Слово в понедельник недели 1-й Великого поста, на утрене

По самому теперь присутствию вашему здесь, братие, видно, что вы имеете благое намерение посвятить настоящую седмицу на приуготовление себя к исповеди и причащению Святых Тайн. Тогда как многие из собратий ваших преданы еще сну или стенают от тяжкой дани, безрассудно принесенной вчера плотоугодию, — вы, вместе со служителями алтаря, поспешили утренневать ко храму святому и насладиться первой зарей Великого поста. Приветствуем вас с сим подвигом усердия и любви! Кто может (а много ли таких, кои не могли бы?), для того всего лучше начать поприще святаго говения ныне, вместе с Церковью, потому что Богослужение настоящей седмицы особенно приноровлено к подвигам святого покаяния, и особенно богато предметами, возбуждающими умиление сердечное. Судя по сему, и мы могли бы только пригласить вас быть внимательными к тому, что будет совершаться здесь в продолжение сей святой седмицы, и потом предоставить вас собственному вашему усердию к делу вашего спасения. Но поскольку и при обилии средств врачевания и при известности способов их употребления живой голос и наставление врача никогда не излишни, то позвольте нам, по долгу духовных врачей, предложить любви вашей несколько благих советов. Будем беседовать как можно проще и естественнее, чтобы из самого слова нашего видно было, что мы беседуем во время поста, коему приличны не цветы красноречия, а слезы и пепел покаяния.

Святая Церковь в продолжение сей седмицы, во-первых, сама предложит вам, братие, найдействительнейшие средства к исцелению душ и освящению сердец наших; и вам должно употребить все старание, чтоб усвоить себе сии средства и воспользоваться ими как должно: это первый, главный и неотменный долг ваш! Но, пользуясь Святыми Таинствами и душеспасительными учреждениями Святой Церкви, вы не оставите употребить и со своей стороны всех, от вас самих зависящих средств, ведущих к той же цели: это второй, также священный долг ваш! Побеседуем порознь о том, как лучше исполнить вам ту и другую обязанность; рассмотрим те средства ко спасению, кои находятся в собственных руках ваших, и кои, не быв определены Церковью, а предоставлены свободе каждого, по тому самому требуют скорейшего наставления, касательно их употребления.

Какие это средства? Для всех и каждого это — благочестивое размышление, благочестивые собеседования, некоторые благочестивые дела и особенно — молитва; для некоторых — чтение священных и душеспасительных книг. Не поскучайте, братие, если мы войдем касательно каждого из сих занятий в некоторые подробности: советы касательно сего могут быть полезны вам не только на сию седмицу, но и на целый год, на всю жизнь. Ибо, если вы расположены (как и должно) искать через покаяние спасения не временного, а вечного, то вся последующая жизнь ваша должна служить для вас приуготовительной Четыредесятницею к празднованию вечной Пасхи в обителях Отца Небесного.

Одно из главных средств к духовному врачеванию себя, находящихся в собственных руках наших, как сказал я, есть благочестивое и покаянное размышление. Три главных предмета, о коих, братие, каждому из вас, в духе покаяния, должно непременно размыслить в сии дни самому с собой. Это, во-первых, вы сами, кои намерены приступить к исповеди и святому причащению; во-вторых, сии самые таинства; в-третьих, то как вам вести себя, по принятии их, до конца вашей жизни.

Вам должно, как можно скорее, со всею основательностью заняться самими собой, собрать свои мысли и устремить их на свою совесть, свою жизнь и свои отношения. Лучше и полезнее сего занятия трудно найти и во всякое другое время, а теперь это — необходимость!.. Иначе, без познания самих себя, как вам приступить к исповеди, и просить врачевства, не ведая, в чем ваша болезнь? Такое самоиспытание может быть совершаемо различным образом, смотря по способности каждого; но всего ближе, если оно начнется с общего обзора вашей жизни, если вы пойдете мыслью по следам вашего бытия, от вашего происхождения на свет доныне. Не будет излишним, если обратите при сем внимание и на то, от кого вы произошли, когда и где узрели свет, в каком состоянии суждено вам жить и действовать. В сих предварительных обстоятельствах нашей жизни прежде всего открываются намерения о каждом из нас премудрости Божией; ибо обстоятельства сии нисколько не зависят от нас, между тем как от них зависит вся наша жизнь. Узнав таким образом самую первую волю Божию о вас, вы припомните потом, как пробудилась душа ваша к сознанию самой себя, какие предметы и лица поражали ваше первое внимание, куда устремились первые желания, что вам особенно нравилось или отвращало от себя, как вы вступили в сношения с миром, с людьми, с Богом, как узнали, что добро и что зло, как то и другое оказывало над вашими сердцами свое первое действие, как потом начало то и другое выражаться в ваших наклонностях и поступках. Это представит вам умилительную картину вашего первобытного человечества и, без сомнения, вашего первобытного падения. Ибо хотя мы все приходим на свет уже со грехом Адамовым, с наклонностью ко злу, и, следовательно, уже поврежденными; но и в собственной жизни каждого есть злополучный пункт времени, с коего начинается ряд его собственных, произвольных падений, и в коем, следовательно, над каждым из нас повторяется подобное тому, что было с Адамом во время его падения.

От лет отрочества вы перенесете потом внимание свое на вашу юность, и, несмотря на ветренность сего возраста, постараетесь воскресить в памяти вашей хотя бы главные черты вашего юношества; ибо это такой возраст, в коем полагается уже нами самими основание всей нашей будущей жизни, образуется наш характер, решается предварительно вопрос: что мы будем для Бога, для самих себя и наших ближних? Тут представятся вниманию: те наставники и руководители, кои на вас особенно действовали; те знания и труды, кои были вам по нраву и занимали вас собой; те лица и предметы, к коим стремилось сердце; те надежды и страхи, кои волновали вашу грудь; те грехи ведения или неведения, нагльства или уныния, коими так богата юность каждого; те наказания или награды, коими побуждаемы были первые шаги ваши на пути долга, или останавливаемы от ниспадения во глубину вольномыслия и порока. Это рассмотрение путей вашей юности изъяснит вам многое в жизни вашей; ибо здесь, большей частью, сокрывается причина, почему мы таковы, или не таковы, как должны быть в отношении к закону Божию.

