Выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный (Лк.5:8). |
Славный рыболов Генисаретского озера, Симон Петр, увидев великое множество рыб, извлеченных сетью, и две лодки, полных улова, и узнав Христа Господа, своего Благодетеля, благословившего ту ловлю, столь Ему обрадовался, что молит Его, дабы ушел прочь от него: Выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный.
Благочестивые слушатели! Смотрите, как рад Петр Гостю, Гостю желанному, Гостю прелюбезнейшему, Иисусу Христу, пришедшему к нему не с пустыми руками, но со знатным гостинцем, со множеством рыб. Так он рад, но между тем просит не к себе, но от себя: «Уйди от меня! Я рад Тебе, уйди прочь от меня».
Святой Петр! Что ты делаешь? Что говоришь? Осмотрись: вместо того, чтобы просить Господа, дабы Он никогда не уходил от тебя, но был бы с тобой всегда, ты просишь: Выйди от меня.
Святой Петр! Осудят тебя все люди. Осудят люди политичные, придворные, и скажут: «Петр не политик, нелюдим, не рад гостю, не принимает, не чествует». Осудят люди обыкновенные, простые и скажут: «Петр неблагодарен, не поблагодарил Господа за великое множество рыб, а ведь мог бы попросить Господа на ту же рыбу: «Господи, не уходи от меня, подожди немного, приготовим трапезу из дарованных нам Тобой рыб и, откушав, сотворим Тебе благодарение». Осудят духовные и скажут: «Петр исповедует себя грешником: Я человек грешный, а Разрешающего от грехов и Прощающего их выживает от себя: Выйди от меня. Если ты болен, призови врача, а если грешен, призови и удержи у себя Очистителя всех грехов, Иисуса.
Святой Петр! Если ты грешен, как говоришь: Я человек грешный, — то послушай Господа, Который говорит: Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф.9:13). И знай, Петр, что Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира (Ин.1:29), нарочно к тебе пришел, потому что ты грешен, — пришел для того, чтобы взять твои грехи от тебя. Не говори же Ему: Выйди от меня, — но усиленно моли Его, говоря: «Пребудь со мной, Господи, во все дни до скончания века».
Однако нельзя святому Петру изменить своего слова, давно уже написанного в Евангелии и разошедшегося по всей земле и в концы вселенной. Так тому и быть: сказал раз, а всегда будет проповедоваться во всем мире.
Святой Петр! Если ты молчишь, то повели мне, грешному, что-либо сказать за тебя. Пусть я своими грешными словами защищу твои святые слова и изъясню своему слушателю их силу, только ты твоей благодатью, которую имеешь от Бога, действуй в устах моих, действуй и в сердцах слушателей.
Выйди от меня. Не мы одни оговариваем святого Петра, но и его друзья, святые евангелисты, не молчат о нем, рассказывая, что он, как галилеянин, будучи прост и неискусен в словах, часто имел обыкновение проговариваться. Святой Лука, повествуя о Преображении Господнем, говорит, что когда Петр увидел в полночь свет солнечный, ибо лицо Христово просветилось, как солнце, и услышал свыше глас Отчий, свидетельствующий о Христе: Сей есть Сын Мой возлюбленный, — то он сказал Иисусу: Наставник! Хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи. При этом святой Лука добавляет о Петре: Не зная, что говорил (Лк.9:33,35), — сам не знал, что говорил.
Святой же Матфей повествует следующее. Однажды, когда Господь начал говорить Своим ученикам, что Ему подобает идти в Иерусалим и много пострадать, то Петр стал Ему возражать, говоря: Будь милостив к Себе, Господи! Да не будет этого с Тобою! (Мф.16:22). Здесь Петр тоже не знал, что говорил. Не знал он тайны, что страданием и смертью Христа будет спасен мир, и поэтому он услышал от Господа жестокий ответ: Отойди от Меня, сатана! Ты Мне соблазн! Потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое (Мф.16:23). Подобно тому и ныне, видя умножившийся благодаря пришествию к нему Господа улов рыбы и обе лодки наполненные, вместо того, чтобы сказать: «Живи со мною, Господи, не уходи от меня, Господи», он говорит: Выйди от меня, Господи! — поистине, не зная, что говорит.
