи с сошествием Св.Духа? Ему достаточно было буквально в двух словах указать, что величайшего счастья — приять Духа Святаго сподобились и родственники Христа. Уж не затем ли св.Лука должен был упомянуть в данном случае Марию Клеопову и, пожалуй, Клеопу, чтобы мы не ломали головы над вопросом: от кого родились братья Господни? Но интересовал ли этот вопрос св.Луку — мы не знаем. А если и интересовал, то ему не было надобности приготовлять материал для нашей темы, ибо, хотя и позднее, Иоанн Богослов своей известной заметкой пролил яркий свет на вопрос о матери и отце братьев Господних.
Настойчивость вышеуказанных возражателей выдвигает, наконец, еще следующее недоумение: скажите — почему это сыновья Клеопы и Марии, если таковыми нужно считать братьев Господних, живут вместе с Богоматерью?[26] Но признаемся, что, по нашему мнению, в этом недоумении нет ничего недоуменного. Иосиф умер ранее выступления Христа на проповедь; а Сам Христос, начав Свое общественное служение, не только не мог предложить убежища Своей Матери, но и не знал, где преклонить Своей главы. При таких обстоятельствах — что оставалось делать Богоматери? Вопрос решить нетрудно. Она должна была искать убежища у родственников своего номинального мужа. Вот почему Мария, Матерь Христа, и братья являются живущими вместе (в Капернауме); но не «сыновья Клеопы и Марии живут вместе с Богоматерью», а Сама Она вынуждена жить с ними, а вдобавок и со Своим деверем — Клеопой, и Своей невесткой — Марией.
Итак, по нашему суждению, нет оснований возражать против мнения о родопроисхождении братьев Господних от Клеопы и Марии, его жены, еврейки неизвестного нам колена. Мнение это, как мы видели, прочно опирается на данные, извлекаемые из Св.Писания Нового Завета. Теперь спрашивается: может ли это мнение находить себе подтверждение в церковном Предании?
Предание есть вообще тот критерий, при помощи которого производится проверка выводов, делаемых на основании Св.Писания. Само собой разумеется, что Предание должно подтверждать выраженный нами взгляд на братьев, иначе мы не решились бы и усвоять его. Кто же и когда подавал голос в течение церковной истории в пользу усвоенного нами взгляда? Первым свидетелем в пользу нашего мнения был некто Игизипп, современник так называемых мужей апостольских, живший между 115 и 185 годами, родом из Палестины и, может быть, иудей, обратившийся в христианство. От него осталось одно-единственное сочинение «Достопамятности» (Υπομνήματα), значительные отрывки из которого сохранил до нас церковный историк Евсевий. Если мы сопоставим двух свидетелей: Игизиппа и неизвестного писателя «Первоевангелия Иакова», на основании которого утверждается иногда мнение о происхождении братьев от Иосифа (через его первую жену), то едва ли кто откажется отдать предпочтение первому перед вторым; ибо хотя они и жили одновременно, но личность первого хорошо засвидетельствована Преданием, а личность второго остается никому не известна. Что же такое свидетельствует Игизипп? Он пишет: «После мученической кончины Иакова праведного (т.е. старшего брата Господня), происшедшей по той же причине (επί τψ αυτψ λόγψ),[27] как было и с Господом, епископом (конечно, Иерусалимским, поясним мы) опять делается сын Его (αύτου) дяди (т.е. дяди Господа), Симеон, сын Клеопов, которого все избрали как второго двоюродного брата Господня».[28] Смысл этих слов Игизиппа такой: Иерусалимский престол в качестве епископов преемственно занимали двое сыновей Клеопы (следовательно, два родных брата), которые оба доводились двоюродными братьями Господа Иисуса: это Иаков и Симеон. Но этот смысл получается только тогда, когда местоимение «Его» (αύτου) в приведенном свидетельстве будем относить к ближайшему предшествующему слову «Господом», а не к предшествующему же, но более отдаленному слову «Иакова». В последнем случае получался бы смысл, неблагоприятный для нашей теории, т.е. Симеон оказывался бы сыном дяди Иакова, а не сыном дяди Господа, т.