За сим мысль ваша естественно обратится к возрасту мужескому, к тому званию, которое суждено вам проходить, тому роду жизни, который довелось вести. Тут вы заметите со тщанием положение ваше в мире и круге вашей деятельности, отношение вашего характера к вашему званию и роду жизни; кто те люди, кои действуют на вашу судьбу, и те, на судьбу коих действуете вы; от чего зависели успехи и неуспехи ваши доселе, каким вы подвергались несчастьям, от каких страдали болезней, какие терпели потери, в каком отношении вы к обществу и своему семейству; кто ваши доброжелатели и друзья, кто враги и недруги, и почему те и другие в таком, а не в другом к вам отношении?

Все это должно рассмотреть не поверхностно, как странникам и соглядатаям в чужой земле, а как хозяевам дома, кои хотят знать, в каком состоянии их дела и дом. И все это, однако же, есть только предварительная работа, только приступ к делу. Собрав вновь все силы ума, вооружившись всем безпристрастием, вы приступите потом к главному занятию над самими собой, постараетесь узнать, в каком состоянии находитесь вы в отношении к вашему спасению. Здесь должно иметь в виду преимущественно три предмета: 1) Куда принадлежим мы — к числу людей обращенных, в коих началось уже дело спасения, или к числу людей, кои доселе вовсе не мыслили о спасении, оставались в состоянии греха и нечувствия духовного? 2) Если мы не имели еще счастья прейти средостение, отделяющее малое число спасаемых от толпы людей погибающих, то в чем особенно состоит наша греховность и нечистота, какая страсть наиболее господствует в нас и что особенно питает ее и укрепляет? 3) Если, напротив, по благодати Божией, в нас положено уже начало духовного обновления, то как идем мы по новому пути благодати, с той ли силой, тем ли преспеянием, как должно и если не так, то что препятствует нашему духовному возрастанию и плодоношению? — Вот, говорю, три главных вопроса, кои мы должны иметь в виду всякий раз, когда хотим знать, в каком мы состоянии по отношению к нашему спасению! Кто разрешит их, как должно, пред тем откроется образ его нравственного бытия, тот будет знать, кто и что он для неба и вечности.

Для облегчения сего дела для всех и каждого Господь, премудрый и милосердый, дал несколько зерцал, в коих, когда посмотришься прилежно, видишь себя со всеми своими недостатками. Таково зерцало — десятословие Моисеево, где указаны все главные обязанности наши к Богу и ближнему. Таково зерцало — нагорная проповедь Спасителя о блаженствах, в коей так трогательно означены добродетели истинного христианина. Таковы зерцала — многие места из посланий апостола Павла, в коих он изображает деяния людей духовных и людей плотских; например, двенадцатая и тринадцатая главы послания к Римлянам, и все послания к Филиппийцам. Употребляй любое из сих зерцал; а лучше, если употребишь их, хотя не вдруг, все. Притом, как стоя перед зерцалом, дабы лучше видеть себя, мы обращаемся к нему лицом разными сторонами, так полезно делать и смотрясь в зерцало закона Божия. Постарайся обратиться к нему попеременно всеми сторонами существа своего — не одним духом с его умом и совестью, а и душой с ее желаниями и наклонностями, и самым телом с его сложением, привычками, требованиями и немощами, и наконец самым внешним состоянием, с его выгодами и невыгодами в отношении к делу нашего спасения. Должно поставить перед зерцалом слова Божия свой ум, дабы открылось, какой в нем образ мыслей, какими водится он убеждениями, есть ли в нем свет веры, всегда ли светит он и достаточно ли озаряет пути жизни? Должно поставить перед зерцалом свою волю, дабы обнаружилась цель, к коей она постоянно стремится, — на небе ли она или на земле; дабы открылись побуждения, коими она движется, — чисты ли они и достойны ли христианина; дабы явились правила, коим мы следуем, из Евангелия ли они взяты и совести, или из обычаев мира и внушений гордости житейской? Надобно поставить перед зерцало слова Божия свое сердце с его чувствами, дабы видеть, чем живет оно и для чего бьется, что наиболее радует и печалит нас: преспеяние в добродетели или удача в земных предприятиях? Можно употреблять с пользой и другие приемы для сравнения себя с образцом истинного христианина, начертанным в разных видах — в слове Божием; например, полезно рассматривать себя по своим отношениям, как члена семейства, как члена общества, как члена Церкви; сравнивать образ своих мыслей, правил и жизни с образом мыслей и жизни людей праведных, или людей грешных, изображенных в слове Божием, особенно подобного нам состояния. В поощрении к сему святому делу должно сказать, что кто займется им не поверхностно, не поскучает и не оставит его от первых неудач, кои могут быть от неопытности, тот непременно достигнет цели, увидит себя, каков он есть, и будет в состоянии сказать, чего недостает ему и что надобно делать.

При озарении света благодати Божией, к коей постоянно надобно обращать ум и сердце свое, скоро может открыться: положено ли в нас доселе начало делу нашего спасения? — Положено, если при всех случайных уклонениях и невольных препинаниях, на пути к спасению, главной целью действий и правилом поведения, главным побуждением к трудам и началом одушевления есть мысль о Боге и вечном спасении. Положено, если ты, почитая себя бедным грешником, проникнут верой в Сына Божия, в Его крестную жертву за нас, и стараешься, сколько можно более, сообразовать себя с Его учением, освящать себя благодатью Его Пресвятаго Духа. Напротив, если началом твоих мыслей, чувств, действий служит самолюбие, если внутри тебя господствует какая-либо страсть, то, хотя бы в твоем нечистом поведении, как между тернами, и появлялись иногда цветы добродетелей мирских, ты не в числе людей обращенных, твой путь — не есть путь истинного христианина.