Но не удивительно это, ибо человек обычно, если нечаянно что-либо увидит или услышит удивительное, ужасается и, забывшись от ужаса, не знает, что говорит.
Ужаснулся Петр на Фаворе, увидев славу Божества, от страха упал ниц и от того же страха не знал, что говорил. Ужаснулся Петр, услышав о страдании и смерти бессмертного Сына Божия, и потому не ведал, что говорил. Ужаснулся и ныне чудесному улову рыб, как говорит Евангелие: Ужас объял его и всех, бывших с ним, от этого лова рыб, ими пойманных (Лк.5:9). Значит, и здесь от ужаса он, не ведая, говорил: Выйди от меня, Господи!
Святой же Амвросий защищает святого Петра, говоря: «Хотя ужаснулся Петр чуду, однако же не не зная, но с великим рассуждением и разумом сказал: Выйди от меня, Господи!» И дальше святой Амвросий говорит о нем так: «Муж премудрый и достойный, в котором должно было быть основание Церкви и учительство учения, ничего полезного не усмотрел в себе, кроме того, чтобы не превозноситься благополучием в деле, и поэтому-то и говорит: Выйди от меня, Господи! Не молит он о том, чтобы быть оставленным Христом, но беспокоится лишь о том, чтобы не возгордиться дарами Христовыми. Вот мы видим разум премудрого мужа, святого Петра, видим, с какой мыслью он сказал: Выйди от меня, Господи! — а именно, чтобы не возгордиться, исполнившись дарованиями Господними. Итак, те слова его были словами смиренномудрия».
Нам же возможно извлечь полезное поучение как из ужаса, так и из слов Петра.
Пусть мы из ужаса Петрова научимся со страхом принимать Божии дары. Дары Божии бывают двоякими, по двум частям человека, как и в двух лодках Петрова рыба, то есть в теле и душе, а именно: внешние и внутренние, естественные и благодатные. В теле дарования внешние, телесные, естественные, как, например, красота лица и возраста, крепость организма и прочее. Сюда же к плотскому, приятному существованию относятся и все временные, видимые земные блага: богатство, могущество и власть, которые все являются Божиими дарами.
В душе же — дарования душевные, внутренние, благодатные, духовные, которые знает тот, кто их имеет: Ибо кто из человеков знает, что в человеке, — говорит апостол, — кроме духа человеческого, живущего в нем? (1 Кор.2:11). Такой знает духовные дары, которые он с благодарностью принимает от Бога и осторожно хранит их в себе. Итак, по примеру Петра, ужаснувшегося множеству пойманных рыб, и мы будем со страхом и ужасом принимать все дары, приличествующие как душе, так и телу.
Будем со страхом принимать в особенности духовные дары, ибо они скоро отнимаются. Дары Божии как роса утренняя. Настанет ли зной полуденный, — высохнет роса. Возобладает ли в людях зной греховный, — отнимутся от них Божии духовные дарования.
Дары Божии как радуга, светящаяся в облаках в день дождя. Истончится ли плотность облаков и высохнет ли влага воздушная, — исчезнет и радуга. Высохнет ли в человеке сердечное умиление и слезы, истончится ли стремление к Божией службе, — не увидишь в нем и Божиих дарований.
Дары Божии — как Сампсоновы волосы: пока не остригла их скверная Далида, до тех пор был силен Сампсон, а когда же остригла семь прядей волос его головы, тогда сила его отступила от него, и он попал в руки своих врагов, был ими ослеплен и порабощен. Подобным образом, пока у кого-либо в уме не вообразится некая Далида и не усладится в сердце грех, до тех пор тот страшен для невидимых врагов, как сильный победитель, но когда же в чьем-либо сердце начнет господствовать какая-либо Далида, и если не одна, то есть не одно какое-либо грехолюбие, но многие, тогда отнимется от такого человека сила даров Божиих, и он делается слепым по уму и порабощенным страстям своим.