е. он оказывался бы не родным, а двоюродным братом Иакову. К счастью, в «Истории» Евсевия сохранился другой отрывок из Игизиппова труда, в котором ясно дается знать, что Симеон доводился двоюродным братом не Иакову, а Господу, а следовательно — он был действительным братом Иакова, а оба они (Симеон и Иаков) были сыновьями Клеопы. Именно, Игизипп говорит: «Вышеназванный Симеон, сын Клеопы, дяди Господнева...»;[29] значит, и в вышеприведенном месте, где читаются слова: «Сын его дяди», местоимение «Его» надо обязательно относить к имени «Господь», а не «Иаков».[30] Интересно было бы знать: как решал вопрос о братьях Господних сам Евсевий, сохранивший для нас столь ценные отрывки из труда Игизиппова? Разумеется, для нас было бы очень приятно видеть его на нашей стороне; но этого решительно утверждать нельзя. По-видимому, Евсевий или же вовсе не интересовался этим вопросом, или же довольствовался молчаливым согласием с Игизиппом. Но во всяком случае, очень важно, что он не оспаривал этого взгляда. Некоторые думают, что будто Евсевий считал братьев сыновьями Иосифа,[31] но наиболее авторитетные ученые или не решаются утверждать этого, или сильно сомневаются в этом, и притом даже в том случае, когда сейчас указанный взгляд Евсевия был бы им в разных отношениях благоприятен.[32]
Рассмотрев очень существенное для нас свидетельство Игизиппа, мы однако же опасаемся, что читатель, пожалуй, придет в некоторое недоумение оттого, что одного из братьев Господних, если речь идет о нем у Игизиппа, звали, по Евангелию, Симоном, а не Симеоном, как называется он у этого древнехристианского писателя. Этого рода недоразумение мы старались предупредить и раньше[33] а теперь воспользуемся случаем окончательно его рассеять. Дело в том, что слова «Симон» и «Симеон» суть неодинаковое произношение одного и того же имени. В этом удостоверяет нас почтенная древность. В одном апокрифическом Евангелии (pseudo-Matthei), где перечисляются имена братьев Господних, вместо имени «Симон» читаем и «Симеон»;[34] Евсевий-историк в своей «Хронике», говоря о втором Иерусалимском епископе, пишет, что таковым был Симеон, именуемый и Симоном[35] св.Епифаний, упоминая о том же втором Иерусалимском епископе, на одной и той же странице называет его и Симоном, и Симеоном;[36] подобное же находим и у других писателей (например, у бл.Иеронима).
Обращаемся к указанию других представителей древнего предания, которые были и являлись сторонниками мнения о происхождении братьев от Клеопы и жены его Марии (Клеоповой). В числе их первое место занимает знаменитейший толкователь новозаветных писаний св.Иоанн Златоуст. В своем комментарии на Послание ап.Павла к Галатам он ясно называет Иакова, брата Господня, сыном Клеопы, Иосифова брата. А что сказано им об Иакове, то же самое нужно иметь в виду и относительно трех остальных братьев Господних. Объясняя слова Другого же из апостолов я не видел, кроме Иакова... (1:19), Златоуст пишет: «Заметь, с каким почтением Павел наименовал его; ибо не сказал просто: Иакова, но и прибавил почтенное его имя: брата Господня. Ибо, если бы он хотел только указать того, о ком говорил, то мог бы сделать это, употребив и другой признак, например, мог бы назвать его сыном Клеопы, как и евангелист сказал. Но он не сказал так, не назвал его так, как сказал я, но как же? Братом Господним, хотя он не был братом Господним по плоти, но лишь почитался таковым».[37] Любопытно, что Златоуст привносит в свое свидетельство замечание: «Как и евангелист сказал». Но какой же евангелист говорит, что Клеопа был отцом братьев Господних? Уж не изменила ли память св.отцу, как думает один протестантский ученый?[38] Точного ответа на вопрос: на каком основании св.отец сделал это замечание, дать мы не в состоянии. Но предполагаем, что Златоусту могло быть известно такое место из Евангелий, где была выражена эта мысль. В настоящее время число разночтений в оригинальном тексте Нового Завета очень велико: насчитывают, что их здесь впятеро больше, чем сколько слов в Новом Завете.