Подобным образом нетрудно узнать и то, какая особенно страсть господствует в нас, и что питает ее, если мы имеем несчастье находиться в числе грешников необращенных. Ибо, хотя корни господствующей страсти бывают далеко сокрыты в темпераменте, в образе воспитания и во внешних отношениях наших; но ветви ее покрывают обыкновенно весь круг нашего бытия домашнего и общественного; воня смертная от адских цветов ее несется далеко во все стороны, несчастные плоды ее бывают рассеяны по всем входам и исходам нашим. В таком разе даже одно поверхностное мнение о нас других людей не редко может служить довольно верным указанием нашего духовного недуга; ибо люди, будучи не так способны к оценке добродетелей наших, всегда почти верно отгадывают наши господствующие недостатки. Можно узнать преобладающий в нас порок и потому, что ни с чем так не трудно расставаться, как с ним, ни к чему прикосновение так не болезненно, как к нему: одна мысль — бросить его, стоит немалых усилий.

Что касается до последнего предмета: надлежащим ли образом идем мы по пути благочестия, если вступили на него, то имеющий нужду знать сие, легко узнает, если обратит внимание хотя на следующее: убывает ли и слабеет ли зло, в нем доселе остававшееся? Реже ли подвергается он тем нападениям, от коих страдал прежде, и что приводит к ним? Легче ли для него становится совершение тех добродетелей, кои прежде казались ему так трудны? Усиливается ли в нем смирение христианское и вера в Сына Божия? Если совесть будет отвечать хотя на один из сих вопросов: нет, — то нечего более сомневаться и думать; надобно спешить снова всецелым покаянием, дабы вовсе не угас в душе огонь небесный. И в противном случае, не вдруг должно удовлетворяться утвердительным ответом совести, а смотреть — отставая от одного недостатка, не вдаемся ли мы в другой, ему противоположный, не впадаем ли в другую крайность, например из людей хладных к вере, не становимся ли мечтателями, или ревнителями не по разуму?

Руководствуясь сими и подобными чувствами, братие, вы поспешите в настоящие дни как можно вернее узнать себя и свое душевное состояние. Всяк займись собой! Ибо, если теперь не заняться сим делом, то когда же сделать это? — Нет нужды, что ты учен и знаешь природу человеческую и себя самого по-ученому: здесь требуется не ученое самопознание, а христианское самоиспытание. Разве нет людей, кои составили целые ученые книги о душе, а ни разу в жизни не рассматривали своей души в отношении к своему спасению? Никто в извинение своей простоты не приводил и неумения размышлять. Как? Считать свои деньги умеешь, хотя бы их были тысячи, а пересмотреть свои обязанности, счесть свои грехи и недостатки не можешь? — Какой член заболит в теле, тотчас слышишь, а где болезнь в душе, не чувствуешь? Легко может случиться, что, обратив испытательный взор на себя самого, ты, по привычке, не можешь долго держать его на себе. В таком случае обращай его чаще — и ты привыкнешь стоять с собой лицом к лицу перед зерцалом слова Божия и совести. Для успеха в сем деле, оставь на время все прочие дела; уединись от людей и шума житейского, особенно посвящай на это тишину ночную. Так поступал некогда и Давид.

В противном же случае, то есть, если не можешь заняться теперь надлежащим образом познанием самого себя, то лучше оставь говение до другой недели; ибо слышишь, что говорит не проповедник какой-либо обыкновенный, а апостол Христов: Да искушает... человек себе, и тако от хлеба да яст, и от чаши да пиет; ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, неразсуждая Тела Господня! (1 Кор.11:28-29)... Аминь.

Слово в понедельник недели 1-й Великого поста, на утрене

Да искушает же человек себе, и тако от хлеба да яст, и от чаши да пиет; ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не разсуждая Тела Господня (1 Кор.11:28-29).

Те, коим надобно явиться в суд для ответов в деле, от коего зависит благоденствие их жизни, не спешат своим приходом; стараются прежде узнать основательно, кто будет судить их, какие законы за них и против них, что можно сказать или сделать в пользу своего дела. Подобным образом, если бы кого пригласили на трапезу в дом царев, где ему должно быть лицом к лицу с царем; то он также почел бы за долг запастись всеми нужными сведениями касательно свидания с царем и самой его трапезы; не счел бы за излишнее узнать даже неважных подробностей. Нам, братие, вдруг предстоят оба сии случая, или, лучше сказать, оба сии счастья (счастьем называю и явление наше на суд, ибо решение на нем дела в пользу нашу от нас зависит): как же нам не размыслить со вниманием о том, куда нам должно явиться и что там делать? — Посему, если бы и не было на это прямого повеления апостола, вами слышанного, то самое попечение о спасении душ ваших заставило бы вас, от размышления о себе самих, касательно коего мы уже беседовали с вами, перейти мыслью к размышлению о таинстве покаяния и причащения, к коим вы приступить намерены.

В деле сем опять каждый может идти своим путем, рассматривать святейшие таинства так, как ему внушит его ум и сердце, даже, может быть, как ему внушит Сам Бог, или Ангел Хранитель. Но могут быть преподаны и некоторые духовные советы в руководство, кои потому наш долг предложить вам, дабы имеющие в них нужду не принуждены были ходить за ними далеко.

Желаешь, сообразно велению апостола, размыслить о таинстве покаяния и исповеди? Обрати же внимание на следующие, главные, предметы: 1) Кто и для чего учредил сие таинство? 2) В чем его сила и какие плоды? 3) Что требуется от тебя исповедующегося, дабы благодать таинства оказала на тебе свою силу?

