Душеполезную совершивше Четыредесятницу, и святую неделю страсти Твоея, просим видети Человеколюбче, еже прославити в ней величия Твоя и неизреченное нас деля смотрение Твое, единомудренно вопиюще: Господи, слава Тебе! |
День за днём, седмица за седмицей, и вот прошла уже вся святая Четыредесятница, хотя иным, по непривычке к воздержанию и посту, она казалась, может быть, бесконечной. Пост ещё продолжится одну седмицу, но дни сии не принадлежат уже Четыредесятнице, а имеют особенное назначение, будучи посвящены на воспоминание Страстей Господних. Это как глава и крест на храме. Посему, сама св.Церковь останавливает в настоящий день наше внимание, неоднократно возглашая: Душеполезную совершивше Четыредесятницу! Так поступает она для того, чтобы мы, достигнув конца Четыредесятницы, собрались с мыслями и рассмотрели, достигнута ли в нас цель св.поста? Ибо можно, и много сеяв, ничего не пожать; можно употребить разные лекарства, иждить даже, как говорит Евангелие о жене кровоточивой, всё имение врачам, и не подучить исцеления.
Итак, что теперь с нами, то есть, с душой и совестью нашей? Чувствуем ли в себе какую-либо перемену благотворную? Можем ли сказать с описанной в Песни Песней невестой: Се, зима прейде, дождь отыде... цвети явишася на земли нашей (Песн. 2:11-12)? Ах, мы привыкли называть природу, нас окружающую, неразумной: посмотрите, как всеразумно исполняет она свой долг и делает своё дело! Едва только обратилось к ней лицо летнего солнца, она тотчас начала совлекаться, и теперь совершенно совлеклась своей тяжёлой зимней одежды: освещённая, согретая лучами весенними. Она немедля омылась от нечистот зимних; отдала сполна всю дань вод морю; и теперь, что ни день, то более и более износит из недр своих всё, что прошедшей осенью вверила полям и нивам рука земледельца. К Светлому Празднику всюду явится у земли новая праздничная одежда из зелени и цветов; горы и холмы препояшутся радостию; новый хор пернатых возгласит новую песнь радости и благодарения Творцу природы. И к нам, братие мои, с самого начала св.поста, можно сказать, приблизилось духовное солнце, Господь и Спаситель наш. Ибо не напрасно возглашала тогда Церковь слова Апостола ныне ближайшее к нам спасение! (Рим. 13:11) Что же произвело в нас это приближение к нам и это умножение вокруг нас света и теплоты духовной? Растаял ли внутри нас лёд бесчувствия сердечного? Омылись ли мы от нечистот греховных слезами веры и покаяния? Готова ли душа наша, подобно земле, к изнесению плодов любви и правды? Встречая день Воскресения Господня, возможем ли сказать, что и мы уже немертвы духом, что в нас, по благодати Божией, есть хотя малый начаток жизни вечной! — Пост настоящий для сего именно был и предназначен. Ибо чего хотела Св.Церковь, налагая его на нас? Конечно не того, чтобы сберечь от употребления несколько снедей, или лишить нас известных употреблений. Нет, пост должен был обуздать нашу чувственность, укротить, а потом и умертвить наши страсти, очистить наши мысли и желания, дать большую свободу духу и совести, пробудить в нас печаль по Бозе и святую тоску по небесному отечеству, приблизить нас к небу, очистить, просветлить и освятить всё существо наше.
По этому самому Четыредесятница и провозглашается душеполезною. — Таковой ли она была для нас? Что приобрели мы от столького числа чтений, молитв, коленопреклонений, тем паче от нашей исповеди и причастия Св.Таин Христовых! Не с видом суровых приставников истязуем мы, братие мои, от вас плодов поста, а, подобясь врачам, для вашей же пользы хотим обратить внимание ваше на состояние души и сердца вашего, ибо легко может быть, что некоторые, и желая спасения душе своей, не умели воспользоваться поприщем великопостным. Это бывает, например, когда во время поста ограничиваются одним воздержанием от пищи и пития, одним, более или менее частым, хождением в Церковь, одним поверхностным исповеданием своих грехов пред священником, одним исправлением каких-либо маловажных недостатков в своём поведении и жизни, тогда как для спасения нашего требуется гораздо большего, — необходима совершенная перемена наших плотских мыслей и чувств, всецелое обновление нашего духа и сердца, или, как выражается слово Божие, целое новое рождение свыше. Если кто имел неблагоразумие остановиться на указанной нами, малоплодной, поверхности благочестия, тот да ведает, что он, и много по-видимому делая, ещё ничего ни сделал как должно; что ему надобно трудиться снова, и начать, так сказать, сначала. То есть, что сделать? — Углубиться в своё сердце и совесть, убедиться, что, без освящения свыше, корень всех его действий, даже благих, есть самолюбие, а не святая и истинная любовь к Богу и ближнему, — что всё, произрастающее от сего корня, есть нечисто пред очами Божиими и недостойно царствия небесного. Нужно познать сие и молить Господа, да Сам изведёт его из плена страстей и злых навыков, да Сам созиждет в нём сердце чисто и даруетему дух сокрушен. То сердце, из коего сами собой явятся воистину благие мысли и деяния, тот дух, который один может быть приятелищем даров благодатных и обителью в нас духа Божия.
Но как же сделать всё это, вопросит кто-либо, когда уже миновала святая Четыредесятница и пропущено время, самое удобное к тому? — Точно, — время Поста есть весьма удобное к сему важному делу, — но наступающие дни страданий Господних, можно сказать, ещё удобнее. Как на средине земного шара под равноденственной линией, или так называемым экватором, солнце действует так сильно, что в один день вырастит более, нежели у нас в неделю, так тоже самое можно сказать и о наступающих днях страстей Христовых. Это наш духовный экватор. Тут сосредоточены все лучи духовного солнца. Не было бы только недостатка с нашей стороны в слезах истинного покаяния, а то в час и минуту может произойти с душой и сердцем нашим то, чего в другое время трудно ожидать от целых седмиц и месяцев.
Итак, да не теряет надежды никто! Да соберутся под знамя веры и креста все отсталые! Да возвратятся к своему месту самые беглецы! На Голгофе всем верующим доступ! Всем кающимся — прощение! Всем любящим воистину — жизнь вечная!