[39] Положим, таких разночтений в IV веке было меньше, но их все же было немало. Во всяком случае, Златоуст не мог допустить ошибки, ссылаясь в вышеуказанном месте на слова евангелиста.[40] Нужно ли вообще добавлять, что голос Златоуста по нашему вопросу принадлежит к числу самых авторитетных? — Другим древним представителем усвояемого нами решения вопроса был бл.Феодорит, епископ Киррский, замечательнейший богослов V века и проницательный комментатор Св.Писания. Мы не знаем — находился ли он под влиянием вышеупомянутого великого мужа или пришел к тому же выводу самостоятельно, но было ли так или иначе, свидетельство его от этого нимало не теряет своей цены. Свое мнение Феодорит выражает тоже при толковании Послания к Галатам (1:19). Он пишет: «Иаков называется братом Господним, но не был его братом (конечно, единоутробным, добавим мы. — А.Л.). Он даже не был Иосифовым сыном, рожденным от первого его брака, как предполагали иные, а был сыном Клеопы и двоюродным братом Господу, матерью же имел сестру Матери Господней (Ин.19:25)».[41] Само собой разумеется, что сказанное здесь об Иакове в равной мере относится и к прочим братьям Господним. Вот два писателя Греческой церкви блестящего ее периода, которые утверждали, что братья Господни суть двоюродные братья Христа, рожденные Клеопой от Марии (Клеоповой). Если мы сравним это воззрение, как оно выражено Златоустом и Феодоритом, с двумя другими более известными древними мнениями по нашему вопросу — Епифаниевым и Иеронимовым, то оно представляется несколько тусклым. В самом деле, Епифаний и Иероним каждый свое мнение аргументируют и с жаром развивают; ничего такого не видим у Златоуста и Феодорита. Не служит ли это доказательством, что Златоуст и Феодорит высказали свое мнение случайно, бросили свои слова мимоходом? Отнюдь нет. Епифаний и Иероним раскрывали свои мнения в борьбе с известными нам лжеучителями, а потому вынуждены были говорить с энергией и подкреплять свои мнения аргументами; напротив, Златоуст и Феодорит выражают свой взгляд лишь в интересах знания и богословской науки, а потому они выражают его и кратко, и ясно. Быть может, только ввиду того, что они выражают свой взгляд ясно, но кратко, он и не встретил в современной нам православной науке такого распространения, как, например, мнение Епифания. Многие и теперь еще думают, что многоречие означает доказательную силу... Что касается древнего времени, то на Востоке, по нашему мнению, решение вопроса, подкрепленное авторитетом Златоуста и Феодорита, имело если не более, то и не менее приверженцев в богословских кругах, как и мнение Епифания. А так называемая широкая публика была так же равнодушна к вопросу в то время, как и ныне.
Златоуст и Феодорит — эти два имени служили лучшим украшением лучшей из древнехристианских школ — Антиохийской. Школа эта была завершением богословского развития древнегреческой Церкви. После нее не создавалось никакой другой совершеннейшей школы; так остается и по сию минуту в сфере Православной Церкви. Антиохийская школа представляет последнее слово православной богословской науки. Значит, такое же достоинство мы вправе усвоять и суждению Златоуста и Феодорита о братьях Господних.
Если бы мне предложили обозначить сейчас раскрытый нами взгляд каким-нибудь кратким наименованием, наподобие того, как другие мнения по этому вопросу называются Епифаниевым, Гельвидиевым и Иеронимовым, то я назвал бы его «Иоанно-Златоустовым», по имени главнейшего его выразителя, или же взглядом древнехристианской Антиохийской школы.[42]
[1] См. выше, гл.II.
[2] История знает только трех Ее сродников: Захарию, Елизавету и Иоанна.
[3] Игизипп у Евсевия (Церков. истор. III, 11).
[4] Даже митр.Филарет называл свою невестку не иначе, как «сестрица». См.: его письма к родным (письмо № 511 и сл.). М. 1882.
[5] Под именем этой другой Марии некоторые писатели и даже отцы Церкви имеют в виду Марию, Матерь Божию, но невероятно, чтобы евангелист поместил Ее имя ниже Магдалины и точнее не определил Ее личности.
[6] Lightfoot. Op.cit. P.262; Zahn. Forchungen... VI. S.346.