При решении сих вопросов нет нужды углубляться в какие-либо ученые исследования, или глубокие соображения; на это, если угодно, можешь употребить другое время: теперь все, имеющее вид учености, охладило бы твое сердце. Довольно через простое размышление убедиться сердечно, что судилище исповеди точно учреждено Самим Тем, Кто един имеет власть оставлять грехи, вязать и решить совести; — что священнослужители суть в сем деле только смиренные слуги, кои делают, что им ведено делать Домовладыкой, не прибавляя к силе таинства ничего своим достоинством и не отъемля у него ничего своим недостоинством; что сила покаяния христианского состоит не в поверхностном оставлении некоторых пороков и принятии вместо их некоторых добродетелей, а в изменении таинственным действием благодати Божией, самого духа и сердца нашего, в обновлении всей жизни; — что, наконец, сила исповеди всецело зависит от веры в заслуги Иисуса Христа, удовлетворившего смертью Своею за грехи наши правосудию Божию. Вместе с сим нужно сокрушение духа о грехах; надобно принять всем сердцем то главное условие, под коим будет тебе преподано помилование, то есть, чтобы ты помилованный, впредь, при помощи Божией благодати, начал, вести себя, как прилично последователю Христову: праведно, целомудренно и благочестно.

Когда сии главные стороны в таинстве покаяния и исповеди ясны будут в душе твоей и оживлены до того, что ты почувствуешь всю важность и благотворность сих таинств, и всею крепостью воли возжелаешь оживотвориться им для своего спасения, то ты сделал свое дело.

Если бы трудно было самому по себе ответить на что-либо в вышепредложенных вопросах, — не стыдись спросить у знающих, обратись за вразумлением к духовному отцу. Впрочем и с сего священного места будет преподано в продолжение сей седмицы понятие о всех сих предметах, чем облегчится и дополнится собственное размышление каждого.

Но есть в сем деле нечто такое, чего никто, кающийся грешник, не может сделать для тебя и за тебя, хотя бы и усердно хотел оказать тебе сию услугу. Это следующее: готовясь к новой исповеди, тебе надобно вспомнить хорошо твою исповедь прошедшую, рассмотреть, что после нее произошло в тебе: выполнил ли ты эпитимию, если была; сохранил ли себя от прежних грехов, или опять впадал в них, и что было тому причиной?

Далее — должно рассмотреть, что сказать пред духовным отцом, как поставить его скорее в надлежащее познание твоего душевного состояния, какого у него попросить совета, на какой вызваться, если то нужно, подвиг покаяния?

Сего, как сам видишь, никто не может сделать за тебя; и к этому всяк, хотя бы был самый ограниченный по своим познаниям и способностям, завсегда способен. Сделай же все это, дабы отец духовный мог и скорее и вернее видеть твою душу и совесть, чтобы надежнее мог предписать тебе врачевство духовное, чтобы тебе не придти в замешательство перед святым аналоем и не тужить после, что ты сделал сие важное дело не так, как должно.

О таинстве причащения, если размышлять пространно, то надобно размышлять целую вечность: ибо это святейшее таинство есть верх всемогущества, премудрости и любви Божией к нам. Но для настоящих дней довольно, если рассмотришь с участием сердечным, кто преподает Святые Дары? Что преподается в них? И кому преподается?

Господь Сам не напрасно сказал при учреждении Тайной Вечери апостолам: Сие творите в Мое воспоминание (Лк.22:19). Посему, прежде нежели приступим к чаше Завета, непременно должно исполнить Его волю. Как исполнить?

Воспомяни, во-первых, как Сын Божий, тотчас по падении нашем в раю, соделался нашим ходатаем, и приняв на Себя удовлетворение за грехи наши, сказал Отцу: Се иду... еже сотворити волю Твою, Боже (Евр.10:7), иду пострадать и умереть за род человеческий! Как потом действительно в продолжение многих веков, можно сказать, нисходил и приближался к нам в обетованиях и пророчествах; как напоследок дней пришел и воплотился от Девы Марии, будучи зачат ею от Духа Святаго; как при рождении Его пели Ангелы, славили пастыри, покланялись волхвы, а Ирод неистовствовал и принудил Его бежать в Египет; вспомни, как Господь был обрезан осмодневно, принесен в храм и принят Симеоном; как потом тридцать лет проводил в Назарете, среди бедности и трудов; как, по крещении от Иоанна, по искушении в пустыне, изшел на проповедь, учил три года всех и каждого, исцелял больных, воскрешал мертвых, Сам не имея где главы подклонить; не забудь особенно последних дней Его жизни, воскрешения Лазаря, входа в Иерусалим, последней вечери и последних бесед с учениками, среди коих установлено таинство причащения; потом кровавого пота и молитвы в саду Гефсиманском; потом безчестия и истязаний на суде Синедриона, Ирода и Пилата; потом распятия и смерти на Голгофе, и наконец славного воскресения.

Пройдя таким образом памятью всю жизнь своего Спасителя до самого Его вознесения на небо с Елеона, подумай, как много Он для тебя сделал. И всего этого казалось Ему мало, если Он не будет до скончания века питать тебя еще Божественной Плотью и Кровью Своей!..

От Подателя обрати взор к подаемому, к чаше Завета, из коей ты будешь пить жизнь вечную. Заметь, как проста наружность дара, и как необъятна его сила. Ибо для чего преподается Тело и Кровь Господа? В оставление грехов и в жизнь вечную, для того, чтобы тебе найтеснейшим образом соединиться с Христом, и через сие соединение очиститься, освятиться, обезсмертиться, обожиться, вознестись над всем сотворенным. Что ни взгляд на чашу Завета, то будет новая святая мысль и чувство; что ни новая мысль и чувство, то или просвещение, или обличение, или укрепление, или утешение.

Пораженный величием предмета, ты невольно потом обратишь взор и на себя самого: кто ты приступающий к чаше Завета, ищущий соединения с Господом?

Не рассеянный ли миролюбец, который хочет выполнить один обряд церковный, чтобы не иметь на себе в обществе нарекания человека неверующего?

Не фарисей ли, который до того замечтался о неукоризненности своего жития, что думает сделать некоторого рода услугу храму, являясь в нем среди презираемых им грешников?

Не храмлющий ли на оба колена христианин, для коего кажется совершенно возможным то, что так несовместно, и по свидетельству Евангелия и по существу вещи, то есть, быть угодным и верным Богу и миру, совести и страстям?