Со страхом будем принимать и телесные дары естества, чтобы не употреблять их на прогневление Творца своего. Красота лица пусть послужит не прельщению, но славе Божией. Здоровье пусть будет не для праздности, но для трудов к славе Божией. Крепость — не на грех, но на добрые дела во славу Божию. Если же будет иначе, то те же дары погрузят тот корабль на дно адово. Со страхом будем принимать и те дары, которые приличествуют человеческой жизни: богатство, могущество и тому подобное. Их в особенности следует принимать со страхом и наслаждаться ими с опасением, чтобы кому-либо не было сказано в будущем веке: Ты получил уже доброе твое в жизни твоей (Лк.16:25). Если душа твоя благословилась в жизни твоей, то чего ты еще ждешь после кончины твоей? Вот какому страху Божию учит нас ужас Петров.
Смиренные его слова: Выйди от меня, Господи, — учат нас тому, чтобы мы со смирением и кротостью, а не с гордостью потребляли все дары Божии; они происходят от милости Божией, как бывает это и среди земных властительств. К кому милостив земной царь, того он и жалует и одаряет. Так и у Небесного Царя по Его милости подаются людям дары Его. Но как у земных властителей милость бывает изменчива, и необходимо опасаться, чтобы вместо милости не найти гнев, так и у Небесного Владыки милость даже если бы и хотела быть неизменной и вечной, согласно написанному: Ибо Он благ, ибо во век милость Его (Пс.135:1), — однако же мы сами не позволяем ей быть вечной и неизменной, часто раздражая ее своими грехами. Поэтому необходимо много беречься и ходить пред Богом с кротостью и смирением.
Святой Иоанн Богослов однажды захотел посмотреть на двор Царя Небесного и узнать его благочиние. Смотрит он и видит Престол Божий в великой и неизреченной славе. На Престоле — Царь под прекрасной радугой, как бы под сенью. Вокруг Престола радуга и двадцать четыре сенатора, по виду достойные старцы. Там же при Престоле тысячи тысяч и тьмы тем слуг и воинств, предстоящих Царю Небесному Посреди же всего того видения блестит море, а перед престолом, говорит, море стеклянное, подобное кристаллу (см.Откр.4:2-6). Аравийский же перевод читает, что море было стеклянное, подобное льду.
Что бы могло означать то море, виденное во дворе Царя Небесного перед Его Престолом? У Святых Отцов и мудрых толкователей есть много толкований на это, о которых нам ныне говорить не время. Мы можем сказать только то, что как по скользкому льду невозможно с гордостью, смело, быстро и долго ходить, ибо скоро можно споткнуться и упасть, если не ходить со смирением, с кротостью и с боязнью, — так и дворянам Царя Небесного в страх и опасение предложено скользкое, стеклянное, хрустальное и ледяное море, чтобы они со страхом и смирением предстояли Господу своему и кротко ходили пред Ним. На том-то море хотел дерзновенно ходить светоносный ангел, возгордившийся многими дарами Божиими, данными ангельскому естеству, ибо он поставил безбоязненно на море свою гордую ногу, говоря: Взойду на небо, буду подобен Всевышнему (Ис.14:13-14). Но тотчас он поскользнулся, как на льду, и в ужаснейшем падении ниспал от света в вечную тьму.
Должно быть хорошо это знал святой Петр, видевший себя вчиняемым в дворянство Царя Небесного на службу Божию, которая называется ловлей людей (см.Мф.4:19), испугался и ужаснулся, не осмеливаясь тотчас стать на том стеклянном, ледяном море, и поэтому употребил кроткие, смиренные слова, считая себя недостойным такого чина, такой службы, а через это дал нам образ и таинственное учение, чтобы мы со смирением, но не с гордостью употребляли Божии дары.