[7] Епифаний. Ересь № 78, гл.7.
[8] Жизнеописание Иакова, составленное св.Андреем Критским (Άναλέκτα Ίεροσολυμιτικής σταχυολογίας. Петерб., 1891. Τομ 1. Σ.14).
[9] Епифаний. Гл.14. В том же роде говорит Евсевий со слов Игизиппа (II, 23, init.): Иаков «ото всех назывался праведным». Другие прозвания, значит, были преданы забвению.
[10] Это жена Хузы, домоправителя Иродова (Лк.8:3), может быть, «Хузы»-язычника, что подчеркнуть входило в планы св.писателя, создавшего свое Евангелие для благочестивого язычника, лишь только еще жаждавшего принять крещение.
[11] Из древних так думал Ориген. См.: Zahn. Op.cit. S.350-352.
[12] См. вступительную главу к нашему исследованию.
[13] См. там же.
[14] Цан, не без задней мысли, допускает, что Христос явился 11-ти апостолам и вместе с тем Иакову (Лк.24:33-43), вместо того чтобы принять одновременное явление Его Клеопе и Иакову (Zahn. Op.cit. S.278-279).
[15] Что этот Симон в то же время безразлично назывался и Симеоном, об этом речь впереди.
[16] Игизипп у Евсевия, III, 82.
[17] Об этом все нужное нами изложено выше в I главе.
[18] Возраст сестер Господних определять не беремся. Но возможно, что некоторые из них заполняют пробел между старшими и младшими братьями и что, по крайней мере, некоторым из них в год воскресения Христа было от 20 до 23 лет.
[19] Творения его. Т.IV. С.112-113.
[20] Известно, что в наше время все короли считают себя кузенами друг другу.
[21] Zahn. Op.cit. S.360.
[22] Иеромонах Георгий. Указ.соч. С.33.
[23] См. главу III нашего исследования.
[24] Приведен во вступительной главе, см. выше.
[25] Тем более, что выражение братья Господни встречалось уже раньше в трех Евангелиях, а о родстве Клеопы и Марии здесь нет ни слова.
[26] Иеромонах Георгий. Указ.соч. С.40.
[27] Последние слова некоторые переводят: «По тому же обвинению» (вследствие которого пострадал и Господь).
[28] Евсевий. Церковная история. Кн.IV, гл.22.
[29] Там же. Кн.III, гл.32.
[30] Мы не можем скрывать того обстоятельства, что не все принимают тот перевод Игизиппова места, где говорится о Иакове и Симеоне, какой мы представили выше: этому месту нередко придают смысл, для нашего воззрения неудобный. Так, в русском переводе «Истории» Евсевия, сделанном при Петербургской Духовной академии, данное место читается следующим образом: «Когда Иаков праведный, по той же причине, как и Господь, претерпел мученическую кончину, тогда епископом (здесь при переводе опущено слово πάλιν — «опять») поставлен был двоюродный брат его (очевидно, Иакова, по мысли переводчиков) Симеон, сын Клеопы. Все предпочли его, потому что он был (пропущено в переводе слово δεύτερον — «второй») двоюродный брат Господа». В этом русском переводе получился неблагоприятный для нас смысл, вследствие, главным образом, пропуска при переводе двух очень важных слов. А самый этот пропуск произошел оттого, думаем (иначе пришлось бы допустить тенденциозность), что в этом случае перевод сделан не с оригинала, а с латинского Руфинова переложения, в котором замечается пропуск тех же слов. — Иеромонах Георгий (Ярошевский) в своем сочинении «О Послании Иакова», желая быть беспристрастным, помещает у себя (С.39) два перевода спорного места: один, согласный по смыслу с нашим переводом, помещенным нами выше в тексте, другой — невыгодный для нашей теории. А затем о.Георгий пишет: «Какой перевод вернее — трудно сказать»; и однако же склоняется в пользу последнего перевода. Но почтенный автор не знал того параллельного места из Игизиппа, которое нами приведено сейчас в тексте и которое исключает верность второго перевода, сделанного и усвоенного о.Георгием. — Самые отчаянные усилия вложить в разбираемые слова Игизиппа тот смысл, который был бы неблагоприятен для нас, делает проф.Цан в интересах своей неблагонамеренной теории (Op. cit. Bd.VI. S.239-241); но другой немецкий ученый, Эндеманн, делает тщетными эти старания Цана, указывая их предвзятость и слабость (Ор.сit. S.859-862). Кстати сказать, что сочинение Игизиппа было потеряно сравнительно недавно, не раньше ХVII века {Zahn. Ор.сit. S.249), а потому еще не исчезла надежда на его открытие, которое положит конец всем недоумениям по нашему вопросу.