Вообще надобно вникнуть, чувствуем ли мы нужду в соединении с Христом, есть ли в нас алчба духовная к Божественному брашну Тела Его, есть ли жажда духовная к Божественному питию Крови Его? Есть ли желание сохранить столь великие дары, по принятии их, в чистой совести и чистом житии? Есть ли решимость оставить для сего то, что делало нас нечистыми и богопротивными, оставить не на день, не на седмицу, а навсегда.

Не безполезно, наконец, заранее помыслить и о том, куда, когда и как явиться для самой исповеди, для самого причащения? От малых неожиданных встреч может зависеть в таком случае немало: может встревожиться дух, придти в безпорядочное движение сердце, помутиться мысль, угаснуть чувство: а это в такие минуты очень важно.

Ибо, скажите сами, не подобные ли подробности занимают нас и служат предметом размышления для самых важных людей, когда делаются приготовления к сретению царя земного?..

Ужели мы не сделаем для Царя Небесного того, что делаем для владык земных?.. Аминь.

Слово в понедельник недели 1-й Великого поста, на утрене

Не слишком ли часто мы выходим перед вас с наставлением, не обременяем ли много в самом начале подвига? Но надобно скорее дойти до конца предмета; ибо разделить беседу на разные дни, было бы неудобно для вас и вашей памяти, хотя для нас это было бы легче. Посему мы теперь уже укажем вам третий и последний главный предмет, о коем вам в настоящие дни должно размыслить со всем прилежанием. Это новый образ мыслей, чувств и действий, который следует принять вам по окончании святого говения, дабы сохранить плоды его.

Да, братие, если вы расположены принести покаяние не на одну седмицу, или на один пост, а на всю жизнь; если желаете примириться с Создателем и Господом своим не на время, а навсегда: то в вас, по окончании сего святаго дела, должна произойти великая перемена, — большая, нежели какая бывает по вступлении в новое звание или должность, большая, нежели при самых решительных и важных обстоятельствах жизни. Ибо, что значат все наши звания и должности перед званием сына и наследника Божия во Христе Иисусе? Что значат все самые разительные обстоятельства жизни в сравнении с тем великим чудом пакибытия, когда грешник из жертвы ада становится присным в дому Отца Небесного? Святое Писание, которое не любит и не может преувеличивать предметов и понятий, называет истинное покаяние новым творением. Но можно ли сделаться новым творением, и не принять нового образа мыслей, чувств и действий? Равно как можно ли принять и сохранить его, не размыслив прежде о нем, и не усвоив его себе твердой решимостью — жить и действовать Богоугодно? — Недостаток сего-то предварительного соображения и решимости главной причиной того, что все благое, производимое в душе таинствами исповеди и причащения, остается без дальнейшего действия, все святые обеты, при сем даваемые Богу и себе, рассеиваются, можно сказать, в воздухе, вскоре по выходе из церкви. Не принято заранее мер к сохранению себя от прежней заразы; не обдумано надежных средств к поддержанию благого расположения, к осуществлению святых обетов: — и потому все благое, появившееся на время в душе, остается без плода; все прежнее зло опять вторгается в сердце, при первом искушении, нередко с большей силой. Имея в виду все сие, или, лучше сказать, страдав столько раз от сего, вы теперь, чтобы не потерять снова благодати помилования, постараетесь заранее найти как можно более самых надежных средств к тому, чтобы оградить себя от подобного несчастья. И в одобрение вам должно сказать, что если в чем, то в сих средствах нет недостатка. Сколько представляет их также Святая Церковь, которая возрождает нас к духовной жизни таинствами покаяния и причащения! Самое устройство жизни нашей, по премудрому распоряжению Промысла Божия, таково, что при различных соблазнах и искушениях, вокруг нас всегда находится немалое число средств к нашему спасению; надобно только уметь знать свое положение и иметь искреннее желание им пользоваться.

При размышлении о будущем поведении своем, должно обратить особое внимание на три вещи: 1) что вам в вашем образе мыслей, занятий и действий оставить; 2) что вновь принять и усвоить; 3) что изменить более или менее.

Надобно рассмотреть, что оставить? Например, посещение театра, или чтение сладострастных книг, или употребление излишних снедей, от коих страдало если не целомудрие тела, то чистота сердца. Что оставить? Например, знакомство и беседы с таким-то вольнодумцем или человеком безнравственным, коего мысли и слова, как дым, если и не производят пламени, то всегда чернят стены дома и портят зрение. Что оставить? Например, дух недовольства и строптивости, от коего, хотя он, по-видимому, и не выходит вовсе из пределов, как от медленного огня, постоянно страдает чувствительность твоих подвластных или слуг.

Надобно рассмотреть, что принять в будущем за правило для себя? Если пренебрежены были доселе, или не пользовались всем должным уважением у тебя домашняя и общественная молитвы, то надобно определить, как отселе вознаградить сие важное опущение, какие часы употреблять на молитву и чтение Священного Писания дома, какие дни или часы посвящать на хождение в храм. Подобным образом, если доселе оставляемо было вовсе без внимания душевное состояние твоих домашних, то надобно сообразить, как заняться и занять их самих делом их спасения, какие открыть им к тому средства и чем заинтересовать их к сему.

Надобно рассмотреть и решить, что изменить в своей жизни, будет ли это самое важное, например род и образ жизни, или самое, по-видимому, маловажное, например образ и цвет одежды. Ибо, в деле спасения, как и в других делах, важное нередко зависит от малого, и из малостей слагается великое.

Во всех сих отношениях, надобно при размышлении иметь в виду то, чтобы найти и взять, как можно больше, надежных мер к воспрепятствованию вторгаться в душу прежним порокам и страстям, к безпрепятственному развитию в себе новой благодатной жизни, по всем ее видам и направлениям, к укоренению себя в вере, любви и уповании христианском, к соединению в духе с Господом и Спасителем своим.