Но поищем и еще тайн в словах Петровых. Петр говорит: Выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный. Петр исповедует себя грешником и произносит над собою осуждение быть недостойным лицезрения Христова. Он как бы заточает и изгоняет самого себя от лица Христова, как бы говоря: “Стыжусь грехов моих, боюсь же лица Твоего. О Правосудный, видящий сокровенное! Я не смею смотреть на Тебя, недостоин быть пред лицом Твоим, но достоин далеко от Тебя стоять, как осужденный и изгнанный. Но куда пойду от Духа Твоего? И от лица Твоего куда убегу (Пс.138:7)? Ты Сам уйди на время от меня, как уходит солнце от сего видимого полушария и потом снова сияет. Уйди от меня, Свет мой, со страхом правосудия Твоего, которого я ужасаюсь, пока я не спрошу совесть мою, не исследую подробно грехи мои и не произнесу суда над самим собой. Тогда снова воссияй мне, Солнце мое, озаряя меня лучами благодати Твоей”.
Таково-то значение слов Петровых, таков смысл, такова тайна.
О добрый образ спасения грешников! О доброе наставление всем!
Хочешь ли, грешник, быть неосужденным на Страшном Суде Божием? Осуди самого себя, предупреждая Суд Божий твоим самоосуждением. Не напрасно говорит апостол: Если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы (1 Кор.11:31). Если каждый из нас научится знать и судить свои грехи, то избавится от вечного осуждения. Не будет бесполезным вспомнить здесь историю Давидова греха и покаяния.
Согрешил Давид, и тяжко согрешил, как вам уже известно, ибо кто не знает Урию, знатного в Иерусалиме мужа, и Вирсавию, жену его? Когда Давид пребывал в том грехе, Бог послал к нему пророка Нафана, чтобы тот обличил Давида, устрашил его мстительным судом Божиим и научил его. И вот Нафан, придя к Давиду, предложил ему притчу о двух человеках. В одном городе, — говорит пророк, — были два человека, один богатый, а другой бедный; у богатого было очень много мелкого и крупного скота, а у бедного ничего, кроме одной овечки, которую он купил маленькую и выкормил, и она выросла у него вместе с детьми его; и пришел к богатому человеку странник, и тот пожалел взять из своих овец или волов, чтобы приготовить [обед] для странника, который пришел к нему, а взял овечку бедняка и приготовил ее для человека, который пришел к нему (2 Цар.12:1-4).
Если бы я там был при той беседе, когда Нафан говорил Давиду притчу, то я сказал бы Нафану: «Святой пророк, истинный слуга Божий! Бог послал тебя к Давиду обличить его грехи, устрашить его и наказать грозным гневом Божиим, а ты рассказываешь ему какие-то басни, говоришь притчи и хочешь его сделать скорее судьей, нежели виноватым, осужденным грешником!» Но мне за Нафана отвечает святой Петр, объясняющий, что пророк, прежде чем обличить Давида, сначала предложил ему притчу для того, чтобы Давид, произнеся суд над самим собой и осудивши самого себя, удобнее получил от Бога милосердие и прощение.
Посмотрим на разум пророческий. Таким образом он поступил, зная, что удобнее получить Божие милосердие и прощение своих грехов грешник не может ни чем иным, как только тем, что, познав свои грехи, сам произнесет свою вину и самого себя признает достойным наказания. Потому-то он и предложил царю такую притчу, в которой сам царь был бы судьей и мстителем своего греха. Когда же царь произнес праведный суд над таким грехом, говоря, что достоин смерти человек, сделавший это, тогда пророк и обличает его: Ты — тот человек, [который сделал это], ибо у бедного человека Урии отнял агницу — сожительницу его, ты тот муж, которого считаешь достойным смерти.