[31] Иеромонах Георгий. Указ.соч. С.36.
[32] Lightfoot. Op.cit. P.291; Zahn. Op.cit. Bd.VI. S.315.
[33] См., например, вступительную главу.
[34] Tischendorf. Evangelia apocrypha. P.104.
[35] Zahn. Op.cit. Bd.VI. S.282 (приведен самый текст «Хроники»).
[36] Творения его в рус.пер. Т.III. С.271.
[37] Толкование на Послание к Галатам. М. 1842. С.54-55.
[38] Zahn. Op.cit. S.325.
[39] Zeitschrift für die neutestam. Wissenschaft. S. 255. 1903.
[40] Впрочем, очень возможное дело, что Златоуст, делая замечание: «Как и евангелист сказал», мысленно ссылался на Ин.19:25, понимая смысл этого изречения так же, как и мы сделали выше.
[41] Творения его в рус.пер. М. 1861. Часть VII. С.380-381.
[42] Русские писатели часто касались вопроса о братьях Господних, но сколько-нибудь обстоятельно писал по вопросу только один. I. Большинство из них принимает теорию Епифания. Так поступают следующие писатели. 1) Некто «Б-в» в журн. «Чтен. в Общ. Любит. Дух. Просвещения» называет братьев Господних сыновьями Иосифа от первой его жены, не входя в подробности (О соборном послании ап.Иакова. 1872. Ч.I. С.376). 2) Епископ Алексий Новоселов) в том же журнале говорит, что Иаков, брат Господень, был сыном Иосифа и Соломии (?) дочери Азария, причем делает неосновательную ссылку на «Историю» Евсевия (Введение в послание ап.Иакова. 1877. Ч.II. С.341). 3) Иеромонах Георгий в вышецитированном его сочинении о послании Иакова (Киев. 1401) обстоятельно говорил о братьях Господних (с.36 и сл.), но все доказательства его, при разных обстоятельствах, были разобраны и ослаблены нами. 4) Проф. Н.Н.Глубоковский лишь мимоходом касается этого вопроса в своей книге «Обзор Послания ап.Павла к Галатам» (СПб., 1902. С.67-68). 5) Н.Орлин в книге «Соборные послания Иакова, Петра и Иуды» (Рязань. 1903) без всяких околичностей объявляет себя приверженцем Епифаниева воззрения (с.2). II. Иеронимовой теории держится, насколько знаем, один Н.Теодорович, но и он не исключает возможности и другого мнения (Толкование на послан. Иакова. Вильна. 1897. С.6). III. Сыновьями Клеопы братьев Господних, подобно тому, как мы поступаем, считает свящ. Ив.Кибальчич, не приводя, однако же, никаких доказательств, кроме известного нам свидетельства бл.Феодорита (Св.апостол Иаков, брат Господень. Чернигов. 1882. С.35,77); в заслугу автора нужно поставить очень энергическую, хотя и несколько запутанную полемику против Епифаниевой гипотезы (С.47 и сл.). IV. Что касается Гельвидиевой теории, то уже в силу наших цензурных условий нельзя ожидать, чтобы кто-либо стал развивать ее в печати. Однако же нельзя умолчать, что и она нашла себе рьяного приверженца в лице известного художника Верещагина, столь неожиданно и поразительно погибшего в Порт-Артуре, Верещагина, который распространял ее не путем печати, а при посредстве кисти. Этот художник нарисовал картину, на которой, насколько знаем, изображены были Иосиф, Мать Христа, Сам Христос в отроческом возрасте и несколько детей меньших Его по летам, из числа которых один ребенок представлен покоящимся на руках Марии. Смысл картины понятен. Произведение художника не могло появиться публично в России, но заграницей оно побывало на выставках во многих городах, к соблазну верующих.