При всем весьма хорошо сделает тот, кто, обдумав план своего будущего поведения, предложит его на рассмотрение какого-либо опытного благочестивого человека, всего ближе — на рассмотрение своего духовного отца. Весьма хорошо поступит и тот, кто, будучи в состоянии писать, положит сей план на бумагу, будет как можно чаще перечитывать его, иметь пред своими глазами и поверять им свое новое поведение.

Не излишне будет, если кто, составив себе главные правила поведения, произнесет торжественно обет поступать по ним неуклонно. Давид был не хуже нас; и однако же, для удержания себя на пути закона, прибегал даже к клятве: Кляхся, — говорит он, — и поставих сохранити судьбы правды твоея!

Если вы возьмете таким образом заранее все меры к сохранению в себе следов и плодов покаяния, то можете быть уверенными, что благодать помилования, столько раз доселе принимаемая туне, теперь не будет тща в вас; вы не возвратитесь паки на прежнее, но будете идти тем спасительным путем веры, смирения и любви, на который поставят вас Святые Таинства Церкви. Аминь.

Слово в понедельник недели 1-й Великого поста, на часах

Желая вам полного успеха на поприще святого говения, мы, братие, приглашали вас оставить среди сей недели, если можно, все житейские дела ваши, дабы все мысли и чувства свои сосредоточить в едином на потребу. Но теперь должны пригласить вас к совершению некоторых дел именно в продолжение сей недели. Мало пригласить, хотим обязать вас к сему, и обязать под опасением: в случае непослушания, потери всего плода от подвигов и трудов ваших. Так поступим мы не по своей воле или умозрению, а по воле Того, в деснице Коего мы и дыхание наше. Ибо слышите ли глас Его? Егда стоите, — говорит, — молящеся, отпущайте аще что имате на кого: да и Отец ваш, Иже есть на небесех, отпустит вам согрешения ваша. Аще ли же вы не отпущаете, ни Отец ваш, Иже есть на небесех, отпустит вам согрешений ваших (Мк.11:25-26). Если и всегда такое, правило у небесного Судии, то кольми паче ныне, когда мы явимся перед Него с согрешениями всей нашей жизни! Подобным образом в другом месте говорится: Аще... принесеши дар твой ко олтарю, и ту помянеши, яко брат твой имать нечто на тя: остави ту дар твой пред олтарем, и шед прежде смирися с братом твоим, и тогда пришед принеси дар твой (Мф.5:23-24). Если Царь Небесный не хочет принять от нас самих никакого дара без примирения с ближним нашим: то благоволит ли дать нам Свой дар, и такой дар, как Тело и Кровь Сына Его, если мы явимся для принятия сего дара, не освободившись совершенно от всякой вражды с ближним?

После сего нет нужды и спрашивать, какое то дело, которое первее всего вам надобно сделать в сии дни: всяк, кто хочет принять оставление грехов, удостоиться причащения Тела и Крови Господней не в суд и осуждение, должен прилежно осмотреться: нет ли у него вражды с кем-либо? И если окажется, что есть это несчастье, то должно простить оскорбившему его от всего сердца, простить так, чтобы о вине его не было и воспоминания. Вместе с сим должно постараться расположить, если можно, и враждующего к подобному прощению, обратить его из врага в собрата. Труден сей сугубый подвиг? — Что делать, когда так хочет Судия и Господь, к Коему ты должен явиться для принятия от Него прощения в твоих грехах: мы не можем переменить ни единой черты в Его повелении. Впрочем, так ли велика трудность, как представляется?.. Что, если бы тебе приказал сделать это самое государь? Не простил ли бы ты самую жестокую обиду из уважения к его слову? Не пошел ли бы ты для примирения к самому закоренелому врагу своему? А если бы еще имел несчастье подпасть преступлению и казни, и тебе бы предложено было, для избежания ее, оказать прощение своему врагу: вероятно, что тогда ты тотчас облобызал бы врага своего как брата, как избавителя. А для примирения с Царем Небесным кажется тяжелым, когда требуют примирения с твоим врагом? А для избежания казни вечной трудно сказать недоброжелателю ласковое слово? Не явный ли это знак, что мы ни во что ставим слово Царя Небесного, не боимся праведного гнева Его, не знаем цены того Тела и той Крови, ко вкушению коих приступаем?...

«Но, зачем, — скажешь, — мне еще идти ко врагу и говорить с ним? Довольно простить его совершенно». Зачем идти? — За тем, что так велит, как ты слышал, Спаситель твой: Он лучше нас с тобой знает, что нам должно делать. «Довольно простить врага, не видавшись с ним». Нет, сего мало. Таким образом исцелишься ты один, а он останется в недуге; а Врач душ хочет, чтобы вы оба были здоровы; ибо враг твой есть также член Тела Его, как и ты. И, скажи пожалуй, если теперь Спасителю и Господу твоему не настоять на совершенном погашении вражды между вами, то когда сделать это? Теперь ты сам ищешь милости, просишь отпущения грехов, и следовательно должен быть расположен к милости. И вот Господь премилосердый, пользуясь сим случаем, у тебя самого просит милости же, ищет отпущения грехов брату твоему, и, посылая тебя к нему, хочет, чтоб ты был врачом и для твоего недугующего собрата.