Здесь святой Василий Селевкийский от лица Нафана говорит Давиду: «Ты, царь, судил по-царски. Познай же свое дело и посмотри, кто осужден твоим судом. Я хотел, чтобы ты сначала был судьей для самого себя, а не осужденным, и не рассмотрение о тебе я делаю, но ищу у тебя самого суда на твой грех».
Великая польза будет грешнику на суде Божием от того, что он своим судом о грехах своих предупреждает суд Божий. Поистине, и святой Петр, зная это, произнес над собой осуждение, говоря: Я человек грешный, — и сам осудил себя, считая себя недостойным лицезрения Христа, почему и сказал: Выйди от меня, Господи. Мы же здесь от святого Петра научимся каждый познавать свои грехи и сами судить себя, принося свою вину Богу на исповеди и прося себе за то духовного наказания — епитимии и прочее.
Подобает еще рассмотреть и это последнее слово Петровой речи: Господи, — и познать тайну, почему святой Петр, видя во Христе Богочеловеке Божию силу (ибо божественным повелением было поймано великое множество рыб), не назвал Его Богом, не сказал: «Уйди от меня, Боже», не назвал Его здесь и Сыном Божиим, как уже исповедал раньше, говоря: Ты — Христос, Сын Бога Живаго (Мф.16:16), не назвал Его учителем, а между тем поистине приличествовало тогда назвать Его учителем, когда Господь наш, войдя в лодку Петра, просил отступить немного от земли и, сев, учил народ из лодки? Итак, подобало тогда Петру сказать: «Учитель». Но не назвал Петр Господа в то время ни Богом, ни Сыном Божиим, ни учителем, но только Господом: Выйди от меня, Господи! Пусть кто, как хочет, умствует здесь и изыскивает таинственные причины этого, я же, прежде чем отвечу на это, посмотрю немного на Тайную вечерю Господа моего.
Господь наш, сидя со Своими любезными учениками на Тайной вечери (там же был и Иуда), начал говорить им о Своем предателе: Истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня (Мф.26:21). Ужаснулись тому Господни ученики, и каждый из них, тотчас посмотрев в свою совесть и не найдя в себе никакой вины по отношению к Господу, отозвался, говоря: Не я ли, Господи? Сказал это Петр, сказал Андрей, сказал Иаков, и каждый из них говорил одно и то же: Не я ли, Господи? Не я ли, Господи? Потом подошла очередь и к Иуде, и говорит Иуда: Не я ли, Равви? (Мф.26:25)
О окаянный Иуда! Ты следуешь за Христом, а с последователями Христовыми не согласуешься. Все Господа своего называют Господом, ты же один называешь его только учителем, а не Господом: Не я ли, Равви? Ну, Иуда. скажи, как и прочие апостолы: Не я ли, Господи? Но не может Иуда произнести одного этого словца — Господи, не может Господа назвать своим Господом, но только тем названием, которым намеревался предать Его, сказав: Радуйся, Равви! Прежде чем сказать это, льстиво целуя Его, он уже на Тайной вечере проявил то, что держал в уме, говоря: Не я ли, Равви? В обоих лукавых Иудиных фразах одно обращение: Радуйся, Равви! и Не я ли, Равви?
Почему же Иуда не мог произнести слова Господь и исповедать Господа своего именно Господом?
Причину того впоследствии объяснил апостол Павел, говоря: Никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым (1 Кор.12:3). То слово Господи не иначе кто-либо может произнести, как только действием Святого Духа. Поскольку же Иуда не был сосудом Духа Святого, но сосудом дьявола, то и слово Господи произнести не мог, ибо он уже был не из числа рабов Господних, но из числа рабов сатанинских.