«Но враг мой так зол на меня, что или не примет меня, или окажет мне презрение, причинит новую досаду, и я возвращусь от него ни с чем». Нет, ты во всяком случае возвратишься с великой пользой. Не примет, презрит, досадит? Пусть! Это для тебя новый венец. Ты сделал свое дело, исполнил волю Спасителя, оказал самоотвержение, которое тем будет для тебя плодоноснее, чем благоразумнее ты будешь уметь перенести новую неприятность. Но я не думаю, чтобы из сотни врагов и недоброжелателей нашлось хотя два, кои бы решились обижать человека, ищущего с ними примирения по-христиански. Нет, человеческая природа, как она ни груба и зла бывает, все не камень, не железо; и особенно ничто ее так не трогает, как смирение и любовь христианская. Сколько ни рассказывают о подобных случаях и встречах, всегда слышишь, что они оканчивались очень хорошо: враг, пораженный христианским смирением и именем Иисуса Христа, трогается, смягчается, бросает свою ненависть. «Но у меня, скажешь, с врагом моим заведено уже дело в суде; мне поздно возвращаться назад; нас решит один закон». А в твоей и его душе разве нет закона? А совесть твоя и его разве не первый судья? Реши сам дело по совести, и представь решение на совесть его; сделай, сколько можно, христианских уступок из твоих прав и поставь их в цену примирения: таким образом в минуту решались самые многолетние и запутанные тяжбы. Но, как бы ни поступил в сем случае твой враг, ты, по крайней мере, со своей стороны сделаешь, что повелевает тебе Господь Спаситель твой. А без сего, сколько бы священник ни говорил: прощено, разрешено, ты не получишь разрешения.

Из других благочестивых дел, приличных особенно настоящей седмице, более всего надобно указать на дела милосердия. Не напрасно сказано Самим Спасителем: Блажени милостивии, яко тии помиловани будут; не напрасно еще в Ветхом Завете говорено: Грехи твоя милостынями искупи и неправды твоя щедротами убогих (Дан.4:24). Посему нам, ищущим теперь прощения и милости у Господа, всего приличнее явиться к Нему за сим, по оказании милости ближним нашим. Нужно ли в сем отношении какое-либо вразумление от нас? Если нужно, то мы скажем властелину, в руках коего участь многих тысяч подобных ему людей: «Дай, если не свободу, то хотя ослабу тем, кои служебными отношениями к тебе, видимо, стесняются в развитии данных им от Бога способностей и сил, даже в исполнении обязанностей своих к Богу и ближним»; евангельскому богачу скажем: «Раздери рукописание долга, коим связан пред тобой бедный отец многочисленного семейства; посети темницу и искупи тех, кои томятся там за долги; прими под кров свой малолетнего сироту и дай ему воспитание»; всякому скажем: «Удели, что можешь, от избытков, даже от скудных стяжаний твоих, и подай во имя Иисуса Христа бедному: лепта твоя так же будет Им принята, как и богатый дар богатого; ибо Господь ищет не обилия даров, а сердца нашего». Аминь.

Слово в понедельник недели 1-й Великого поста, на часах

Между средствами, кои находятся в собственных руках ваших, мы поставили и молитву. Уже по сему самому, братие, вы можете видеть, что мы не разумеем под нею молитвословий церковных, в коих вы постоянно будете участвовать и без нашего напоминания. Не разумеем и ваших собственных обыкновенных молитв, коими вы, как добрые христиане, начинаете и оканчиваете каждый день: молитвы сии, совершаемые всегда, всего менее могут быть опущены ныне. Нет, мы имеем в виду молитву особенную, которая важностью своей превосходит все прочие, и между тем для многих вовсе не известна, и потому требует особенного указания. Это молитва покаяния, с сердечным прошением о том, чтобы Господь Сам дал нам духа покаяния и веры в заслуги нашего Спасителя, Сам произвел в нас нераскаянное отвращение ко греху, освободил навсегда сердце наше от глубины любви к миру и утвердил нас в познании и исполнении заповедей Своих.

Ибо надобно знать нам, братие, и знать твердо, что, без всемогущего содействия благодати Божией, грешник, сколько бы ни желал и ни усиливался, никак не может, сам по себе, оставить навсегда путь греха и сделаться человеком добродетельным. Сколько бы мы ни решались бросить, свои злые навыки, сколько бы ни употребляли средств к тому, сколько бы ни каялись, ни воздыхали, ни начинали изменять своего поведения: доколе Сам Господь не разорвет уз, нас связующих, мы все останемся рабами греха; будем только переменять одни худые склонности на другие, грубые на тонкие. Такова участь грешника! По-видимому, странно, почему я не могу перестать грешить, когда мог прежде грешить и не грешить; но в самом деле так. Выражение этой печальной невозможности исправить себя совершенно, без помощи свыше, можно видеть даже во внешней жизни человека. Каждый, если хочет, может упасть с какой угодно высоты и разбиться в прах; а взойти опять на высоту, упавши и разбившись, не может. Можно отнять у себя в одно мгновение даже жизнь, а возвратить ее себе никто не в силах. Так и грешник: он посредством греха отнимает жизнь у своего духа, но возвратить ее может ему один Бог. Посему-то Святая Церковь при самом начале поприща покаяния начала возглашать в слух наш: Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче! — давая знать сим, где нам должно искать своего воскресения от смерти греховной.

В настоящие дни покаяния, братие, вы должны усвоить себе молитву сию во всей силе. Ибо теперь должна решиться вечная судьба ваша. Чтобы разогреть для сей молитвы свое сердце, чтобы произнести ее перед Отцом Небесным с тем «воплем крепким», который проходит небеса; для сего, братие, представьте себе, с одной стороны, совершенную невозможность вам освободиться от зла, вас снедающего, собственными силами, с другой — обетование Спасителя, что все, о чем мы будем молить Отца Небесного во имя Его, будет услышано. Имитесь обеими руками за сие благодатное обетование, и станьте с ним пред лицо Господа; станьте и просите перемены своего сердца на лучшее. Просите, «ничтоже сумняся»; просите, не делая никаких условий; просите, как просил бы помощи утопающий сын, увидев на бреге родного отца. В подкрепление своего прошения, можете сказать, что вы готовы отказаться от всех прочих — земных — даров, только бы вам ниспослан был дар истинного покаяния; что вы согласны претерпеть для сего самые ощутительные лишения и скорби, согласны на потерю имущества, чести, здоровья, самой жизни временной, только бы возвращено было вам погубленное вами здравие душевное, только бы дарована вам была жизнь вечная. Первее же и паче всего укажите Отцу на заслуги Его Единородного Сына, скажите, что вы молитесь и просите во имя Его, от лица Его, в силе Его, что Он вас послал и обещал вам услышание.

Если какая молитва, то подобная, может потребовать того, чтобы она принесена была во внутренней клети, по затворении всех дверей: впрочем, она должна быть первой и последней молитвой вашей и в храме; все прочие молитвы должны быть только или приготовлением к ней, или ее последствием.

К ободрению вашему в сем святом деле, мы можем и должны сказать вам, братие, и сказать не от своего лица, не по своему соображению, а от лица Господа и Спасителя нашего, что сия покаянная молитва, коль скоро приносится от сердца и в духе веры, не может быть не услышана. Во всем прочем может быть нам отказано, а в спасении нашем никогда, никогда!.. Аминь.

Слово в понедельник недели 1-й Великого поста, на часах

Многие из вас, братие, владеют способностью читать и разуметь письмена; некоторые до того привыкли к чтению книг, что не могут дня провести без сей душевной пищи. Не советуем решительно и мы оставлять среди сих дней вовсе чтения. Но какое чтение прилично настоящим дням? Явно, не то, какое бывает в другие времена. Прилично ли, например, в настоящие дни взять в руки какую-либо повесть, написанную для одного времяпрепровождения, как бы она, впрочем, ни была благонамеренна? Часов, остающихся за часами Богослужения и благочестивого размышления, так немного, что истратить их на чтение чего-либо не прямо душеполезного и священного, было бы знаком явного невнимания к собственному спасению.

Что же теперь прилично читать любителям чтения? В ответ на сие, я спрошу вас, во что вы надеетесь вступить с Богом через таинство покаяния и причащения? — Не в новый ли завет веры, любви, упования и верности до смерти? — Итак, читайте первое всего Завет Новый, начертанный для всех нас, можно сказать, не тростью и чернилом, а Кровью Господа и Спасителя нашего. Тут увидите вы сущность и все условия блаженного союза Бога с человеком, который нарушен грехами нашими, и в который мы паки вступаем через веру и покаяние. Если бы для кого чтение всего Нового Завета было неудобоисполнимо, такой прочти хотя одно из четырех Евангелий, в коих повествуется о воплощении и смерти Сына Божия. Чтение Нового Завета с великой пользой может быть предварено чтением хотя первых глав из Завета Ветхого, в коих описывается падение наших праотцов, а в лице их и всего человечества, — с его ужасными последствиями для всех нас. Такое чтение есть ближайшее и естественное приготовление к чтению и разумению Завета Нового. Ибо надобно узнать важность болезни, чтобы научиться дорожить временем и врачевством. Кто увидит всю бездну падения человеческого (а ее нельзя не увидеть, прочитав хотя три главы из книги Бытия), тот не может не чувствовать горячайшей любви к Тому, Кто пришел извлечь нас из сей бездны и Коего деяния и смерть описаны в Завете Новом. После Евангелия весьма полезно прочесть хотя одно из посланий апостольских, особенно послание к Римлянам, где изображено ужасное состояние человека в состоянии естественном, без веры в Сына Божия, и блаженное состояние человека, оправданного сею верой, освященного благодатью Духа Святаго. Святая Церковь сама подает нам пример чтения Нового Завета, возглашая на последней седмице поста, как вы сами знаете, в слух наш все четыре Евангелия. В продолжение настоящей седмицы она не делает сего, может быть для того, чтобы мы теперь делали это сами.

После чтения Священного Писания, если хватит времени и усердия, весьма полезно и прилично для многих, если не для всех, прочитать священный Катехизис, где, от лица самой Церкви, для всех чад ее изложена сущность нашей веры и наших обязанностей, предмет нашего упования и молитв. Это может оказать немалую помощь при духовном испытании самих себя, — перед исповедью, при обозрении нашей веры и наших обязанностей. В Катехизисе не найдешь новости? — Но ее нет и в зеркале: оно всегда одно и то же; однако же, ты нередко смотришься в него. Зеркало открывает новости в тебе: так и Катехизис. Смотря в сие зерцало веры, надежды и любви, ты можешь открыть в себе, в своем образе мыслей и поведении, много такого, чего не откроют тебе другие, самые ученые и красноречивые книги.

Если и за сим чтением останется время, то употреби его на чтение таких творений, коими возбуждается дух покаяния христианского. Благодаря матерней попечительности Святой Церкви, мы не имеем недостатка в книгах сего рода. Одни беседы святителя Златоуста о покаянии и трогательные покаянные поучения святого Ефрема Сирина достаточны умилить сердце каждого читателя. Из отечественных отцов Церкви первый проповедник покаяния есть святой Димитрий Ростовский. Чего не вышло из-под его христианского пера на пользу кающихся грешников? Он оставил нам и трогательное поклонение страданиям Спасителя, и благоговейное размышление о Таинстве Евхаристии, и молитву исповедания перед Богом кающегося грешника.

Подобное должно сказать о произведениях блаженного Тихона Воронежского. Как мудро обнажает он грех от всех прикрас его и указывает его ядовитость! Как отечески входит в положение несчастного грешника! Как кротко зовет его ко Спасителю! Как трогательно указывает на Крест и язвы Христовы!

После сих советов для читающих, что сказать вам, кои лишены умения читать? — Вы, братие, слушайте со вниманием, что читается здесь: ибо здесь читается все, что необходимо нужно для спасения. А если бы вам и после сего завидна была участь читающих, то я скажу вам: читайте сами! — читайте — в вашей совести! Письмена ее понятны каждому: а что написано в совести нами самими, то для нас важнее всего написанного другими. Все книги человеческие исчезнут со временем, а свиток совести останется один с нами. Чтение из него одного предложится на страшном суде Божием.

Итак, прежде, нежели будет читан свиток сей там, читайте его как можно чаще, со всем вниманием, здесь. И не читайте только, а и старайтесь исправлять. Все прочие книги только читаются; от них можно и должно переменяться читающим, а их переменить нам нельзя. А свиток совести таков, что его должно читать и исправлять, для того и читать, чтобы исправлять. Аминь.

СодержаниеВо вторник I недели
Hosted by uCoz