Усматривая это, Иероним говорит: «Начавший отпадать от лика апостольского не мог иметь своим Господом Иисуса, ибо уже не Христос Господь был ему Господь, но дьявол — господь. И когда хотел Иуда открыть свои уста и вместе с прочими апостолами Господа назвать Господом: Не я ли, Господи? — то дьявол, сидевший в Иуде и владевший его сердцем, сказал ему: “Послушай, раб мой Иуда, отселе ты меня одного знай как господина твоего; не называй же первого твоего Господа Господом, но одного только меня”. Потому-то Иуда и назвал Христа только Равви, то есть учителем, а не Господом».
Теперь я приступлю к ответу на прежний вопрос: почему святой Петр, видя Божественную силу Христову и слыша Его учение, смиренно исповедуя себя грешником, не назвал Христа Иисуса ни Богом, ни Сыном Божиим, ни Равви — Учителем, но только Господом, а Христос Иисус всем этим был, есть и будет в бесконечные века? Он и Сын Божий, и Бог, Он и Учитель, Он и Господь.
Здесь необходимо понимать различие между этими наименованиями: иное есть Бог и Сын Божий, иное — Учитель, иное — Господь. Бог и Сын Божий весь мир содержит и устраивает. Учитель всю подсолнечную учит, Господь же промышляет и печется о Своих истинных и верных рабах. Бог смотрит за всеми злыми и добрыми, подобно тому как солнце сияет для добрых и злых. Учитель всем желающим предлагает учение. Господь же знает только Своих рабов, всегда служащих Ему, а не кому иному, согласно слову апостольскому: Познал Господь Своих (2 Тим.2:19). Бога и бесы называют Богом, как говорит святой Иаков: И бесы веруют и трепещут Сына Божия (Иак.2:19), и бывшие в бесноватых нечистые духи исповедали: Что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? Пришел Ты сюда прежде времени мучить нас (Мф.8:29). Учителем лицемерно называют Его и фарисеи: Один из них, искушая Его, спросил, говоря: «Учитель! Какая наибольшая заповедь в законе?» (Мф.22:35-36).
Господом же называют Его только одни, как было сказано, истинные и верные Его рабы, служащие Ему со всем усердием, со всей любовью и всей ревностью. Ведь во всех четырех евангельских благовестиях мы не находим, чтобы какой-либо бес или фарисей, или кто-либо из начальников иудейских сборищ назвал Его Господом, но только одни апостолы. Бесы исповедуют Сына Божия, евреи удивляются учению, которое Он раскрывал со властью, и чудесам, ученики же называют Его своим Господом: Вы называете Меня Учителем и Господом, — говорит Христос апостолам (во-первых Господом, а потом Учителем), — и правильно говорите, ибо Я точно то (Ин.13:13).
Итак, когда святой Петр сказал Господу: Выйди от меня, Господи, — то в последнем слове Господи он проявил ту внутреннюю тайну своего сердца, что он есть раб Господень истинный, а не лицемерный, никогда не хотящий оставить Его, но готовый идти с Ним даже и на смерть. Проявилось же и то, что он уже начинал соделываться сосудом Духа Святого и Духом Святым назвал Иисуса Господом.
Мы же здесь из этого примера позаимствуем таинственное учение о том, чтобы поистине служить одному Господу нашему Иисусу Христу, а не мамоне, через что могли бы неосужденно и дерзновенно сказать Господу: Господи. Когда же мы будем служить иному, то есть миру, плоти и дьяволу, а Господа нашего мы только напрасно будем называть Господом, то окажемся бесстыдными, дерзкими и лицемерными фарисеями.
Слушатель мой! Вот я по силе моей защитил моими грешными словами святые слова святого Петра, и при этом не сам от себя, но на основании Божественного Писания. Те слова Петра: Выйди от меня, Господи! — были не словами неведения, но словами страха и великого разума, таинства и силы. Ты же, святой Петр, и говорившему о твоих словах, и слушавшим исходатайствуй вечное, непрестанное пребывание со Христом, как здесь, на земле, так и вовеки в небесном царстве, ключи которого ты имеешь. Аминь.
